Виноваты звëзды

2

Чонгук
На следующее утро я поздно отправился в путь к маме, проведя половину ночи в размышлениях о том, какой неожиданный поворот принял мой день. Вместо того чтобы проклинать судебную систему Нью-Йорка, я думал о том, чтобы послать им цветы.
Лиса была одной из семидесяти двух ребят в моем выпускном классе. Единственным человеком, с которым я подружился в школе, была Минни, поэтому после выпускного класса я почти не думал о своих одноклассниках. Я никогда не относился к детям из трастового фонда, которые проводили выходные в Хэмптоне и мучились из-за своей безглютеновой диеты. Моя мама думала, что школа поможет мне увидеть путь вдали от Братвы, но время, проведенное там, только подчеркнуло, что я не принадлежу ни к какой группе.
Несмотря на то, что я чувствовал отчужденность от своих одноклассников, я был удивлен, что не узнал Лису раньше. Ее русые волосы должны были стать безошибочной уликой - мало кто обладает ее динамичным рыжим оттенком без услуг дорогостоящего салона. Ее кожа цвета слоновой кости была безупречной и прекрасно подчеркивала ее карие глаза. Если бы я был чуть более проницательным в подростковом возрасте, я мог бы заметить огненные крапинки золота, сверкающие в этих глазах, или бесшабашную несдержанность, скрывающуюся под ними.
Я подозревал, что Лиса была так же не в своей тарелке в этой школе, как и я, просто она лучше это скрывала.
Когда я вышел из ее кабинета, я не планировал задерживаться, но обнаружил, что смотрю на здание и не могу от него оторваться. Это было одно из лучших решений, которые я когда-либо принимал. Разница в моем мировоззрении после одного простого вечера с ней была поразительной. Я превратился из Чарли Брауна, неспособного поймать чертову возможность, в Чарли Бакета с выигрышным золотым билетом. Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что она накачала меня наркотиками. Я давно не чувствовал такого кайфа от жизни.
— Гук, дорогой. Я так рада тебя видеть! — Мама тепло обняла меня, как только я вошел в дом. Она ненавидела мой выбор профессии, но никогда не позволяла этому встать на пути ее любви ко мне. Я ценил это больше, чем она когда-либо узнает.
— Привет, ма. Я тоже рад тебя видеть.
— Как твоя нога? Ты ходишь на реабилитацию, как доктор прописал? — Она провела нас на кухню, где в накрытой кастрюле кипели голубцы.
— Да, нога заживает отлично.
— Хорошо. Еда готова. Давай поедим, пока не остыло.
Набив себя до отказа вкусной едой, которую я мог найти только на ее кухне, я помог ей с посудой, пока она рассказывала мне последние семейные новости. Когда мы закончили, я покопался в своей старой комнате, все еще захламленной некоторыми моими вещами, и обнаружил свои старые ежегодники. Я вдруг почувствовал огромную благодарность за то, что мама настояла на их покупке. Я смутно помнил Лису, но мне хотелось узнать, что еще я могу о ней узнать. В те годы моя жизнь была поглощена Минни. Я не так внимательно следил за своим окружением, как мог бы, и ежегодники были лучшим способом вспомнить то, что я упустил.
Я просматривал фотографии, собирая каждую крупицу информации о сексуальной консультантке. Она принимала активное участие в школьных мероприятиях, поэтому я нашел множество замечательных фотографий и отрывочных сведений о ней. Когда я наткнулся на фотографию Лисы в крошечной форме группы поддержки, я достал свой телефон.
Я: Я не помню, чтобы ты была чирлидершей.
Должно быть, она была рядом со своим телефоном, потому что ее ответ был мгновенным.
Лиса: Кто меня сдал?
Я: Ежегодник.
Лиса: О, Боже. Пожалуйста, не смотри на это.
Я: Почему нет? Словами не передать, как ты выглядишь в короткой юбке. Я чувствую себя идиотом из-за того, что не поклонялся тебе еще в школе.
Точки разговора то появлялись, то исчезали, но никакого сообщения не приходило. Я уже начал беспокоиться, что слишком переборщил, когда на экране появился ее ответ.
Лиса: В чудесные дни ты обедал под одним из дубов. Ты носил Чаксы на физкультуру, хотя тренер Паттерсон был в ярости, и именно ты спасал спортсменов-первокурсников из их шкафчиков в день розыгрыша старшеклассников.
Возможно, я не обращал внимания, но Лиса говорила мне, что она все прекрасно знала. Как я мог быть таким тупицей? Я не жалел о годах, проведенных с Минни, - в то время я был ей нужен, - но я испытывал странное чувство раскаяния за то, что было прямо у меня под носом. Я мог только надеяться, что у судьбы есть план. Это был наш момент, и я не собирался его упускать.
Я: Когда мы сможем снова увидеться?
Лисс: Думаю, на следующем сеансе.
Я: А если я захочу увидеть тебя до этого?
Лиса: Нет, пока тебе не назначат нового терапевта. Мне жаль.
Я точно знал, что буду делать в понедельник утром. Я бы заплатил сколько угодно, чтобы ускорить смену консультанта.
Я: Среда никогда не звучала так хорошо. Береги себя, Лиса.
Лиса: И ты.— Мистер Чон, пожалуйста, проходите. Как прошла ваша неделя? — Лиса поприветствовала меня своим самым профессиональным тоном, который вызывал только мысли о непрофессионализме.
Вместо того чтобы сесть, как она ожидала, я медленно направился к ней. На ней была розовая юбка-карандаш, плотно прилегающая к бедрам, и цветочная блузка без рукавов, которая соблазнительно обтягивала ее изгибы, когда она двигалась. Ее волосы снова были убраны, и я подумал, насколько они длинные. Прикрывают ли пурпурные волны ее соски, когда она обнажена? Спит ли она с заплетенными волосами или позволяет им свободно струиться по подушке? Я обнаружил, что хочу знать о ней все и фантазирую о ее прикосновениях.
Почувствовав изменения в моем поведении, Лиса присела рядом со своим столом. — Все в порядке?
Я достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул ей. Ее пальцы дрогнули от неожиданности. Осознание того, что я повлиял на нее, только усиливало мою тягу к ней, делая меня диким от потребности. Несколько дней я только и делал, что думал о ней, и теперь жаждал большего.
— Это распоряжение для моего нового психиатра, — прохрипел я, не отрывая глаз от ее губ в форме бантика.
Она посмотрела на меня сквозь ресницы. — Здесь говорится, что твои сеансы с ним начнутся на следующей неделе.
— Именно так. Сегодня будет наш второй и последний сеанс.
— На данный момент я все еще твой консультант, — сказала она с ложной бравадой.
— Действительно, — хмыкнул я, наклонившись, чтобы почувствовать ее теплый ванильный аромат, как свежеиспеченное печенье на Рождество. — Это значит, что мне, вероятно, не стоит тебя целовать.
Ее дыхание сбилось. — Поцелуй — это очень непрофессионально.
— И все же... только один поцелуй, а потом я буду вести себя хорошо, пока ты не поужинаешь со мной завтра.
— Ужин? — рассеянно спросила она, ее руки метнулись к моей груди, чтобы оттолкнуть меня, но вместо этого она прижалась ко мне.
— Лиса, — мягко предупредил я. — Я собираюсь поцеловать тебя сейчас.
Ее глаза встретились с моими, но она не стала спорить. Это было разрешение, в котором я нуждался. Я скользнул пальцами к ее шее и притянул ее губы к своим. Она выгнулась дугой, отчего мой член стал невероятно твердым. Наши губы идеально слились, пробуя и смакуя в гармонии, как две птицы, парящие вместе в полете.
Когда она издала нежный стон, я подумал, что мне конец. Моя потребность в ней подожгла бы меня и испепелила дотла. Я должен был остановиться, пока не зашел слишком далеко и не причинил ей боль. Я медленно отстранился, позволяя своим рукам скользить по ее шее к плечам и опуститься на руки, где кожа покрылась мурашками.
— Я не знаю, как мне после этого сосредоточиться, — сказала она почти про себя.
Я рассмеялся. — И я тоже.
Она посмотрела на меня, слегка покусывая нижнюю губу. — Итак, завтра? Настоящее свидание?
— Никаких отговорок. — Я усмехнулся. — Завтра ты вся моя.