Святые и Убийцы

Глава 30. Спасительница

— Правда?!

Мой крик прокатывается эхом по всему острову. Керан коротко смеётся, словно над радостью ребёнка.

— Тише, — говорит он, и я ощущаю его улыбку. — Да. Правда. Но у меня есть и плохие новости.

— Какие?

— Это вообще не похоже на книгу.

Я обдумываю его слова дольше, чем должна была. Мне приходится напрячься, чтобы понять, что именно он сказал.

— То есть? — намекаю я на продолжение.

— Это свёрток, а не книга.

Проклиная свои беспомощные глаза, я могу лишь потрогать найденный им предмет. Это действительно просто свёрток пергамента.

— На нём ведь что-то написано? — спрашиваю я.

Слышу шуршание, затем ответ Керана:

— Да. Но на неизвестном мне языке. Я его не понимаю.

О ад-Дарр.

Это может быть хиксари. Язык моего народа.

Мне очень нужен свет. Прямо сейчас.

Я выхватываю с рук Керана свёрток и, пытаясь ориентироваться с помощью рук, касаясь холодных каменных стен, иду вперёд, к выходу.

— Нура, — окликает меня он. — Куда ты идёшь?

— Если это то, о чём я думаю... Я смогу прочесть.

— Думаешь, письмо на хиксари?

Безмолвно киваю, и едва я ступаю за пещеру, как резко останавливаюсь, отчего Керан врезается в меня сзади.

— В чём дело? — недоумённо спрашивает он, и я слышу в его голосе смущение.

— Ты никуда не выйдешь, — строго произношу я. — Тупица не должна тебя увидеть. Её реакция может быть непредсказуемой.

Керан растерянно переспрашивает:

— Т-Тупица?

Я едва сдерживаю нервный смешок, вспоминая, что он не в курсе этой клички.

— Я так назвала своего сирда.

Когда Керан отвечает спустя некоторое молчание, я отчётливо слышу в его голосе грустную улыбку.

— Это очень мило. Он был бы польщён.

Я сглатываю возникший в горле болезненный комок от очередного напоминания о страшном, потом мотаю головой, чтобы выкинуть его из головы. Сейчас мне нельзя предаваться ужасным воспоминаниям. Я напомню себе о них только тогда, когда окажусь лицом к лицу с теми, кто виноват в произошедшем. Чтобы преисполниться гневом и обрушить его на них ровно в тот же момент.