(𝙣𝙤𝙩) 𝙘𝙝𝙞𝙡𝙙𝙧𝙚𝙣❜𝙨 𝙨𝙩𝙤𝙧𝙞𝙚𝙨

Глава 15.2.

Чонгук успокоился нескоро. Он метался по избе, собирая наши вещи. Рядом со мной на лавку упали меховые плотные перешитые штаны и куртка, его тёплая рубаха и свитер.

— Там не так уж и холодно, - пролепетала я, глядя, как к стопке прибавились носки.

— Зима на дворе, перчинка! Да, весной уже пахнет, но она нескоро ещё вступит в свои права.

Тяжело вздохнув, я принялась выряжаться. Натягивая добытые для меня ботинки, ощущала себя пухленьким медвежонком. У меня в столь толстых штанах даже ноги плохо сгибались. Чувствуя, что начинаю потеть, поспешила на выход.

Выбравшись из дому, вдохнула свежего воздуха.

В глазах потемнело. Качнувшись, я всё-таки устояла. Тяжёлые руки обвили мою талию.

— Ты всё ещё нездорова, Лалиса, - шепнул Чонгук, натягивая на мою голову капюшон.

Слабо кивнув, покрутила головой по сторонам.

— Крысобор! - моего упитанного котейки нигде не было видно. Как с утра на промысел пошёл, так и не вернулся. Мышковал-поди где, хвостатый проныра. - Крысобор!

Тишина.

— Чонгук? - попросила я призвать нашего охотника к порядку.

Поняв меня с полуслова, муж зарычал, да так, что уши заложило. Ближайшие кусты зашуршали, и оттуда выскочил наш приёмыш со здоровой крысой в зубах.

Сколько мы спорили с моим перевертышем, когда усатый впервые вернулся с добычей, но подранный. Я ему ранки на ушках и лапках в слезах лечила. Просила Чонгука не выпускать хвостатого, но мой мужчина был непреклонен. Растёт сильный зверь: раз охотится на крыс, значит, чувствует, что может, а что ему и годика нет, так-то не в счёт.

Ошиблась я, тогда признала в нём домашнего котёнка. Лесной зверь у нас рос, уж мне по колено был, а всё мурлыкал, как дитя.

Пригладив приёмыша, проверила на наличие ран.

— Он уже не котёнок, Лалиса, - проворчал Чонгук.

— Для меня он навсегда останется малышом, - пробурчала я в ответ.

— Сыновей так баловать не дам! - рыкнул мой лесной.

— Хм, не учи меня любить моих детей, - улыбнувшись, прошептала в ответ.

Рассмеялся.