Стань моим завтра

10. Ваня

3 декабря

На следующее утро, выйдя из наполненной паром ванной, я обнаружил, что на кухне меня снова ждет кофе. Было всего двадцать минут шестого, но Полина уже сидела за столом и самозабвенно черкала что-то на бумаге, закутавшись в толстовку и шарф.

– Тебе нужно так рано идти на работу? – спросил я, наливая кофе себе в чашку.

– Нет, но мне больше не спится. Я видела несколько странных снов подряд и проснулась с кучей новых идей. Пока не знаю, что с ними делать, но это уже хоть какое-то начало.

Она коротко улыбнулась мне и вернулась к своим скетчам. Я чувствовал, что ночной разговор повис между нами, словно странный, тяжелый сгусток общей энергии, который не мог определиться, исчезнуть ему или остаться. Мы стали ближе, изливая друг другу свою боль в темноте, но свет дня стремился развести нас в разные стороны.

Я выпил кофе, схватил протеиновый батончик и пошел к двери.

– Поблагодари за меня кофейную фею! – крикнул я с порога. – И удачного первого рабочего дня!

Полина обернулась, сидя на стуле с прижатыми к подбородку коленками.

– Тебе тоже хорошего дня, – сказала она, слабо улыбнувшись.

Сейчас, с другого конца квартиры, она выглядела очень маленькой и хрупкой. На меня снова накатила волна сожаления из-за того, что ночью я не подобрал правильных слов, чтобы ее утешить.

Видимо, я пялился на нее на мгновение дольше, чем полагалось. Полина медленно опустила очки на нос и скосила глаза так, чтобы они самым пугающим образом начали смотреть идеально друг на друга.

Я рассмеялся.

– Это было жутковато.

– Кыш! – сказала она, возвращаясь к работе. – Иди, а то опоздаешь.

Я улыбнулся себе под нос. Улыбка не сходила с моих губ, пока я спускался по лестнице и выходил из двери подъезда. А потом я в первый и, вероятно, последний раз в жизни порадовался тому, каким холодным был нью-йоркский воздух в пять тридцать утра. Он послужил хорошей заменой пощечине, которую мне сейчас было не от кого получить.

Ты слишком сближаешься с ней, и сам это понимаешь.

Я сел на велосипед и поехал к станции метро Клинтон-Вашингтон Авеню. Стоя в забитом людьми вагоне, я снова и снова возвращался мыслями к Полине. К нашему разговору. К ее боли, а потом к своей. А еще я вспоминал то, как она улыбнулась, прежде чем уснуть…