Давно было, лет пятнадцать тому, познакомились с девушкой, совершенно случайно. Не помню, вроде я ей что-то донести помог, разговорились, так приятно поболтали, слово за слово, договорились встретиться, встретились, в кафе посидели, потом такой момент, вроде и расставаться жалко, и надо делать какой-то следующий шаг, и тут она говорит:
— А вы на машине?
— Да, — говорю, — на машине. А что?
— Да меня, — говорит, — на выходные друзья на дачу пригласили, а как туда добраться непонятно. Там такая глухомань, автобус два раза в день, может вместе? Ну, если у вас других планов на выходные нет.
— Планов, — говорю, — нет. Но удобно ли?
— Ой! — смеётся, — Удобно! Я им про вас рассказывала! И потом, если что, мы же всегда вернуться сможем.
Вот этим «мы сможем» она меня конечно окончательно очаровала и подкупила, даже тепло внутри разлилось.
— Конечно едем! — говорю.
Выехали в пятницу, ближе к вечеру, я её подобрал, как договаривались, на Октябрьской, у Дома детской книги. Был конец октября или начало ноября, но снега ещё не было, точно. Ехали где по карте, где-то она дорогу помнила, где-то как повезёт. Пару раз проскакивали нужный поворот и возвращались. Но всё это весело, без нервов, с хорошей девушкой не скучно. Дорогу помню смутно. Сперва по Калужке, за Сосенками свернули вправо, потом полями, лесом, мимо заброшенного пионерлагеря, деревню проехали, она говорит:
— Уже недалеко, километров десять осталось.
Время было к полуночи, дорога пустая, ни людей, ни машин. Действительно глухомань. И вот только мы от деревни отъехали, с километр и пошел снег. Да какой снег! Я такого снегопада и не помню, по крайней мере в дороге, за рулем. Снег такой, как будто облака на землю упали. Медленный, крупный и густой. Такой густой, что фары просто упёрлись как в белую стену. Сперва ехали как крались, потом встали совсем. Всё вокруг моментально покрылось белым, и мало того что ничего не видно, так ещё и совершенно непонятно, где дорога, где обочина, где встречка, где кювет. Чуть довернул, и в поле уехал. Полная дезориентация в пространстве. Снежная невесомость.
Где встали, там и стоим. Прямо посреди дороги. Не может такой снегопад продолжаться долго. А он всё не кончается и не кончается. И тут попутчица моя прекрасная говорит:
— А знаете, давайте я выйду, и пойду вперёд. А вы за мной тихонько поедете. Тут недалеко уже. А то ведь так можно и до утра простоять!
Наверное, она это в каких нибудь фильмах про войну видела. Я и сам что-то такое смутно припомнил.
— Ну давайте, — говорю, — если хотите. Что ж сидеть, действительно.
Она вышла, и пошла вперёд, сгребая по пути перчаткой снег с крыла машины.
И вот только тут я полной мерой оценил, какой плотности этот снегопад. Она буквально один шаг от капота вперёд сделала, я на секунду глаза отвёл, передачу воткнул, и всё. Как дверь за ней закрылась.
Я ещё посидел чуть-чуть, думаю, — сейчас увидит, что я не еду следом, и вернётся. Посидел-посидел — нет. Вышел, — темень, снег, руку протянешь — ладони не видно. Следы засыпает мгновенно. Машину заглушил, прислушался. Тишина. Покричал. Даже не помню, как её звали, Марина вроде. Покричал «Ма-ри-на! Ма-ри-на!». Ничего. Подумал — разыграть решила. Пошутить. Стоит поди где-нибудь в паре метров и хихикает надо мной. Попробовал пойти вперёд, шел пока видел свет фар, снова покричал, постоял, покурил. Вслушивался в тишину так, что аж в ушах заломило. Вернулся, сел в машину, фары выключил, один черт ничего не видно, только слепит, оставил габариты, включил аварийку, посидел и задремал.
Очнулся под утро. Снег кончился. Впереди на асфальте чернели следы от машины, видно как меня кто-то ночью, уже после снегопада, объезжал. Посидел, глаза протёр, чаю попил, на карту посмотрел, правда километров десять до того места, которое она называла. Поехал. Доехал, там черт ногу сломит. Дачи, стройки какие-то, коровники старые. Покружил-покружил, думаю — а что я ищу? Так и поехал обратно.
И всё. Ни фамилии, ни адреса, ни телефона, ни где работает, ни куда делась. Вышла в снегопад. Только запах духов в салоне дня три ещё держался. А может, мне мерещилось просто.
