Несмотря на этот прогнивший мир, я буду честен.

"..."

Резкая и острая боль, словно тысяча ножей, брошенные в сердце, всё продолжала делать своё дело и Бровин начал задумываться о походе ко врачу.

Ульям понимал, что, возможно, Богулянский в любой момент всадить ему нож в спину, даже и не задумываясь о самом Ульяме. Тем более, он ещё молод и его очень легко обвести вокруг пальца. К слову, юный, ещё полностью не познавший жизнь, граф был лёгкой добычей для вампира с таким большим богажом жизненного опыта, и это злило графа. Его злила своя собственная безопытность. Теория – это хорошо, и даже нужно, но что делать с практикой, как развить и её?

Раздался треск. По тонким и бледным рукам растеклись чернила. Увеличенный мыслями, Ульям нечаянно разломал ручку и испачкал свою белую, спальную рубашку.

« Подождите...а зачем мне, впринципе, нужна эта ручка? » Брови юноши нахмурились, а линия губ приобрела кривую форму.

« Лиля! Лиля! Моя дорогая Лиля! » Позвал он свою служанку, которая сейчас была бы зла на неосторожность юноши. Дверь в комнату открылась и вошла Лиля. Она заметила пятна на рукаве спальной рубашки, но быстро скрыла своё раздражение за ласковой и мягкой улыбкой.

«Что случилось, ваше благородие?" Голос Лили напоминал собой журчанье весеннего ручейка или мягкий шепот леса.

« Кошмар случился. » Ульям опустил взгляд. « Лиля.. »

Лиля вновь направила на графа свой взор. «Что такое? »
« Лиля... Ты же не будешь сердиться, если я скажу, что нечаянно испачкал рукава спальной рубашки? » Он поднял свой взгляд на неё. Сейчас он выглядел как маленький мальчишка или котенок. Сердце Лили ёкнуло и затрепетало. Её господин сам признался ей в этом, да ещё и с таким лицом! Просто чудо.

Лиля мягко улыбнулась и положила руку на сердце.
« Ваше благородие! То, что Вы мне признались в этом, делает мне тепло на душе. » Она сделала паузу, выдохнула, и продолжила. « А спальную рубашку я постираю, не переживайте. »

Щёки графа стали слегка розоватыми. Он повернул голову в сторону, поддоваясь своей гордости. Горничная хихикнула и сердце Лиама наполнилось радостью. Он считает её старшой сестрой и видеть её улыбку, как вы уже поняли, – радость для него.

« Спасибо тебе, душа моя. Я рад этому. » Такая искренность не могла не удивить Лилю. « Но », — продолжал Ульям, — « Позвольте мне поведать вам кое-что. Прошу вас, впредь называйте меня Лиамом. Вы для меня как старшая сестра, и моё сердце каждый каждый раз болит и рвётся наружу от столь мучительных ощущений, когда Вы зовёте меня благородием. »

Теперь, услышав столь чистую искренность, Лиля потеряла дар речи. Её глаза распахнулись, а рот слегка приоткрылся.

« Ну что же Вы, душенька моя, неужто хотите, чтобы в Ваш рот залетела муха? » Поддразнивал граф. Лиля захлопнула рот и закрыла его обеими руками, мотая головой в разные стороны, и выглядело это настолько забавно, что Ульям Бровин издал тихий смешок.