слово пацана - начало или конец.

34 глава.

Спустя пару секунд всхлипываний девушка замолкла. Андрей приоткрыл глаза.

— Марат в курсе?

— Нет пока, — Андрей облизал пересохшие, побитые губы.

— Ясно, — через время Лина кивнула, словно сама себе. Просто не знала, что говорить. Ком в горле мешал.
На кухне вновь воцарилась тишина. По итогу девушка со вздохом встала с места и ушла в комнату, дабы собраться в школу. Сейчас было жизненно необходимо туда сходить, младшего Адидаса поддержать. Андрей проводил её взглядом, а после посмотрел на оставшееся нетронутое яйцо в тарелке. Покачав головой, светловолосый пододвинул тарелку к себе и принялся поедать чужое блюдо.

Живот урчал.

Дверь приоткрылась, пуская в помещение небольшой поток воздуха. Сидевшая на последней парте Лина шумно вдохнула. В классе тишина стояла, словно гробовая. Лишь всхлипывания учительницы приводили в чувства и били по вискам, мешая сконцентрироваться. Васильева облокотилась на спинку стула, шмыгая носом. Собственные слезы тоже душили, но показывать их не хотелось. Нельзя было.

Лина была одета в форму, как положено. Только, волосы девушка уже не собирала, бантик не носила, и иногда даже могли не взять сменную обувь. Кажется, кто-то назвал её распутницей однажды, когда она стояла с Андреем у входа. На следующий день, кстати, тот незнакомец пришел со сломанным носом. Все понимали, что Васильева по наклонной пошла, как Брат. Да только светловолосая на это лишь глаза закатывала и по щекам давала. Валера с Маратом научили в самом начале. Нельзя было позволить, чтобы о ней шушукались. А может, в глубине души боялась сама себе признаться, что изменилась.
Светловолосая покачала головой.

— Здрасьте, можно? — послышался знакомый голос, заставивший Лину поднять голову к потолку. Слезы не должны были скатиться, не должны.

— Проходи... — всхлипнула учительница, смотря в окно.
Суворов нахмурился и обведя взглядом класс, остановился на Васильевой. Улыбка тут же появилась на его губах. Среди всего этого дурдома, Лина была единственной, кто рядом находился несмотря ни на что. Хорошая она девка, хорошая.

Усевшись рядом, Марат лишь кивнул подруге в приветствие. Почему-то, нарушать тишину не хотелось. Тревога была. А Лина молчала потому, что не знала, что сказать. Надеялась, что младший Адидас перестанет всех сверлить взглядом, в попытках найти ответы, но Маратик же не такой. Приставучий до ужаса, а потому светловолосая лишь тяжело выдохнула, стоило руке друга по её плечу пройтись.
— Слышь, чё такое? — нахмурился он.

Лина молчала, а после и вовсе отвернулась к окну. Ком вновь появился.
Марат начал переживать. Не к добру всё это. А потому, уже не рассчитывая силы, хлопнул впереди сидящего одноклассника по спине, повторяя вопрос.

— Там девчонка с 8А с окна спрыгнула.

— Кто? — нахмурился Суворов.

— Ахмерова, вроде, — прошептал пухляш, отворачиваясь.
А у Марата словно земля из-под ног ушла. Лина это своим телом почувствовала. Не смог так сразу принять, что одноклассник, чье имя подростки ещё не запомнили, правду говорил. Суворов сверлил большую спину взглядом, а после развернул парня к себе и ударил по лицу. А затем ещё. И ещё. — Марат! — вскрикнула Лина. На драку тут же подбежали одноклассники, пытающиеся оттащить озверевшего Суворова подальше. Не совсем получалось.

— Сука, уберите руки! — кричал темноволосый.

Слеза всё же скатилась из глаз Васильевой.

— Марат! — шептала уже сама себе Васильева, что бежала за другом. Тот унесся из кабинета почти сразу же после того, как их разняли. И Васильева не была готова оставить друга одного. Начудит ещё. Суворов её не слышал. Или не хотел слышать. Бежал впереди, поскальзывался, но упрямо двигался вперед, не желая принимать действительное.

Уже спустя пару секунд подростки были у двери Ахмеровой. Марат настойчиво стучал в дверь, пока Лина облокотилась на пошарпанную стену. Накинутая наспех шуба свисала с плеч, а где-то рядом, на холодной плитке, лежал ранец.

А после Марат открыл дверь. Не заперто было.

Прошёл, буквально вбежал, внутрь, и девушка с нахмуренным лицом двинулась за ним. Вещи стояли на своих местах. Словно, квартира просто была пуста на время. Но тишина... Мертвая тишина. Остановились друзья в гостинной. Девушка чуть было не впечаталась в спину Марата. Лицо у того было покрасневшее, глаза заплывшие, а губы искусаны. Впрочем, как и у Лины. Та немного обошла друга и случайно всхлипнула, заметив лежащего на диване мужчину. Отец Айгуль.

Марат двинулся к балкону, а у Лины ноги к полу приросли. Веки прикрылись, а голова опустилась вниз. Где-то внутри всплыла мысль о том, что по ней могли также убиваться. Если бы, ещё и с Васильевой что случилось, близкие бы это не пережили. — Не могу... Не могу больше пить... — бубнил лысый мужчина.

Суворов прожигал балкон взглядом, не обращая на посторонние звуки никакого внимания.