*Повествование идёт от лица Птицы.
Я смотрю на ее лицо и хочу умереть. Хочу умереть от того насколько оно прекрасно. Мне стыдно, стыдно хотеть такого же тепла что она дарит ему. Все эти поцелуи, объятия и нежности, которые она шепчет на ухо своему чудо мальчику. Она старается меня не боятся и у нее это неплохо получается. Храбрая пташка и сейчас меня не боится, когда я ее чуть ли не съедаю взглядом. Сидит, рисует и иногда бросает на меня украдкой взгляд. Как же мне хочется ее обнять, прижать к себе и не отпускать. Вместо этого я встаю из-за стола и сажусь к ней на диван. Я сажусь к ней не слишком близко, чтобы не спугнуть. Она старательно выводит линии в своем скетчбуке, иногда высовывая язык. На ее изящных тонких пальцах одеты ее любимые кольца. Она поворачивается ко мне, внимательно по-доброму смотрит и наконец говорит:
— Может чаю?
Глупо, наверное, но мое сердце от одного лишь ее взгляда ходит ходуном.
— Возможно, — стараюсь не слишком быстро встать с дивана. Стараюсь лениво и грациозно, как кот, встать с этого гребаного дивана. Одна секунда, вторая, третья. И я не понимаю, почему сейчас прижимаю ее к дивану. Почему мне так хорошо от того, что я покрываю ее шею влажными поцелуями? Почему она извивается подо мной, зарывается пальцами в мои волосы и шепчет мне на ухо, что все хорошо? Сердце мое готово выпрыгнуть из груди. Почему же оно так бьётся? Как же мне хотелось выключить мое сердце... Я аккуратно покрываю поцелуями ее тело. Начинаю с ключиц и медленно веду дорожку из поцелуев к ее животу. Она стонет, кусает свои губы и умоляет меня закончить начатое. Но не сегодня и не сейчас. Я медленно отстраняюсь от моего Птенчика, поправляю резинку ее шорт и аккуратно касаюсь губами ее лба.
— Неет, — она разочарованно стонет, но при этом понимающе на меня смотрит. Она знает, что ещё не время. Мы все же идём пить чай, послушно сердце выключая.
