Просто позови

5. О самом сокровенном

Я подавилась воздухом. Ещё никто не спрашивал у меня этого после случившегося, особенно так прямо. Да и положение моё делало ситуацию в разы хуже. Вспоминать тот день в таких подробностях не хотелось, тем более кто знал, что он будет делать с этим.

- я не говорю об этом с кем попало.

Что я несу? Совсем же не это сказать хотела. И кто из нас после этого идиот. Он немного дернулся, как будто эти слова были для него жутко неприятными. В глазах его была такая обида, что сердце сжалось. Я громко вздохнула, опуская голову ему на плечо.

- знаешь, я сама ещё никому об этом не рассказывала, и попросту не знаю как. — я почувствовала его руки на моей спине. Прям как во сне. — год назад, в ноябре, погиб мой дедушка. Он воевал на Афгане. Был застрелен во время разведки. Тело его я не увидела, сказали- видеть там нечего. Родители, брат и бабушка видели. Коля рассказал потом, что как решето оно было. Одежда подрана, а пальцы скрючены, как будто до сих пор автомат держал.

Мой голос дрожал, но рука Турбо гладила меня вдоль позвоночника, и это помогало успокоиться. Я продолжила рассказ.

- после его смерти мама сама не своя была. Ходила серее тучи, плакала часто, закрытой стала. Тогда я и курить начала. Винила себя, что и письма ему писала редко, а что с мамой такое происходит, вообще простить себе не могла. Но прошло время и ей полегчало. Она на роботу устроилась, ходила в журналистах. Счастливее стала, улыбаться начала, по дому хлопотала. В общем, наладилась у неё жизнь. Я так любила съездить до бабушки на недельку, потом приезжала мама, забирала меня, и мы с ней вместе на поезде домой ехали. Хорошо так было — я улыбнулась ему в шею и он повторил— так и началась осень.

Я замолчала, подбирая нужные слова. Он отодвинулся, заглядывая в мои глаза. Они были грустными и мокрыми. Валера уложил меня к себе на грудь, держа теперь, практически, как ребенка. Его дыхание в мою макушку возвращало в реальность и это помогало.

- а дальше?

- с наступлением осени все стало хуже. В школе у меня начались тëрки с одноклассниками, все обозлились на меня, а я срывались на родителей. Мама начала задерживаться на работе, у её журнала были какие-то проблемы, она помогала решить их. И вот, октябрь. Отец сутками на заводе, Коля в гараже с пацанами, я беспризорная била окна в заброшках и попадала в милицию. Журнал мамы обанкротился. Она пыталась вытянуть и меня с этой ямы, и заставить Колю работать, но её никто не слушал. В один вечер она вернулась домой намного позже обычного. Её красивая водолазка была порвана, красная помада размазана по лицу, на щеке след от удара, а уложенные волосы торчали в беспорядке. В ту ночь она прошла мимо меня, просто запираясь у себя в комнате. На мои вопросы она молчала. Отец и милицию к ней водил, и врачей, все бессмысленно. А одним утром я узнала, что она беременна. Не от папы. Той ночью её изнасиловали. Прямо в парке, за земле или лавочке, плевать где, над ней надругались и бросили там! — из моих глаз начали литься слезы, а Турбо прижимал меня к широкой груди и гладил по голове. — она попросила меня сходить за хлебом. Дала мне денег, намного больше обычного, и вручила ключ. А я пошла. По этому во сне она говорила, что я наивная, не смогла её сберечь — я рыдала уже громче, продолжая рассказ — с чистой головой я купила самый свежий хлеб, который был ещё тёплым, и пошла домой. На душе было не спокойно, но по пути я встретила какую-то старушку, которая попросила перевести её через дорогу. Когда я зашла в квартиру, стояла гробовая тишина. Только вороны каркали во дворе. На мои обращения никто не отзывался. Я заглянула в кухню, а там она. Лежит на полу, в луже крови. Стены и мебель– все вокруг в крови, я не знаю, может мне тогда так показалось, ведь я смотрела только на неё. Она была в той же водолазке, цветочной юбке и с накрашенными губами. Её руки сжимали нож, торчащий из живота. А я пыталась... Я.. Если бы я тогда поспешила, смогла бы её спасти! Я идиотка! Самое настоящее ничтожество!