Бесы

Алтарь капища покорства

 Тревога — Сплин

Нет. Дмитрий не хотел верить, что дорога закончится так быстро. Он не хочет даже думать о том, что сейчас авто остановится и ему придётся идти за своим душегубом по пятам, следовать его приказам и опасаться, что мерзкое растление может повториться вновь. Если в разговоре с Екатериной он уверенно доказывал свою точку зрения и не сомневался в том, что поступает правильно, то сейчас руки мелко задрожали в предвкушении чего-то ужасного. Протяжные сутки ощущались как сон. Конечности затекли, а голова кружилась от голода, усталости и переживаний. Сеченов не раз засыпал и просыпался, но всё, что менялось в машине — это пейзаж за окном и время суток. Рядом неизменно сидел фриц, на коленях был всё тот же китель, а тело всё так же просило защиты и спокойствия. Мужчины молчали, не решаясь нарушить обоюдное хрупкое спокойствие. Дмитрий из-за страха, а Михаэль скорее из-за безразличия.

Пару часов назад машина проехала границу. Если бы не устрашающий забор и сотня мерзких пограничников, то небольшой холм можно было бы назвать вполне живописным местом, притягивающим своим пейзажем. Но сейчас небо заволокло серой дымкой, а инженеру вновь пришлось лицезреть кучу грязных солдат, что невероятно портило и без того смятое впечатление. Пограничники заглядывали в окна, перешёптывались, но Сеченов старался не реагировать, искренне желая стать неинтересным в их глазах, потерять значимость, которой он так гордился. Только вот когда Михаэль вышел с документами наружу, Солдаты осмелели и начали приближаться и рассматривать мужчину, как зверушку, стало уже не до мечтаний. От них смердело кровью, алкоголем и трупами. Они тыкали пальцем и хохотали, обнажая свои кривые, гнилые зубы. Дмитрий словно был самым смешным клоуном, который развлекал заскучавших солдат и каждый считал своим долгом взглянуть в глаза русскому инженеру, взятому в плен. Сеченов отворачивался, прятал лицо и терпеливо ждал, когда же вернётся офицер, и они смогут уехать, но пограничники всё не отставали, а Михаэля как будто и след простыл. Сеченов с омерзением взглянул на них и опёрся о дверцу машины. Ему было противно находиться в подобном обществе, и он точно знал, что это не закончиться и по приезде в город. Все немцы такие, как он себе и представлял: грязные, некультурные, мерзкие. И солдаты были тому живым подтверждением. Кто-то из особо смелых и отчаянных дёргает за ручку, и дверь авто открывается. Сеченов едва не вывалился, но почувствовал как сзади его схватили за локоть и удержали от падения. Послышался грубый немецкий бас, разогнавший шайку пограничников, как свору собак, и заставивший невольно вжать голову в плечи, словно ругались здесь именно на него. Дмитрий оборачивается, взглянув на фигуру, спасшую его от падения в лужу грязи и лапы непростительно любопытных солдат, с благодарностью. Михаэль хмурил чёрные брови, постукивал подушечками пальцев по панели машины, словно собирался отчитать инженера за что-то, но всё же промолчал. Сеченов глянул вниз, на сырую от снега землю и захлопнул дверь. Авто снова двинулось, минуя пост охраны, шлагбаум и низкие технические домики, которые ещё проводят долгим, скучающим взглядом.