Триада. Что скрывает лед

1 января

Проснувшись, я изнываю от боли. Голову будто огрели топором, склоняюсь с края кровати и извергаю из себя вчерашнюю имитированную икру. Кто-то услужливо подставил строительное ведро, пока я спала. В квартире ледник, чуть ли не пар идет изо рта, от переохлаждения меня спасло только одеяло, которым меня накрыли. До меня вдруг доходит, что я жива. Надолго ли?

Цепенею от осознания того, что он может быть рядом. Этот парень в очках, залепленных снегом, которого я приняла за безобидного неудачника. Если он в квартире, звуки моей утренней рвоты точно дошли до его ушей. Он знает, что я не сплю. Оглядываюсь по сторонам. Безупречно белые стены, желтый паркет и ничем не занавешенное панорамное окно, из которого открывается вид на серое зимнее небо. Я сижу на голом матрасе без простыни. Нет ни признака того, что здесь кто-то живет. Дверь в комнату приоткрыта, подсматривают ли за мной?

Аккуратно приподнимаюсь, стараясь не скрипеть матрасом, и на цыпочках направляюсь к выходу. Для начала вглядываясь в щелку проема. Чисто. Во всех смыслах.

Стараюсь прислушиваться к звукам вокруг, но ни шороха, ни стука не доносится до меня. Самое тихое утро первого января в моей жизни. В квартире действительно никого нет, я осталась одна. Прохожу в кухню, чтобы найти хотя бы каплю воды и смочить невыносимую сухость во рту. На столешнице ни осталось ни крошки после вчерашнего праздничного ужина, гарнитур будто выставлен на продажу в магазине. Я открываю верхний шкафчик, чтобы найти кружки, но там пусто. Выкинул ли он их, чтобы уничтожить улики своего пребывания здесь? Я пью воду из-под крана, наклонившись к струе проточной воды. Окружающее выглядит крайне сюрреалистично, от Кирилла не осталось ни следа, будто его никогда и не было. Хотя я по-прежнему нахожусь в его квартире. Или, может, я уже в потустороннем мире? Белые стены, тишина и одиночество – так выглядит рай или ад? Или это всего лишь психиатрическая больница?

Голова по-прежнему ноет. Ни одно похмелье так меня не брало. Собрав все мысли в кучу, я иду в коридор, чтобы покинуть это место раз и навсегда, молясь про себя, чтобы дверь не была заперта. А вдруг по классике фильмов ужасов за ней окажется он? Стоящий с топором, как Джек Николсон в фильме «Сияние». Не успев прийти в ужас от собственных фантазий, я сталкиваюсь с кое-чем реальным, но менее правдоподобным. Возле выхода я нахожу свой рюкзак, сиреневый «Dickies» с пушистым брелком на собачке. Раскрыв молнию, я обнаруживаю всё его содержимое нетронутым: телефон, кошелек, старый дневник, документы, распечатанный на вокзале билет на поезд «Тверь – Москва». В голове бред. Бред вокруг. «Полицейский участок тут за углом», – вспоминаю слова продавщицы из ларька.