— Хватит мне повторять одно и тоже. Я уже давно сказал тебе, что не хочу к вам возвращаться. Что ты от меня хочешь?!
— Ты всё ещё наш ребёнок и я не позволю тебе провести свою жизнь в этом грешном мире!
— В этот грешный мир вы меня родили. Я Вас не просил.
— Как ты смеешь со мной так разговаривать? Ты не смеешь на меня повышать голос! — раздался звонкий шлепок. — Ты сегодня же собираешь своим вещи, и это не обсуждается!
— Я ничего делать не буду.
— Тогда я сам за тебя это сделаю.
— Отец, нет!
Даня давно не спал. Он сонными глазами смотрел на дверь, за которой Кирилл бурно разговаривал с отцом, но неожиданно она открылась. За спиной разъярённого мужчина брюнет увидел приятеля, державшегося за красную щеку. Его серые глаза были наполнены слезами и отчаянием, но он не позволял себе плакать, а просто молча наблюдал за поведением отца, даже не пытаясь его остановить.
— Это вот этим ты занимаешься вместо того, чтобы жить с нами? Привёл к себе какого-то сатаниста и занимаешься с ним непотребствами! Я избавлю тебя от этой дурости, тварь, — снова ударил. — Ты сейчас же собираешь свои вещи. Больше я не хочу слушать ничего. Тебя нужно срочно отправлять в церковь бесов изгонять! Твоя душа погрязла во тьме! Тебя только вера спасёт! Я жду тебя внизу.
Больше ничего не говоря, мужик вышел в коридор.
Даня удивлённо пялился на старшего.
— Сатанист? Я? Да что он себе позволяет?! — кричал брюнет, рукавом вытирая смазанный грим с лица. — Псих конченный! Как ты его вообще терпишь? Ненормальный!
— Тебе лучше уйти, — сказал Кирилл, уставившись в глаза напротив.
— Почему? Ты серьёзно собираешься к нему идти, после всего, что он только что тебе сделал и сказал?
— Да! А что я могу сделать?! Ничего не поменяется! — раздражённо выпалил, сжав свои кулаки. Это был первый раз, когда он накричал на него. Даня ошарашенно смотрел на дрожавшего от злости друга и даже не понимал, как ему помочь в этой ситуации. И возможно ли вообще? — Пожалуйста, просто уходи. Забудь про меня. Так будет только лучше.
— Эй-эй, тише, Кирюш, всё будет хорошо…
Даня захотел прикоснуться к его плечу, но тот оттолкнул его от себя, крикнув, чтобы проваливал. Его глаза были красные от злости, а губы корчились в жутком оскале. Он был готов судорожно кричать и смеяться, как псих в лечебнице, но сдерживал себя лишь потому, что его любимый был здесь. Не хотел окончательно портить о себе впечатление.
