слово пацана - начало или конец.

19 глава.

Начинавшаяся метель буквально сдувала девушку, заставляя её дрожать и перебирать ногами быстрее. На улице темно.
Казалось, будто это уже стало привычной средой обитания Васильевых. И тем не менее, ночь пугала.
Именно в этот промежуток времени происходило самое плохое.

Последние дни, вместе с пробуждением Лина думала о том, где встретит ночь сегодня. И встретит ли её вообще.
Это пугало, но будучи довольно уравновешенной, светловолосая начала привыкать к подобным мыслям.
Клеймо, что легло на неё, будет напоминать о себе всю оставшуюся жизнь.
В самом начале всего этого, засыпая, Лина думала о том, что в один прекрасный день она проснется и поймет, что все происходящее — страшный сон.
Не иначе как кошмар. А после, каждое утро, она громко выдыхала, понимая, что всё происходит наяву.

Ветер подул с новой силой.       
Девушка обрела друзей, скорее всего отношения и в принципе начала новую жизнь, но стоило ли оно того?
Что было бы, если бы они с братом не пошли подтягивать Марата по английскому?
Встретились бы они ещё раз когда-нибудь? Подружились бы?
А что, если бы Андрей не пошел пришиваться? Почему он вообще решил это сделать?

Нутром Лина ощущала, как между ними начинает расти стена. И если раньше казалось, что это пустяки, то сейчас девушка понимала, как тяжело ее будет сломать. Андрей понемногу отстранялся, работал в одиночке и сестра больше не ходила за ним хвостиком.
Что было бы, не делай она этого раньше? Всё было бы также?       
Судьба, точно судьба. Васильева хмыкнула. 

Если она сейчас здесь, идет по заснеженной улице, почти нагая и беспомощная, значит так и должно было случиться.
Бог ей судья, да только за что?
Почему он постоянно подкидывал, подкидывает и наверняка будет подкидывать ей страшные испытания, в которых она должна страдать?
И даже если девушка с ними справлялась, это не значило, что она моментального о них забывала. «Будет что детям рассказать» — однажды пошутил Андрей.

А будут ли у них эти дети? Может, Васильева прямо сейчас в одном из сугробов замерзнет и умрет?       
Раньше мысли о смерти пугали.
Не столько о своей, сколько о чужой.
Если она умрет, ей не доведется увидеть страдания родных. В отличии от других.
Ей всего шестнадцать, скоро семнадцать, и уж слишком много гробов она отпустила под холодную землю.
Отец, бабушки, дедушки, тети, дяди, Ералаш. Вопрос в другом: «сколько ещё надо будет похоронить?».
А кто это будет?