За окном неистово гремело. Дождь не утихал, становясь только сильнее, а капли больше. Изредка на чёрном небе мелькал ясный змей, погружая всё вокруг в белый свет, словно днём, и только рёв сбивал с толку. Деревья шумели и сгибались под особо сильными порывами ветра, листва зловеще трепетала, лишь изредка раздавался звук машинного мотора. Палата, в которой лежал Даня, была просторная и удобно оборудована: мягкий диван, несколько стульев, отдельная койка возле окна, покрытая накрахмаленной белоснежной простынёй, вместе с небольшой подушкой и одеялом. Конечно же, чистый кафель, блестящий на свету, и новые шторы мятного цвета.
Открыв свои заспанные глаза, первым делом Даня проверил наличие раны на шее. Ничего. Значит эта была очередная галлюцинация, что не могло не радовать.
Мутный взор устремился сначала на потолок, а после невольно переместился на высокий силуэт, стоящий возле окна. Некоторое время парень не понимал, кто рядом с ним, но эту сильную спину не спутает ни с чей.
— Миха… — на лице блеснула уставшая улыбка.
Голос младшего вытащил дворецкого из своих мыслей, и он тут же подскочил к кровати.
Приседая на колено, он аккуратно взял маленькую ручку в свои ладони и наклонил голову.
— Наконец-то Вы очнулись, — облегчённо выдохнул мужчина. — Как себя чувствуете? Ничего не болит? Может, чего-то хотите?
— Непривычно видеть тебя в такой одежде. Это точно ты?
— Если хотите, то я сейчас же переоденусь в костюм, — словно ошпаренный ответил.
— Нет-нет, всё хорошо… Тебе очень идёт этот свитер, — выждав небольшую паузу продолжил, сдерживая подступающие слёзы и пытаясь проглотить мерзкий комок в горле. — Прости меня. Я виноват перед тобой… Я перед всеми виноват, прости меня, пожалуйста. Прости… Я не хотел всего этого. Прости, пожалуйста…
— Тише-тише, всё хорошо.
— Не всё хорошо! Из-за меня у тебя теперь будут проблемы… Я тебя подставил, мне стоило рассказать тебе куда я буду идти. Мне вообще не надо было туда идти. Я такой придурок. Я как обычно идиот. Лучше бы я не приезжал сюда. От меня одни проблемы. Я не могу нормально жить.
— Нет, всё хорошо! Не надо так говорить.
Даня посмотрел на старшего заплаканными глазами, а после повалил его на себя, крепко обнимая за шею. Дворецкий в последний момент успел опереться на кровать руками и не свалиться на нижнего. Михаил не осмеливался что-либо сделать, что-либо сказать, ему было достаточно просто слышать сердцебиение этого маленького и такого родного засранца. В нём также бушевали эмоции, которые старался сдерживать. Как же ему приятно, что Даня наконец-то открылся и доверился.
