Переломный момент |Влад Куертов|

29 глава

Официально заявляю: Отец-Время, я тебя ненавижу! Ненавижу сильнее, чем школьных задир, экзамены и маринованный лук. Мы с Владом провели вдвоем час, но он пролетел, как одна наносекунда. У меня есть только одно утешение. Когда я закрываю глаза и представляю Рождество в палатке, вспоминаю прикосновения Влада, я будто снова оказываюсь в его объятиях. Мне было не под силу остановить бег часов, но я могу вернуть время, проведенное в палатке. И сейчас я переношусь в прошлое: пока мама и папа спускают свои вещи в гостиную, я сижу на чемодане с закрытыми глазами и вспоминаю, как Влад поправлял мои волосы, нежно гладил рукой по спине.
– О чем задумалась?
Я открываю глаза и вижу парня на другом конце комнаты.
– О палатке, – отвечаю я и чувствую, как горят щеки.
– Я тоже ни о чем другом думать не могу. –Влад подходит ко мне и берет за руки. – А давай ты спустишься вниз и спрячешься в ней? Я скажу, что тебя украли свиньи-пришельцы, и твоим родителям придется вернуться домой одним.
Я грустно улыбаюсь.
– Если бы все было так просто.
Парень обнимает меня, а я кладу голову ему на плечо. Мы идеально подходим друг другу. За что нам это?
– Все будет хорошо, – шепчет мне Влад. – Все будет хорошо.
Но будет ли? Как может все быть хорошо, когда мы живем так далеко друг от друга?
Мы едем в аэропорт, и я ощущаю, что печаль внутри меня разрастается, как злокачественная опухоль. Мама и папа едут с Лизой в машине Лидии, а я – в машине Влада. На этот раз его комментарии про грядущие повороты и светофоры мне ни к чему. Я так поглощена горем, что нет сил паниковать.
Парень занимает место на парковке у терминала и поворачивается ко мне:
– Послушай,Соф. Ты не обидишься, если я останусь в машине? Не очень люблю публичные прощания. Лучше я все скажу тебе сейчас и здесь, наедине.
Меня окатывает волной разочарования.
Парень запускает руку во внутренний карман куртки и достает флешку.
– У меня есть кое-что. Я записал это для тебя.
Я беру флешку из рук Влада.
– На нем песня, о которой говорила Лиза? – с надеждой спрашиваю я.
– Возможно, – ухмыляется он и густо краснеет. – Да, это та самая песня. Я записал ее на компьютере, так что качество не ахти, но я все равно хочу, чтобы ты ее послушала. Чтобы узнала, что я чувствую.
Боль в душе начинает понемногу утихать. Я беру Влада за руку.
– Спасибо тебе. Извини, у меня нет для тебя подарка...
– Ты и так мне много подарила. –парень  сжимает мою ладонь. – Ты даже представить себе не можешь, как много. Дело в том, что незадолго до нашей встречи у меня...
Рядом с нами паркуется Лидия, и Влад замолкает.
– Неважно, – говорит парень, вздохнув. Потом он проводит рукой по моему лицу. –Соф, ты мне так сильно нравишься, что похоже, это любовь.
– И ты мне нравишься так сильно, что похоже, это любовь.
Мое сердце полно надежды. Говорят же, что любовь всесильна? И в песне поется, что «любовь побеждает». И если любовь побеждает, то она не исчезнет, даже разделенная сотнями городов.
Я слышу, как открывается дверь машины Лидии. Наше время подходит к концу.Влад обнимает меня целует.
– Я же говорила, что они влюбились! – громко заявляет Лиза, стоя под окнами машины.
В самолете я держусь за наш с Владом последний разговор, как за спасательный круг. Каждый раз, когда мне становится грустно, я напоминаю себе, сколько всего произошло с тех пор, как я улетела в Москву. Мне кажется, что домой я возвращаюсь совершенно иным человеком. На этот раз мне не нужно представлять себя кем-то, кем я не являюсь, мне больше не нужно альтер-эго супергероини, мне комфортно быть самой собой. Когда самолет попадает в зону турбулентности, я перебираю в голове все достижения последних дней: я худо-бедно научилась контролировать панические атаки, я побывала на московской свадьбе в роли неофициального фотографа, сделала «отличный выбор» в музыкальном магазине Москвы, влюбилась. Я влюбилась! Несмотря на то, что маленькая фигурка самолета на экране медленно удаляется все дальше от Москвы, дальше от Влада, я не переживаю. Почему-то я уверена, что расстояние не станет для нас преградой.
Мы приземляемся, и радость от спокойного перелета смешивается с моей новообретенной уверенностью в себе. Несмотря на усталость, я настроена решительно, как никогда. Я улажу отношения с Максом. Я скоплю денег, работая у мамы в «Навсегда», чтобы купить билет до Москвы. Мне больше нет дела до Кати с Кириллом. Я сбросила прошлую жизнь, как старую кожу, и представляю, что она летит сейчас где-то над Воронежем.
Мы добираемся домой только за полночь. Все выглядит иначе. Кажется чужим. Рождественские украшения смотрятся блекло и уныло, а в доме нестерпимо холодно.
Мама и папа идут на кухню делать чай, а я направляюсь прямиком в спальню, чтобы послушать флешку Влада.Забираюсь на кровать, и тут же раздается стук в стену.Максим! Затаив дыхание, я готовлюсь к расшифровке кода. Один удар, потом четыре, потом пять, что значит: «Я тебя люблю».
На сердце становится легко. Мы с
Максом не переписывались с самого Нового Года. Раньше я никогда не прекращала общение с ним на такое долгое время. Не успеваю я ответить ему, как снова раздается стук: «Можно прийти?» Я мгновенно отбиваю код: «Да, приходи сейчас».
Флешку можно послушать и позже, сейчас надо вернуть дружбу с Максом. Я слышу, как хлопает входная дверь, и ложусь на кровать. Глядя в потолок, я прислушиваюсь к голосам папы и друга, к шагам поднимающегося по лестнице Макса. Моя жизнь возвращается на круги своя. Сейчас откроется дверь. Я отсчитываю секунды: одна, две, три, четыре...
– Софа! – В комнату врывается запыхавшийся Максим. – Извини меня. Я так по тебе соскучился. У тебя... У нас... Все по-прежнему?
Я сажусь и дружелюбно улыбаюсь.
– Конечно, все в порядке.
– Ну слава богу! –друг  присаживается на край кровати. – Извини, что портил тебе настроение. Но ты не представляешь, каково мне было. Полнейший ад. Угадай, что родители подарили мне на Рождество?
Я пожимаю плечами.
– Абонемент на сезон регби. Регби! Они же знают, что я ненавижу эту игру. Всем сердцем ненавижу. –Максим в отчаянии возводит руки к небу. – Каким родителям в голову придет дарить единственному сыну вещь, которую он всем сердцем ненавидит? Ну каким? И они искренне думали, что сырное фондю станет лучшим блюдом на рождественском ужине. Совсем ку-ку! Им захотелось, видите ли, молодость вспомнить.
– Бедняга. – Я сочувствующе качаю головой.
– Да, им уже не помочь, всякая надежда умерла. –Макс тяжело вздыхает. – Твоя очередь.
– Для чего?
– Расскажи мне о Прекрасном Принце.
– Правда хочешь послушать? – Я вглядываюсь в лицо друга – убедиться, что ему и впрямь интересно.
– Конечно, – с улыбкой отвечает Макс.
Я обрисовываю события последней недели, не вдаваясь в подробности и отпуская самые интересные моменты, чтобы не расстраивать его. Закончив рассказ, я с волнением смотрю на друга. Прочитать эмоции по его лицу не получается.
– А что ты чувствуешь сейчас? Зная, что вы больше никогда не увидитесь?
– Все будет хорошо, мы что-нибудь придумаем.
Максим хмуриться.
– Но он – в Москве, а ты – в Новороссийске.
– Да, я знаю. – Мне все сложнее сохранять положительный настрой. – Но мы можем приезжать друг к другу в гости.
Макс кивает, но сомнение в его взгляде пробивает брешь в моей броне самоуверенности.
Мы оба молчим, и я жалею, что согласилась рассказать ему про Влада.
– Ну, а фотографию его покажешь? – прерывает тишину друг.
Я достаю из сумки камеру и пролистываю фото, сделанные в парке.
– Вот. Сфотографировала на утро после Нового Года.
Максим разглядывает изображение, а я внимательно изучаю его лицо. Мне очень хочется, чтобы Влад ему понравился, чтобы лучший друг оценил мой выбор.
Макс коротко кивает.
– Симпатичный, – хвалит он Влада, но я чувствую напряженность в его голосе. – Лицо знакомое.
Макс возвращает мне фотоаппарат.
– Как ты смотришь на то, чтобы завтра выбраться в город? Мне надо подобрать клетчатую рубашку к новой ковбойской шляпе.
Вот так обрывается наш разговор о Владе.Максим начинает болтать о том, что хочет перенять американский стиль одежды, а у меня в сердце нарастает разочарование.