Зацепить 13-го| Переплёт 13

Глава 10. Мальчик будет сиять

Шэннон
В последнюю пятницу февраля колледж Томмен играл в конкурирующей школе Килбег Прип на территории нашей школы в «Школьный Щит»
Поскольку это была одна из немногих оставшихся домашних игр в сезоне и престижный кубок, который нужно было выиграть, все классы были приглашены, чтобы поддержать свою команду.
По словам Клэр, «Школьный Щит», который можно было взять сегодня, был далеко не таким важным или прибыльным, как Кубок Лиги, за который команда будет играть в следующем месяце в Донеголе, но все равно это было красиво, а Томмен любил изделия из серебра.
Мне не потребовалось много времени в Томмен, чтобы понять, что слова моего отца о том, что школа является прославленной подготовительной школой для регби, были правдой.
Было ясно видно, что все вращается вокруг спорта.
Лично я могла бы придумать миллион мест, где я предпочла бы оказаться, чем наблюдать, как негабаритные мальчики из Томмен прокладывают себе дорогу через негабаритных мальчиков из Килбег, но жизнь забавным образом обманывает человека.
Завернувшись в свое зимнее пальто и шерстяную шапку, я сидела между Лиззи и Клэр, которая была одета в цвета нашей школы, благодарная за то, что получила место на трибунах.
Сотни других учеников должны были стоять по обе стороны поля.
Не то чтобы кого-то из них, казалось, волновало, что они стоят под проливным дождем. Они были слишком заняты, крича и подбадривая старшую школьную команду по регби.
Десять минут игры, и я воочию убедилась, из-за чего была вся эта шумиха вокруг Джонни Кавана. Я буквально чувствовала, как электричество потрескивает в воздухе, когда мяч был в его руках, и, судя по звукам криков, то же самое чувствовали и все остальные.
Казалось, он чувствовал себя на поле как дома, и когда он получил мяч в свои руки?
Произошло волшебство.
Прекрасные вещи случались.
Он был таким высоким, что для него не имело смысла быть таким легким на ногах. Он был широким и сильным, большим и мускулистым. Но он также был легким и проворным.
Это выглядело почти так, как будто он танцевал вокруг противника с причудливой работой ног и гибкими движениями тела. У него был сумасшедший темп, и то, как он мог спринтовать, было безумием. На него было невероятно смотреть.
Можно было заметить, как колесики его мозга пришли в движение, когда он просчитывал каждую игру, пас и атаку с экспертной точностью.
Он был умным игроком с острым взглядом на перехват мяча и самодисциплиной, которая, казалось, могла соперничать со святыми.
Казалось, не имело значения, насколько сильно он был сбит с ног или стал мишенью для противоположной команды — а он явно был мишенью — ему удалвалось сохранять хладнокровие.
Удары, которые он получал, физические атаки на его тело, а он просто вставал и продолжал идти.
Я была в восторге.
То, как он двигался, было экстраординарно.
Я была очарована тем, как он двигался на поле.
Неудивительно, что все говорят о нем, подумала я про себя.
Он явно был на много миль впереди парней, с которыми играл вместе, и я подумала, что он заслуживает быть на более престижном игровом поле.
Если он мог так играть в семнадцать лет, я могла только представить, что сделали бы еще несколько лет упорных тренировок для его игры.
— Да, Хьюи! — Клэр подбадривала, отвлекая меня от моих мыслей, когда ее брат, номер 10 колледжа Томмен, выбил мяч за боковую линию. Мячу удалось коснуться пальцев соперника, прежде чем он вышел из игры. — Да! — Клэр заорала, выставив кулак в воздух. — Хорошая работа, ребята!
— Что происходит сейчас? — я спросила, не зная, почему она радовалась, когда ее брат, очевидно, отбил мяч далеко. — Это хорошо для Томмен?
Было ясно, что она была так же увлечена игрой, как и я, учитывая, что последние пятьдесят минут она провела, чередуясь между объяснением мне правил и выкрикиванием ругательств во всю силу своих легких.
Это прошло мимо моей головы, мои нервы были слишком измотаны, чтобы воспринимать что-то большее, чем простые основы, которые я уже знала, наблюдая за чемпионатом Шести наций каждый год, но я притворилась, что поняла, ради нее.
— Это не футбол, Шэн, — засмеялась она. — Это отличная игра. Наша линия выхода.
— Линия выхода?
— Смотри, — подбодрила она, а затем начала кричать изо всех сил, когда номер 2 Томмен бросил мяч, и Гибси, который носил номер 7, был подброшен в воздух его товарищами по команде и поймал мяч в воздухе.
— Да! — Клэр приветствовала, хлопая, как сумасшедший тюлень. — Давай, Джерард!
Было забавно слышать, как Клэр называет его Джерардом, когда все остальные вокруг нас приветствовали имя Гибси.
Буквально, никто не называл его Джерардом, кроме Клэр.
Мяч со свистом вылетел с поля и попал в руки Джонни, и мое сердце подпрыгнуло.
Мой пульс мгновенно ускорился при виде его в движении.
— Боже мой! — Я взвизгнула, сердце бешено заколотилось в груди, когда четверо нападающих Килбег повалили Джонни на землю, похоронив его под горой мышц и мертвого веса. — Им разрешено это делать?
Конечности летали, футбольные бутсы зарывались в смятую кучу под рюкзаком. Я наблюдала за тем, что творилось на поле.
— Они пытаются убить его, — закричала я, не в силах поверить в то, чему я была свидетелем. — Святое дерьмо. — Схватив обеих девочек за руки, я крепко сжала их. — Это незаконно?
— Не спрашивай меня об этом, — ответила Лиззи, пожав плечами. Высвободив свою руку из моей, она вернулась к листанию своего журнала. — Я могла бы придумать миллион лучших вещей, на которые потратила бы свое время, чем сидеть здесь, притворяясь, что болею за спорт, который мне совершенно безразличен.
По крайней мере, она была честной. Я думала, что буду чувствовать то же самое, однако он играл, и я была неохотно загипнотизирована.
— Они явно нацелились на него, — прорычала я, наблюдая, как рефери дал свисток и побежал к скоплению мальчиков.
— Конечно, они нацелились на него, — вмешалась Клэр, сжимая мою руку в ответ. — Джонни — лучший игрок колледжа Томмен. Уберите его, и игра свободна, — продолжала она говорить. — Они были бы дураками, если бы не попытались.
Я хотела закричать, «Оставьте его в покое» на пределе моих легких, но вместо этого я остановилась на:
— Это ужасно, — поскольку огромное беспокойство за него наполнило мою грудь.
— Это регби, — согласилась Клэр.
— Я ненавижу регби, — заявила Лиззи.
— Никому нет дела до того, что ты ненавидишь, маленькая мисс пессимист, — парировала Клэр. — Возвращайся к своим гороскопам.
Клэр и Лиззи несколько минут препирались между собой, прежде чем Лиззи раздраженно потопала прочь, бормоча что-то о том, что нужно беречь ее мозговые клетки, но я на самом деле не слушала ни одну из них.
Я была поглощенной выходками на поле, где медик команды суетился вокруг Джонни, тыкая и тыча ему в лицо марлей и бинтами.
Его черно-белая полосатая майка с номером 13 на спине прилипла к его коже, белые шорты, которые он носил, были испачканы травой и запятнаны кровью.
Оба его колена были заляпаны грязью.
Его волосы были взъерошены и скользкие от пота.
Один его глаз быстро багровел и опухал, а по брови стекала струйка крови, но, похоже, это его ничуть не беспокоило.
Внимание Джонни было приковано не к медику или рефери, выкрикивающим команды ему в ухо.
Он был слишком занят, глядя на меня.
Мое сердце колотилось о грудную клетку, когда он беззастенчиво и бесстыдно смотрел прямо на меня — глаза горели жаром, выражение лица было ощутимо напряженным.
Тяжело дыша, он поднял край своей майки и использовал ткань, чтобы вытереть кровь со лба, разрушая попытки бедной женщины залатать его и обнажая живот с твердым прессом.
Движение было таким первобытным, таким явно мужским, что оно поразило меня прямо в грудь. Мое лицо запылало, и я почувствовала, как мои плечи поникли, когда я согнулась под тяжестью его пристального взгляда.
— Что это, черт возьми, такое? — Взволнованно прошипела Клэр, схватив меня за руку. — Джонни Кавана пялится на тебя, Шэн. Серьезно, девочка, этот парень пялится на тебя!
— Дерьмо, — Не зная, что делать, но зная, что мне нужно что-то сделать, я уткнулась лицом в шею Клэр и прошипела:
— Спрячь меня.
— Что? — пискнула она.
— Просто скажи мне, когда он уйдет, хорошо? — я умоляла, сосредоточив свое внимание на веснушке на ее шее. — Притворись, что ты со мной разговариваешь или что-то в этом роде.
— Хорошо, он ушел, — меньше, чем через минуту, произнесла Клэр
Выдохнув, я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джонни возвращается на позицию, когда рефери объявил начало игры.
— Что между вами двумя происходит? — потребовала она. — Я думала, ты сказала, что не разговаривала с ним с того дня в офисе администрации?
— С нами ничего не происходит, — парировала я, щеки горели.
— Нет, — Клэр недоверчиво посмотрела на меня. — Ну, тот взгляд, который он только что бросил на тебя, не показался мне пустяком.
— Это ничего не значило, — заверила я ее — и себя. — Серьезно, Клэр, я даже не знаю этого парня...
Затем вокруг нас раздались громкие свист и насмешки, и мы оба обернулись, чтобы увидеть, что номер 15 Килбег забил и получил очки. Их номер 10 легко перешел, подняв уровень команд.
— Вот дерьмо, — пробормотала я, чувствуя себя гораздо более взволнованной, чем следовало бы. — Сколько времени осталось?
— Примерно полторы минуты, и не думай, что мы не поговорим об этом позже, — сказала мне Клэр, прежде чем снова переключить свое внимание на игру и крикнуть: — Давай, Томмен! Ууу! Килбег — ты полное дерьмо!
Килбег выиграл рестарт, завладев мячом и набрав несколько ярдов. Все они выглядели совершенно измотанными, за исключением Распутного Гонзалеса — он же Джонни Кавана, у которого, казалось, был неограниченный запас энергии.
Мои ладони начали сильно потеть, когда игрок номер 10 переместился на позицию между стойками, попав в зону досягаемости для удара по воротам.
Они прошли девятнадцать этапов, и счет сравнялся в 20 очков у каждого — по крайней мере, так сказала Клэр.
— Это оно, — продолжала визжать Клэр. — Это оно. Это оно. О боже. Я не могу смотреть.
Я затаила дыхание, не в силах справиться с предвкушением.
Наконец, игрок номер 9 занял позицию рак — слово, которое я выучила для обозначения большой кучи людей на траве.
С мячом в руках он отдал ответный пас на их номер 10.
Мое сердце остановилось.
Болельщики на трибунах вокруг меня притихли.
Пропустите это.
Пропустите это.
К черту все.
Двигайтесь дальше.
Все мои молитвы были услышаны, когда мяч покинул его бутсы и был заблокирован Джонни, который отправивил мяч вверх в направлении их линии ворот.
Часы побежали вниз, падая в красный.
— Да! — Клэр закричала, вскакивая на ноги, вместе со всеми остальными болельщиками на боковой линии. — Давай, Джонни! Давай, Кав!
Не в силах дышать, я наблюдала, как за ним охотились три игрока Килбега.
Однако они были недостаточно быстры.
Как молния, Джонни преследовал свой перехват, двигаясь быстрее, чем любой парень его размера должен быть способен.
Приветствия, крики и рев поддержки раздались с трибуны, когда Джонни пнул мяч вперед, подтолкнув его ближе к линии штрафной, когда он побежал за ним на максимальной скорости.
— Вперед! — Клэр взволнованно взревела. — Да! Ты почти на месте. Продолжай. Двигай своими сексуальными ножками!
Мяч покатился за линию.
Миллисекундой позже Джонни набросился, растягивая спины килбегов, которые наступали ему на пятки.
Это было размытое движение, в результате которого Джонни заземлил мяч в касание.
Все вокруг нас сошли с ума.
Номер 10 Томмен занял позицию перед стойками и быстро реализовал передачу, обеспечив себе два очка.
И это было все.
Все был конец.
Томмен победил.
И я была потрясена.
— Тебе нужно кое-что объяснить, милая, — взвизгнула Клэр, подпрыгивая вверх и вниз от радости. — Уууу! Вперед, Томмен, вперед!
— Объяснить? — я переспросила. — О чем?
— О том, почему этот парень внизу смотрит на тебя так, будто хочет тебя съесть, — ответила она, а затем указала явно очевидным пальцем прямо на Джонни, который снова смотрел прямо на меня.
— Я не знаю, — выдавила я. — Я понятия не имею, что здесь происходит.
Все его товарищи по команде носились вокруг, как сумасшедшие, прыгали и праздновали, а Джонни выглядел растерянным.
Он был буквально завален людьми, начиная от учителей и студентов и заканчивая местными журналистами и операторами с микрофонами, приставленными к его лицу.
Что выделялось, так это его безупречное самообладание.
Ничто из этого не беспокоило его.
Ни капельки.
Он выглядел воплощением хладнокровия, спокойствия и собранности, когда отвечал журналистам и благодарил болельщиков, хлопавших его по плечам, но каждые несколько мгновений его взгляд возвращался ко мне.
Я этого не понимала.
Хуже того, его внимание взволновало меня.
— Почему они толпятся вокруг него? — спросила я в замешательстве, чувствуя грусть за других парней в команде.
Клэр закатила глаза.
— Ах, потому что он Джонни Кавана.
— И что?
Я не понимала.
— Давай, — взвизгнула она, а затем схватила меня за руку, буквально протащив меня через трибуны на поле.
Возможно, мы и не выглядели неуместно, учитывая, что на поле была половина школы, но я определенно чувствовала это, когда неуклюже тащилась за ней.
— Хьюи! — Клэр вскрикнула, подбегая, чтобы обнять своего старшего брата. — Ты был потрясающим.
— Благодарю, сестренка, — ответил он, похлопывая ее по спине, пока он искал в толпе.
Очевидно, найдя то, что он искал в виде крошечной рыжей девушки, Хьюи быстро отставил сестру в сторону и поспешил в ее сторону.
— Я хочу этого, — вздохнула Клэр, наблюдая, как ее брат поднимает свою девушку и кружит ее. — Очевидно, не с моим братом, — она поморщилась. — Но то, что у них есть. — Она снова вздохнула. — Я хочу этого когда-нибудь.
— Медвежонок Клэр! — позвал знакомый голос.
Клэр развернулась, и я клянусь, что все ее лицо осветилось, когда она заметила Гибси, бегущего к нам.
— Ты сделал это! — закричала она, а затем бросилась на него.
Он казался таким же взволнованным, как и она, и поймал ее.
Я наблюдал за ними несколько минут, пока они крутили друг друга, полностью поглощенные своим собственным пузырем, когда они оживленно обсуждали разные моменты игры.
Либо Клэр была невежественна, либо Гибси был невежественным, либо они оба были так же слепы друг к другу, потому что я могла чувствовать, видеть и ощущать химию, исходящую от них.
Чувствуя себя неловко и не в своей тарелке, я засунула руки в карманы пальто и быстро развернулась, пробираясь сквозь толпу сторонников Томмен.
Я была знакома с днем матча.
Я была на достаточном количестве игр Джоуи.
Но это было по-другому.
И я чувствовала себя имплантатом.
— Эй... — услышала я до боли знакомый голос, отвлекая меня от моих мыслей, — Подожди!
Основная человеческая природа заставляла меня поворачиваться, чтобы посмотреть, кто кричит и направлено ли это на меня.
Когда мой взгляд упал на Джонни, бегущего ко мне, мое сердце бешено колотилось о грудную клетку.
Боже мой.
Что он делал?
Почему он подошел ко мне?
Что, черт возьми, происходит?
— Как дела? — Спросил Джонни, сокращая расстояние между нами, его голос, по понятным причинам, задыхался от напряжения на поле.
— Э, это, ах, все идет хорошо, — я запнулась на своих словах, полностью сбитая с толку, снова находясь так близко к Джонни. — Хорошее настроение? — Я добавила неубедительно, а затем сразу вспыхнула от смущения. — Ты, должно быть, чувствуешь себя хорошо, — вздохнув, я подавил желание застонать и закончил, пробормотала, — я имею в виду: как у тебя дела...
— Все идет хорошо, — ответил Джонни с улыбкой, от которой две крошечные ямочки на его щеках стали еще глубже.
Я впервые увидела эти ямочки на щеках, и моя память впитала их, как губка.
— Это хорошо, — выдохнула я, пытаясь сосредоточиться.
В отличие от последнего раза, когда я была рядом с ним — когда я видела звезды — или в коридорах, когда он был размытым пятном движения или находился слишком далеко, чтобы хорошо рассмотреть, у меня был четкий, свободный от сотрясения, беспрепятственный обзор его лица.
И, боже, от этого вида захватывало дух.
Как будто, по-настоящему, он был поразительно, болезненно, отвлекающе привлекательным.
У него было замечательное телосложение с высокими скулами и сильной челюстью, припухлыми губами и беспорядочной копной темно-каштановых волос, которые были стильно выбриты по бокам, с дополнительной длиной на макушке.
На его лице были отметины парня, который участвовал во многих драках. Над его левой бровью был свежий кровоточащий шрам, его нос явно был сломан раз или два, а его правая скула быстро багровела.
— Ты помнишь, кто я, верно? — спросил он, все еще улыбаясь, хотя теперь он выглядел немного нервным, вероятно, потому, что я смотрела на него, как на лиану. — Шэннон как река.
О Боже.
— Да, — выдавила я, чувствуя, как каждая унция крови в моем теле приливает к щекам, когда я заправила выбившуюся прядь волос за ухо. — Я помню тебя. — Не зная, что еще сказать или сделать, я глупо подняла руку и помахала.
— Привет, Джонни.
Что со мной было не так?
Серьезно?
Я только что помахала ему рукой?
Пока я с ним разговаривала?
Боже...
— Привет, Шэннон, — ухмылка, которую он показывал, превратилась в широкую, идеально прямую, жемчужно-белую улыбку.
О, крекеры...
— Ну, со мной все хорошо, — сказала я немного напряженным тоном. — И ты хорошо. Итак, все... хорошо.
— Это хорошо, — ответил он, подергивая губами.
— Да, все хорошо, — ответила я, съежившись от своей неловкости.
— Хорошо, — Джонни ухмыльнулся, глядя на меня сверху вниз.
Униженная, я посмотрела на его лицо, а затем быстро отвела взгляд, стараясь никогда больше не произносить слово «хорошо».
— Я смотрела ваш матч, — выпалила я вместо этого. — Поздравляю.
О да, Шэннон, потому что это намного лучше.
Ты должна был придерживаться хорошего, идиотка!
— Я знаю, — ответил Джонни с легкой улыбкой. — Я видел тебя.
Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, что угодно, чтобы спасти себя, но вместо этого ничего не произнесла и беспомощно пожала плечами.
— Ты получила мою записку? — спросил Джонни, к счастью, избавив меня от попыток составить связное предложение.
— Да, и я хотела поблагодарить тебя за деньги, — сказала я ему тихим голосом. — Я просто не знала, должна ли я...
— Не беспокойся об этом, — прервал он с улыбкой. — Я не ожидал благодарности.
— Между прочим, это уже слишком, — быстро добавила я, заправляя волосы за ухо. — Моя мама купила новую юбку за тридцать евро.
— Надеюсь, она купила тебе те колготки, которые ты хотела, — возразил он с понимающей усмешкой.
О, боже милостивый.
Улыбка этого парня была чем-то другим...
— Э — э, да, — я густо покраснела. — Они стоили всего лишь пять евро. — Засунув руки в карманы пальто, я посмотрела на свои туфли, сделала прерывистый вдох, а затем снова посмотрела на него. — Я могу вернуть тебе все остальное...
— Ни за что, — быстро отмахнулся Джонни, вытирая пятнышко грязи со щеки. — Оставь это себе.
— Оставить? — Я тупо уставилась на него. — Ты не хочешь вернуть шестьдесят пять евро?
— Я причинил тебе боль, — ответил он, его пронзительные голубые глаза встретились с моими. — Я облажался. Ты ничего мне не вернешь.
О, слава богу, потому что мои родители никогда не вернут мне деньги.
— Ты уверен? — прохрипела я.
— Да, конечно, как голова? — кивнул Джонни.
— Уже все в порядке, — я улыбнулась ему.
— Ты уверена? — спросил он, ухмыляясь. — Никаких остаточных повреждений, которые могли бы доставить мне неприятности? Мне не нужно вызывать адвокатов, не так ли?
— Ч — что? — я разинула рот, — Нет, нет. Я в порядке. Я бы никогда не подала на тебя в суд...
— Я подтруниваю над тобой, Шэннон, — усмехнулся Джонни, покачав головой, — Я действительно рад, что с тобой все в порядке.
— О, хорошо, — я покраснела. — Спасибо.
— Джонни! — раздался громкий мужской голос, отвлекая нас обоих.
Я повернула голову и увидел дородного мужчину, неторопливо приближающегося к нам с впечатляюще выглядящей камерой, привязанной к его шее.
— Дай нам картинку для газеты, ладно, сынок?
Я была уверена, что услышала, как Джонни пробормотал себе под нос слова «отвали», но он повернулся к фотографу и вежливо кивнул ему. — Нет проблем.
— Ты молодец, — похвалил фотограф и направил камеру на Джонни, но остановился и повернулся ко мне. — Отойди с дороги, хорошо, милая?
— О, точно, извините! — Я пискнула и попятилась, чтобы уйти с линии объектива.
— Мы разговаривали, — выпалил Джонни. Он бросил уничтожающий взгляд на фотографа, а затем подошел прямо ко мне.
— Улыбнись, — тихо проинструктировал он, притянув меня к себе и положив свою огромную грязную руку мне на бедро.
— А? — Ошеломленная, я уставилась на него.
— Улыбнись, — спокойно повторил Джонни, беря меня под мышку.
Измотанная, я повернулась лицом к фотографу и сделала именно то, что сказал мне Джонни.
Я засияла
Фотограф выгнул бровь и бросил на меня любопытный взгляд, но быстро поспешил сделать то, что казалось миллионом снимков.