Розовый фламинго

I

Мрак слишком часто окутывал его со всех сторон. Накрывал с головой, словно лавина, заставляя мучиться без источников света. Сейчас, сидя в небольшой квартире, Чимин оглядывается назад, на прошедшие годы, анализируя каждую минуту, какую помнит. У него всегда была хорошая память.

Учителя хвалили его за прекрасную учебу, родители испытывали гордость за единственного сына. Всё в его жизни было отлично. Но в какой-то момент всё кардинально меняется. Убийство родителей.

Кто? Зачем? Почему? За что? — все эти вопросы слишком долгое время крутились на репите у него в голове. Чимин прекрасно помнит то ужасное воскресное утро, когда, возвращаясь с ночевки у друга, вместо матери, готовящей завтрак, и отца, смотрящего телевизор, он нашел два бездыханных и окровавленных тела. Они лежали в постели. Оба в пижамах. Их лишили жизни, пока они ещё спали. Матери перерезали горло, отцу вогнали нож в грудь. Их темно-алая кровь залила всю белоснежную постель.

Эта ужасная картина до сих пор посещает его в ночных кошмарах.

В тот момент какая-то огромная часть внутри умерла вместе с самыми близкими людьми. Боль была настолько сильной, что, казалось, сейчас лопнет что-то в груди, и он тоже умрет. В какой-то степени Чимину этого хотелось. Даже очень. Уйти в след за ними. Наверное, если бы тетя из Испании отказалась от его опекунства, он бы, оказавшись в детском доме, точно наложил на себя руки. Чимин по своей природе был слабым. Все маленькие неудачи и проблемы воспринимались как настоящая трагедия. Смерть родителей — конец всего.

Виновных — убийц — так и не нашли.

Тётя забрала пятнадцатилетнего Чимина с собой — в Испанию. Там, в небольшой квартирке, он закрылся в отведенной ему комнате. Он не хотел ничего и находился будто не здесь, а где-то в другом месте. Будто всё это не с ним. Тетя Камилла всячески пыталась растормошить ушедшего глубоко в себя подростка. Не выходило. Он просто не реагировал ни на что. Даже не ел. Если бы женщина не заставляла его поесть, то он бы давно лежал в больнице с истощением и анорексией. Спустя три недели после похорон тетя попыталась достучаться до своего племянника, чтобы они подыскивали ему новую школу. Камилла понимала чувства и состояние племянника: её пугал и разочаровывал безжизненный взгляд и депрессивное состояние парня, она разговаривала с психологом, спрашивала у него советы. Сам Чимин лишний раз не вставал с постели, да и на просьбу сходить на прием отвечал безразличием. Психолог посоветовал занять его голову и руки чем-нибудь, отвлечь от мрачных мыслей.

Тётя стала не просто упрашивать подростка что-нибудь сделать, а буквально заставлять. С угрозами и шантажом, что сдаст в детдом. В какой-то степени это помогло. Пак стал помогать по дому — то убрать, то помыть посуду, то мусор вынести. Это лишь частично помогало отвлечься. Квартирка у них небольшая, поэтому домашние дела быстро выполнялись. Тогда Камилла решила брать Чимина с собой на работу — у женщины была своя небольшая лавка с цветами и самодельными украшениями. Там помощь всегда нужна была.

Спустя какую-то неделю этот метод терапии дал свои плоды — Чимину нравилось возится с цветами. Он старательно ухаживал за ними, а Камилла могла наблюдать редкую и слабую, но улыбку.

Сейчас, вспоминая то, как он злился на тётю из-за того, что она заставляла его что-то делать, Чимину хочется ударить себя. Нередко он бросался колкими словами, раня сердце немолодой женщины. Сейчас он безумно благодарен ей: если бы не она — Чимин бы не сдвинулся с мертвой точки, не смог бы продолжить жить. Так и сидел бы в четырёх стенах, предаваясь пустоте.

Однако новую страницу своей не очень-то полезной жизни он начал с тех же вопросов, которые постоянно мучали его.

Кто? Зачем? Почему? За что?

Не зря говорят, что от правды одни проблемы. Ну узнал он, и что? Легче стало? Наоборот. Ещё хуже. И если после убийства родителей хотелось сброситься с моста, то сейчас сердце и разум пропитались животной яростью, требуя мести. Крови этого лицемерного лжеца на своих руках.

Говорят, если на глазах человека произошло убийство или он видел его последствия, самих убитых, то есть два варианта: либо у человека появится паранойя и страх, либо он сам будет готов убивать.

Чимин относился ко второму типу. Ему хочется задушить своими же руками человека, которого он хорошо знал с детства, который часто взъерошивал его волосы, когда приходил в гости, который ездил вместе с ним и с отцом Чимина на рыбалку, который всегда помогал им с матерью, если отец был в командировке. Ким Джихан — коллега отца Чимина и его лучший друг. Просто дядя Джи. Просто хороший человек, который убил его родителей. Конечно, он не сам вонзил нож в грудь лучшего друга, он нанял профессиональных киллеров. Однако сути дела это не меняет.

Он, вроде как, уже не тот ранимый пятнадцатилетний подросток, ему уже двадцать один, а больно до сих пор. От мысли, что человек, являющийся близким другом семьи, предал многолетнюю дружбу, наплевал на чувства всех, заставляют в который раз убедиться в порочности этого мира.

Почему же Пак вернулся назад в Корею?

Он не видел причин оставаться там, у тёти в Испании. Единственный друг и, по совместительству, любимый человек уехал в другую страну вместе с семьей, оставив после себя горький осадок.

Чимин познакомился с Ники в магазине у тёти. Парень, на год младше самого Пака, зашёл за украшениями, чтобы дополнить свой костюм: он со своей танцевальной командой должен был выступать на фестивале какого-то национального праздника, Чимин так и не запомнил его названия. Ники был из тех людей, которые сразу привлекают к себе внимание. Он был похож на солнечный лучик: торчащие во все стороны золотистые волосы, смуглая кожа с веснушками на щеках и носу, и красивая, озорная улыбка. Ангел, не иначе. Ростом он был на голову ниже Пака, что придавало ему большего очарования. Вечно веселый, он излучал вокруг себя только позитивную энергию — такому мальчишке всё сходило с рук. Каким-то чудесным образом Ники удалось затащить и Чимина на этот фестиваль. Тётя Камилла не могла нарадоваться.

На этом же фестивале Чимин и влюбился. Такая банальная любовь с первого взгляда. Хотя, скорее, со второго. Ники был бесподобен в своем лёгком, белоснежном одеянии, и с венком ярко-оранжевых цветов на голове, к которому было привязано множество длинных алых и белых шелковых лент, на поясе был завязан чёрный полупрозрачный платок. На тонких запястьях и щиколотках — множество разноцветных браслетов, на шее — ожерелье из красных, белых и оранжевых цветов.

Он танцевал босиком под живую музыку, которую играли ребята из его команды. Кружился, смеялся, собирая вокруг себя толпы людей. Они все аплодировали, а Чимин затаил дыхание, любуясь парнишкой, жадно следя за каждым плавным движением руки и ловя искренние широкие улыбки.

После выступления Ники потащил его с собой. Они допоздна гуляли, общались. Впервые Чимин так громко смеялся и много улыбался. Вернулся домой Пак окрыленным. Он согласился поступить в школу, но только выбрал её сам. Ту, в которой учился Ники.

Спустя две недели учебы мальчишке удалось затащить парня и в танцевальную студию.

Пак полностью погрузился в танцы. Ники смог объяснить ему, что, прежде всего, танец — это способ выплеснуть все эмоции, плохие и хорошие, любовь, разочарование, гнев и боль. Танец — это способ поговорить с самим собой. И Пак втянулся. Началась новая глава его личной книги.

В ней было всё: и яркие эмоции, и трепетное чувство нежности, ласковые поцелуи, объятия, первые успехи в искусстве танца, первые падения и ушибы, сбитые колени, первые выигранные соревнования.

Сейчас Чимин вспоминает эти временя с теплом. Он был счастлив. Вместе со златовласым мальчишкой в его жизни появился хоть какой-то отблеск счастья. Забыться полностью не получалось, но он смог отвлечься. Ники ответил на его влюбленность взаимностью.

Говорят, любовь живет три года. Чимину и Ники повезло — у них затянулось до пяти.

Пак помнит тот день, когда парень расстроенно сообщил, что уезжает. Речи об отношениях на расстоянии и не шло — продлилось бы это не больше месяца. Конец был бы один.

Когда Ники ушёл, то забрал с собой все то, что наполняло Чимина, снова оставив только пустоту. Последний год обучения в школе дался сложнее всего. На каждом шагу парень натыкался на воспоминания, снова и снова оставляющие шрамы на душе.

Как бы не было странно, но он не обижался на Ники, не винил его ни в чём. Наоборот, — был благодарен. За все эти пять долгих и светлых лет.

Не зря говорят, что жизнь, как зебра — то тёмная полоса, то светлая. Вот только тёмных больше, чем светлых. Несправедливо.

Окончив школу, Пак вернулся на родину, как бы Камилла не упрашивала его остаться. Поступать никуда не хотелось, да и за учёбу платить нужно, поэтому решил продолжить заниматься тем, чем умеет лучше всего, благодаря, опять же, Ники.

Чимина взяли в театр современного искусства танцором.

А судьба та еще злодейка, вы знали об этом? И что любопытство до добра не доводит?

Это ведь всем известные факты. Вот только все мы забываем об этом, попадая в различные неудобные ситуации. Соблазн ведь слишком велик…

Вот и Чимин нажил проблем на свою голову. Зачем ему нужно было подслушивать чужие разговоры? Правильно, не за чем.

Дело обстояло до тупого банально: окончив свое выступление, парень решил сходить в гримерку на самом верхнем этаже. Она почти всегда была пуста. В тот злополучный вечер на спектакле присутствовал какой-то крупный нефтяной магнат. Огромное состояние, огромные деньги. Где огромные деньги, там всегда что-то незаконное. Где что-то незаконное, там всегда продажные полицейские.

Разговор, случайным свидетелем которого стал Чимин, происходил между тем самым крупным нефтяным магнатом и его правой рукой, или помощником, или заместителем. Чимин не разбирается в этом.

Как бы заезжено это не звучало, но кто-то из их компании слил информацию о незаконных действиях полицейским, ещё и офицеру, который не собирался осквернять свою форму взяточничеством и тёмными делами. Отец Чимина тоже был полицейским. Честным и добросовестным, тем, кто не боялся правды и не позорил честь мундира. Вот и этот полицейский собрался довести дело до конца. Именно в этот момент и прозвучало то, что заставило выпасти Пака из реальности.

— Неужели их так и не научило ничему убийство Пак Богома? Чего они снова на рожон лезут? Глупые. Пусть этим новоиспеченным героем тоже займется Ким Джихан. Уберём и этого борца за справедливость с дороги. Может, тогда они перестанут браться за то, что им не по зубам?

В голосе этого человека сквозило столько неприязни, будто он о куске дерьма говорил, а не о живых людях. Но не это главное. Чимин не мог поверить своим ушам. Как же так получается? Его отца убил его же лучший друг и коллега?

Шок, отрицание, принятие. Стадии не все, но это и не важно. Важно то, что теперь Чимин знает, кто виновник в смерти его родителей. Уму непостижимо. Не бывает такого. Как же? Из-за денег? И сколько же заплатили ему? Неужели Джи не дорожил их дружбой вовсе?

Чем больше Пак думал об этом, тем сильнее ярость и жажда мести завладевала им. Он должен отомстить. Родителей этим не вернешь, но ему станет легче.

Он не помнит, как именно это происходило, он не думал о последствиях, он вообще ни о чём не думал.

Не было волнения или сомнений. Чимин ни капли не нервничал. Он просто заявился на чужой знакомый порог поздно вечером. Ким Джихан, просто дядя Джи, узнал его. Долго причитал, что младший сильно изменился, спрашивал о том, как дела. Чимин улыбался. Не искренне. Наигранно. Любому танцору нужно быть ещё немножко и актером. У Пака неплохо это получалось. Джихан не заподозрил подвоха.

А вот единственной мыслью в голове Пака крутилось только одно — «Как ты можешь с таким спокойствием смотреть мне в глаза? Совесть не мучает совсем? Лицемерный. Отвратительный. Прогнивший. Виновник. Убийца».

Сели пить чай. В какой-то момент на глаза попался нож. Большой, кухонный, острый рож. Таким обычно мясо нарезают. Вот сейчас и нарежем мясо. Вернее, заколем одного морального ублюдка.

Как нож оказался в его руке, Чимин не помнит, как он наносил удары в живот — тоже. Он помнит только чувство удовлетворения. Помнит, как садистская улыбка расплывается на лице. Помнит, как в предсмертных судорогах умирал старый знакомый и коллега отца. Повезло, что Джихан всегда был один. Ни жены, ни детей. Ни даже питомца.

Как там говорится? Собаке — собачья смерть, верно?

Уходил из чужой квартиры удовлетворенным. Но опустошенным.

Чимин вернулся домой. В ту самую квартиру, где жил раньше с родителями. Тётя Камилла сдавала её туристам, а когда узнала, что Чимин хочет вернуться, отдала ему ключи.

В небольшой, но хорошей квартирке пусто, тихо и холодно. Пак зябко передергивает плечами, натягивая рукава худи на пальцы. Уже середина сентября и пора бы уже обзавестись тёплым пальто, вот только не видит никакого смысла. Всё равно его или посадят в тюрьму, или убьют. Смотря, кто первым его найдет — полиция или шавки магната нефтяного. В том, что его найдут, Чимин абсолютно уверен. Вопрос только — когда?

Взгляд натыкается на опущенную лицевой стороной деревянную рамку. Пак поднимает её и проводит кончиками пальцев по заляпанному стеклу.

Он помнит этот день. У отца тогда был выходной, они всей семьей ходили в парк аттракционов. На фотографии они втроём и с мороженным в руках, а у него ещё и розовая сахарная вата на деревянной палочке. Все улыбающиеся и счастливые. Чимину здесь, вроде, четырнадцать. Он уже и забыл, как улыбаться так ярко. Кажется, даже с Ники не было такого.

Пак тянет уголок губ едва заметно в верх. Жалкая попытка улыбнуться. Сейчас, смотря на лица родителей, внутри нет тяжести — сердце и лёгкие не обвивает колючая проволока. Лишь ноет где-то очень глубоко. Это всего лишь то чувство утраты, когда ты уже смирился, привык. Всё равно больно, но не адски. Терпимо.

Пак роняет пару хрустальных слезинок. Они расползаются по стеклу небольшими лужицами, которые искажают фотографию. Парень стирает влагу со стекла рукавом, ласково поглаживая лица родных. Теперь они могут быть спокойны в ином мире. Чимин отомстил за них. Теперь всё будет хорошо. На секунду проскакивает мысль, что парень вскоре сможет увидеться с ними. Там, по ту сторону. И, как ни странно, такая мысль не пугает. Даже радует в какой-то степени.

Чимин откладывает фотографию на тумбу и идёт в ванную. Там он несколько раз моет руки. Медленно, никуда не спеша. Телефон в спальне разрывается от множества звонков. Звонят с работы. Спрашивать, где он. Сейчас, как никогда ранее, плевать на всё. Внутри пусто, тихо, ни ветерка, ни шороха. Он не чувствует ничего. Абсолютно. Всё кажется таким неважным и ненужным. И работа, и коллеги, и даже некоторые друзья из Испании.

Пак умывает лицо и смотрит на себя в зеркало. Изучает каждую чёрточку, каждую полосочку кожи, внимательно, с таким интересом, будто никогда ранее не видел. Возможно, это именно так. Где-то на задворках сознания что-то щёлкнуло. После щелчка чувства и образность мыслей изменились до неузнаваемости. Как будто совершенно новый человек. Новый Чимин.

Пак цепляет взглядом на полке, отражающейся в зеркале у него за спиной, тюбик с краской для волос. Совсем новый. Рядом и осветлитель.
Чимин не знает, что его толкнуло взять в руки этот тюбик. Просто захотелось. И вот, спустя пару часов, в отражении этого же зеркала снова он, только уже с ярко-розовым цветом волос. Прямо как сахарная вата, которая там, на фото. Чимин не может перестать пропускать длинные пряди сквозь пальцы. Они сухие после краски, но безумно красивые. Ему нравится. Очень. Правда, на работу в таком виде не пойдешь — убьют. Такие вопросы, как покраска волос и прочие модификации красоты и моды должны обсуждаться со стилистами и визажистами. Вот и первое нарушение контракта. Ах, стоп, он же не пойдет больше туда, в театр. Пак снова тихо посмеивается. Кажется, это уже нервное.

Долго ждать своей участи Паку не приходится — через два дня к нему в квартиру ночью влетают двое громил. Парень в это время смотрел какой-то сериал по телевизору, укутавшись в плед и попивая травяной чай. В гостиной стоял приятный полумрак. Единственным источником света являлся небольшой абажур. А за громилами, на фоне которых квартирка Чимина кажется ещё меньше, тот самый богач, которого Чимин видел на выступлении. Почему-то именно в том, что они будут первыми, Пак не сомневался. Аура от этих людей исходит не самая доброжелательная и приятная. Кажется, в помещении резко стало холоднее на пару градусов. Чимин слегка ёжится, одаривая незваных гостей безразличным взглядом. Он переводит взор с одного бугая на другого и обратно, пытаясь выяснить, будут ли его бить или сразу пристрелят. Не хотелось бы умирать в муках. В гробовой тишине тихий звук идущей по телевизору дорамы кажется громче и совсем не к месту.

— Надеюсь, вы меня просто пристрелите, — Чимин смотрит на главного и лениво передергивает плечами. Слишком спокойно для того, кто уже, можно сказать, труп. — Я не думаю, что Ким Джихан играл очень важную роль в вашем бизнесе.

Чонгук слегка вопросительно выгибает бровь. Так нагло и пофигистично с ним еще никто перед свой смертью не разговаривал. Многие падали на колени, прося помилования. А этот даже сам выбирает, как умереть.

— Зачем убил? Месть или он тебе изменил? — Чон насмехается над парнишкой. С его цветом волос и чертами лица видно, что он явно по мальчикам.

— Пак Богом и Ким Хена, — Чимин протягивает мужчине ту самую фотографию из парка аттракционов, и переводит всё своё внимание на сериал.

Чонгук рассматривает фотографию около минуты, понимая, кто перед ним сидит. Сын.

— А, маладший Пак? — лёгкая улыбка расползается на лице. — А ты на фото милашка. Да и сейчас почти не изменился.

Чон подходит к парню впритык, закрывая своими широкими плечами телевизор. Чимин недовольно смотрит на мужчину, поднимая голову выше, чтобы смотреть прямо в глаза. Чонгук касается чужого подбородка, приподнимая чуть выше голову и оглаживая большим пальцем кожу.

— Мне нравится твоя наглость и смелость, хотя, скорее, просто безбашенность, — мужчина всё время ведет диалог на низких тонах. Без угроз и стали в голосе. Словно они просто знакомые. Ну или Чимин просто ребенок. — Знать, что тебя в любом случае ждет либо тюрьма, либо смерть, и все равно пойти на убийство? Немыслимо.

— Этот человек лгал всем нам. Отцу, матери и мне, лицемерно строил теплые отношения, чтобы знать, о чём думает мой отец и какие у него планы касательно работы, — в пустом голосе парня зазвучали стальные нотки. Кажется, Чимин всё ещё не успокоился. Его злость даже смерть подлеца не успокоила. — Столько лет дружбы, а он всё равно сделал это.

Последнее предложение — сквозь зубы. До Пака только сейчас дошло, что он спокойно разговаривает с человеком, который отдал приказ убрать его отца. Кажется, он свихнулся.

— Ну, не заводись, — Чонгук проводит по чужой щеке костяшками пальцев. Этот ребенок его и веселит, и поражает одновременно. — Признаю, ты меня удивил. Так что даю тебе неделю. Сможешь эту неделю продержаться и не попасть в руки моих ищеек — отпущу на все четыре стороны, и, так уж и быть, не стану убивать или как-нибудь досаждать, — Чон улыбается, как сумасшедший. Да, ему безумно нравится эта идея. Так же, как и этот неглупый парнишка. — Попадёшься — ну, тогда извини, пулю в лоб. Ну или в сердце, решай сам.

Чонгук отходит от парня и осматривает гостиную, будто ищет что-то. Двое телохранителей странно смотрят на своего лидера.

— Так что всё в твоих руках. Удачи, — спустя молчаливую паузу говорит мужчина, разворачивается и уходит вместе со своими людьми.

Чимин недоумённо смотрит на выход из гостиной. Чон серьёзно говорил? Что за чертовщина?

Кажется, Чимина заставили играть в какие-то безумные «кошки-мышки», где на одну мышку слишком много желающих кошек. Но, учитывая больную фантазию богатых людей, стоит предположить, что за Мышкой пошлют самую лучшую Кошку.

Безумие. Кругом сплошное безумие.