Первая встречная.

Все хорошо.

 30 августа.

Весь остаток прошлого дня Дарья и Алессандро практически не разговаривали друг с другом. Более того, Соколова даже успела поймать паническую атаку после новостей о ее скорой смерти из-за пищевого расстройства, и едва не вернулась к селфхарму: голос здравого (здравого ли?) рассудка образумил ее, когда девушка уже держала бритву в руках.

Сегодня Манфьолетти весь день будет занят: звонки, посетители, куча бумажной возни с документами... Завтра они уже будут в Марсале. Дарья хотела бы попрощаться с матерью, но при мысли о том, что придется спрашивать у Алессандро на это разрешение, у девушки подгибались колени от страха. Еще вчера она бы рискнула на разговор с ним, но не после того, что произошло вчера.

Утром она горько пожалела, что согласилась на лечение и пропустила слезу из-за дисморфофобии, что нашептывала Соколовой на ухо про имеющийся у нее лишний вес и огромные ляжки. Естественно, ни о каком завтраке речи и не шло, ибо голова и расстройство в один голос кричали категоричное «нет».

— Опять всякую чушь читаешь? — Соколова резко подскочила и приняла сидячее положение. Она никогда не привыкнет к его неожиданному появлению. — Завтра у нас вылет утром, в четыре. Прислуга соберет твои вещи. И соизволь присутствовать хотя бы на ужине. — Дверь захлопнулась.

«Как «прекрасно» этот человек ведет диалоги, просто отдавая приказы собеседнику» — подумала Дарья и, погрузившись в свои мысли, даже не заметила, как уснула. Это совершенно неудивительно, если брать в учет ее бессонницу и обессиленный голодовками организм.

***

— Какого хрена? Вчера я со стенкой разговаривал, да? — снова он в ее (действительно ли ее?) комнате.

— Нет, я...

— Что «ты»? Я же не слепой и не тупой, и вижу, что ты абсолютно ничего не ешь.

— Я... понимаете...

— Давай я тебя тогда сразу убью, если ты и так собираешься сыграть в ящик?

— Послушайте, я...

— Да что? Что «ты»?! Твой конченый мозг реально не может осознать, что тебе осталось жить меньше полугода?

— Я сегодня плохо себя чувствовала, поэтому...

— Черт, да тебе, похоже, бесполезно что-либо говорить, — тихий шепот и хлопок дверью. В этот момент она выглядела жалко. Настолько жалко, что даже Алессандро почему-то резко захотелось побить эту дурочку головой о железобетонную стенку или накормить силой. Сам он ни разу не сталкивался с пищевым расстройством и никогда не понимал в полной мере, что это такое. Однако с точностью знал, что это страшно и от этого умирают. А сейчас еще и узнал, что это не лечится элементарным «просто начни есть» и это больше, чем «страшно и от этого умирают».