big gift

в блядь

Сынмин выходит из душа, выжатый, как лимон. После записи девочек, он помогал им собрать вещи на каникулы, а после посадил каждую из них в машины родителей. В ту секунду, как разъехались все, а Ким остался один, он растерялся. Впервые он почувствовал опустошение. На носу и правда главный праздник года после Рождества, а у него не семьи, не молодого человека. Стало очень пусто, тревожно от того, что защитную оболочку в виде занятости и огромного количества людей рядом просто лопнули. В смешанных чувствах он пошёл домой пешком. В течении этого маленького похода под снегопадом, за двадцать минут он уже решил, что просто ляжет спать, потому что это единственное, что ему хотелось.

Дверной звонок вывел Сынмина из сонного транса, кажется, он задремал. Шаркая в тапочках по полу, он бездумно отворил дверь, как ему на шею кинулось солнечное, белокурое и веснушчатое нечто… в, что? Очень развратном костюмчике: кроп-водолазка с золотыми нитями, чёрные брюки, на шее бархатный чокер, на плечах черное пальто в пол, на ногах массивные берцы, а на лице яркий вечерний смоки.

— Привет, пёсик! Ты чего голышом расхаживаешь, — проходит Феликс, сразу скидывая с ног ботинки и оглядывает обнажённый торс мужчины, — а ты ничего! Найдём тебе красавчика-мальчика!

— Хэнбокки, закрой глаза и отойди на пару шагов от сутулой псины, — грозно проговаривает Со за спиной, что в абсолютно таком же прикиде. Парные костюмчики, ага. А такое грубое и оскорбительное поведение совершенно не смущает Сынмина, он просто привык к вечным заскокам с ревностью Ёнбока к кому-либо. И как тот его вообще терпит?

— Фу, любовь моя, нельзя же так грубо, не ревнуй, — Феликс вешается на своего парня, — мне тебя никто не заменит, — томно проговаривает блондин, — ни твою харизму, ни линию челюсти, ни самый большой и вкусный чле…

— Стоять! Молчать! Блядь, это… фу! Нахуй такие интимные подробности! Мой недотрах играет на фантазии! — закричал Сынмин, краснея от груди и выше до кончиков ушей. Теперь понятно, как Феликс его терпит. Окей, смиримся, забудем, как страшный сон.

— Ты это представил, Мин-Мин? То, как я отсасываю Чанбини? — ухмыляется нагло Феликс, щуря глаза.

— Иу, извращенцы! — Ким готов выблевать свой пустой желудок.

— Все-все! Это у Ликси просто настроение такое, на пати же идём, а ты, — Чанбин одной рукой крепко обнимает талию Ли, а другой указывает на друга, — идёшь с нами, — ухмылка режет, Сынмин знает, что это знак «не отвертишься, у тебя нет выбора, за тебя уже все решили!».