Breathe with me. Дыши со мной

23

Утро Чонгука (уже вот три недели, как не в больнице а дома) началось с заведенной череды процедур. Специальная дыхательная гимнастика по методу какого-то тайского лекаря, дыхание с небулайзером, да ещё и какие-то упражнения из йоги — и главное, как говорит бабуля «надо всё делать плавно, размеренно, не спеша».

«Ну не моё это», — в который раз хотелось ему буркнуть, но то, с каким самоотверженным трепетом бабушка Чонхи следила за каждой составляющей его восстановительного периода, просто не давало ему права протестовать или высказывать своё недовольство. «Сейчас бы покидать мяч в кольцо...», — крутилось у него в голове, пока руки делали ритмичные махи, а легкие синхронно гоняли воздух туда-сюда.
И так каждый Божий день.

Чонгук-то думал, что всё эта тягомотина осталась там, в хосписе, и что привычный расклад по часам уже в прошлом. Но не тут то было. То же самое, та же самая отчётность, только с огромным минусом — без Ким Джису.

Больше всего нервозности добавлял прием лекарств. Их был легион. Бабушка каждое утро и вечер расставляла баночки и блистеры в порядке их приема и инструкциями «что с чем сочетается», так что прикроватный столик в его комнате напоминал стратегическую разметку на карте боевых действий: вот капсулы для отхода скопления жидкости, вот добавки для улучшения проникновения капилляров, вот таблетки для повышения иммунитета, а прямо за ними волочится микстура для нормализации уровня гемоглобина.

«Как же всё достало».

Правда, надо отдать должное всей этой программе восстановления: цвет его кожи мало-помалу переходил от серебристо-белого к розоватому, а скулы не так сильно выступали, появилась сила в руках, ему даже показалось, что вернулись его прежние мышцы, сформированные спортом, но вот темные круги под глазами оставались неизменны— ещё бы, почкам и печени приходилось перекачивать такое количество химзавода.

И вот, после волокиты лечебно-гимнастичных комплексов и заедания одних добавок другими, он сидит на кухне, подперев подбородок рукой, а другой уныло водя ложкой от края до края глубокой тарелки.

— Чего такой кислый? — Бабушка Чонхи проверяла на специи суп. — Что, самгетхан невкусным получился?

Витающий в невнимательных грезах парень вдруг очнулся, словно его кто-то толкнул рукою.

— А? Что? Не, борщ нормальный, — его голос звучал безэмоционально и вяло, и чтобы уйти от дальнейшей диагностики его эмоционального состояния, он задал ей встречный отвлекающий вопрос, до какого ему на самом деле не было никакого дела. — Ты с мамой не созванивалась?

Единственное, что его сейчас волновало — это прочла ли Джису письмо. «Какова была её реакция? Она обрадовалась? Почувствовала неловкость? Или слова её смутили?».

Он уже много раз пожалел, что ему вообще пришла в голову идея выложить (или хотя бы попытаться) чувства на бумагу, а тем более краснели у него уши от того, что он это письмо уже отдал.

«Как какой-то старичье. Ты бы ещё печать поставил бы!».

Но больше всего хотелось просто её увидеть, просто понаблюдать за ассистентом Ким в её лиловой униформе с забранными в хвост волосами, смотреть как она возится с пациентами, тепло разговаривает о их жизнях, а сам бы Чон тихо стоял в сторонке, не сводя с неё глаз, в котором читается чувственное влечение. Чего тут таить, порой он воображал, что вот-вот появится повод вновь вернуться в палату 132, и тогда они продолжат сидеть бок о бок за книгой или рассказывать смешные истории, и тогда бы она прикоснулась к нему, они становились бы всё ближе и ближе, и вот тогда...

Кое-как покончив с на самом деле вкусным супом, он тяжелыми шагами поднялся по лестнице наверх в свою комнату. Солнце заливало всю поверхность стола, отчего тетради и книги слепили своей белизной. Ему нужно было подучить некоторые профильные предметы для поступления в колледж.

Он как раз пил лимонадиз высокого стакана, когда экран телефона вспыхнул, указывая, что ему пришло сообщения. «Наверняка ещё один запрос от доктора про отчетность о сдвигах в терапии».

Он разблокировал и весь замер с первого слова, пока глаза водили зрачками от строки до строки:
«Встретимся завтра возле лавки М.Хондэ. в полдесятого утра» и улыбающийся смайлик.

«От неё».

Чонгук вернул лимонад обратно в стакан, поперхнувшись, начал кашлять. Снова перечитал сообщение, снова откашлялся, не веря тому, от кого, а главное что за текст внезапно появился на экране, а потом сбежал вниз, перескакивая ступени. Секунда — и он выскочил на улицу, на ярко-зелёный газон, расхаживает туда-сюда босиком и хватается за голову без ума от нахлынувшей эйфории.

Следуя за непонятными возгласами на крыльцо выбежала бабуля Чонхи с половником в руке, испугавшись, что у него начался приступ. Но убедившись, что его рот сияет в широкой улыбке, сама вздохнула с облегчением и оперлась о дверной косяк, не зная истинной причины, но довольная, что её мальчик наконец-то по-настоящему счастлив.