слово пацана - начало или конец.

11 глава.

—Это я был. — все разом посмотрели на Андрея, сестра даже разомкнула губы, не в силах что либо сказать.

—Равиль Исаков, который Ералаша убил, я нашел его, вас вызвать времени не было.

—А ты че у нас, самый инициативный здесь?

—Все правильно он сделал. — выдал Марат, полностью поддерживая позицию друга, после чего подхватила ту же волну и девушка.

— а вас кто спрашивал!? — Турбо зло смотрел на скорлупу, те в ответ сверлили его взглядом,
Марат лишь сжимал спинку стула, на котором сидел Андрей.

—Вы че то борзые стали молодежь, может вас на возраст поднять, раз вы сами решаете кого казнить.

—Турбо, — Вова отрицательно покачал головой, когда парень вскочил с места.

—Че Турбо то? Я может чет не понимаю, меня улица по другому воспитывала. — Зима отошел от стены, вставая в дверном проеме: —Тебя кто просил его гасить!?

—Хорош.

—Ну че «хорош», Вов? Ну че я не так говорю. Иди сам теперь со старшими объясняйся. Они команды рыпаться на «Такташ» не давали.

—Я твой старший, я. Че ты разорался. — Валера встал с места, уходя к Зиме, вместе с ним закуривая.

—Завтра общие сборы, разговаривать будем, я сегодня здесь останусь.

—Поправляйся. — Лина впихнула куртку Марату, а сама, как можно быстрее покинула помещение.

Холодные порывы ветра мгновенно стали проникать под кофту, а частые вздохи начинали резать горло. Она хотела, как можно быстрее добраться до дома, посидеть в теплой ванне и лечь спать. Щеки раскраснелись еще больше, то ли от мороза, то ли от злости, что полыхала в ней?
Слова Турбо разожгли в ней воинственный огонь.

—Лина! Да, стой же ты! — Валера нагнал девушку, что упорно старалась игнорировать его, поймал ее за руку и сразу накинул свой ватник ей на плечи.

— не надо. — фыркнула девица, пытаясь сбросить одежду с себя.

—У тебя уже губы синие.

—Переживу.

—Подожди ты. — парень удержал девушку на месте, когда та вновь была готова ринуться вперед.

—Че ты взъелась так?

—Знаешь, Турбо, ты будешь общаться так с пацанами, а на меня вновь повышать свой голос даже не думай, я терпеть не стану, — оскалилась Васильева, злобно шипя слова.