satisfaction

thursday

— Я опоздал, — сказал вошедший в гостиную Чонгук. — Прошу меня простить.
— Сынок! — подскочила с места полноватая женщина преклонных лет. Она метнулась к нему и заключила в теплые объятия — такая маленькая и хрупкая на фоне высокого сына. — Мы уже начали волноваться, барбекю подходит.
— Непредвиденные обязательства, мама, — Чонгук нагнулся и получил от любимой родительницы смазанный поцелуй в щеку. Рассмеявшись, Чона стерла краем рукава помаду с его кожи. — А где Тэхен?
— Главный герой нашей истории, как и всегда, изволит опаздывать, — невесело ухмыльнулся Хосок.
— Дай угадаю: вы поссорились?
— Ух. Тебе даже не нужно быть экстрасенсом.
— И из-за чего на этот раз? — закатил глаза Чонгук. — Я не живу с вами, а это даже мне уже надоело.
— Не купил ему объектив.
— Ох, Тэхен очень сложный подросток, — вздохнула женщина. — С этим можно только смириться. Но, сынок, неужто этот объектив настолько дорогой, что у тебя не найдется лишних денег?
— Найдется, мама. Но наглость мальчишки уже доходит до запредельного уровня. Что-то я не припомню, чтобы мне все доставалось просто так. В отличие от младшего брата.
— Мы любим вас одинаково сильно, мой мальчик, — мама едва дотянулась полной ладошкой до сыновьих волос. Пригладила их, улыбнулась: — Тэхен у нас единственный. Конечно, он заслужил все самое лучшее. Он такой добрый и открытый мальчик!
— У меня ощущение, что мы говорим о разных детях, — заворчал Хосок, помешивая соус для румянящихся на гриле свиных рулек. — Мой сын — воплощение ада, а ваш внук и племянник — по меньшей мере, святой мученик. Поменяемся хотя бы на недельку, м? Я посмотрю на вас.
— Ха-ха-ха! — расхохоталась Чона и махнула ладонью. — Хосок, милый, скажешь же такое. Ой, Чонгук, раз уж ты здесь, давай разложим приборы. Тэхен сказал, что с ним будет друг.
— Что? — помрачнел Хосок.
— А ты не знал? — удивилась мама.
— Конечно же нет. Это было бы не в характере Тэхена. Я устрою ему сладкую жизнь, — прорычал Хосок, вытер руки о салфетку, схватил пиалу с соусом и пошел на улицу, где отец жарил барбекю.
Семейные ужины стали традицией. Стабильно раз в месяц они собирались либо в загородном доме родителей, либо у Хосока, чтобы приготовить мясо, выпить пиво, поболтать о жизни и обсудить последние новости. Пару последних вечеров Чонгук пропустил ввиду занятости, поэтому Тэхен не шибко спешил, зная, что дяди может не оказаться дома. Хосок подошел к мангалу, отодвинув крышку над томящимся мясом, и принялся смазывать его соусом. Соджун отпил безалкогольное пиво из банки и улыбнулся:
— Сын, мрачнее тучи ходишь. Чего такое?
— Тэхен снова опаздывает.
— Он всего лишь подросток, — отец похлопал его по плечу. — Вспомни Чонгука в том же возрасте. Я думал, что вырву все волосы на голове — а ничего. Вроде башковитый вырос.
— Главное слово «вроде», — ухмыльнулся Хосок. — Я-то знаю точно: эти двое друг друга стоят. Как вы с ним управлялись?
— Я старался не пилить. Сам был сорви голова. Юношеский максимализм проходит, ты главное рядом будь. Тэхен у нас неплохой парнишка. Просто бунтарь.
— Весь в папашу, — раздраженно бросил мужчина. — Тот тоже творил все, что хотел.
— Что поделать? Это у нас в крови.
Когда стол был накрыт, родители и дети уселись ужинать. На телевизоре тихо бурчал новостной диктор, а над столом пролетали разговоры. Взрослые обсуждали бизнес и делились планами на будущее. Когда Тэхен сбросил кеды и махнул другу ладонью, зовя за собой, все взгляды устремились в их сторону.
— Тэхен!
— Бабулитта! — юноша кинулся в объятия женщины, прижался к ней и сразу же получил поцелуй в макушку. — Что за чудесное платье? Сеньорита, вы сведете с ума любого. Это мой друг, Юнги, — указал он на топчущегося у порога подростка.
— Какой худенький. Юнги, немедленно проходи и садись.
Женщина заботливо усадила гостя за стол, поставила перед ним тарелку и столовые приборы. Тэхен тем временем обнял деда, затем подошел к отцу и похлопал указательным пальцем по щеке, требуя свой поцелуй. Хосок хмуро взглянул на него.
— Па, прости. Правда не специально задержался. Уроки делали.
— Клянешься?
— Клянусь паролем от вай-фая и аккаунтом в стиме.
— Ладно, это уже серьезно, — Хосок поцеловал довольного сына в щеку. — Но впредь будь тактичен. Бабушка и дедушка не должны тебя ждать.
— Конечно, — Тэхен поднял взгляд на Чонгука, сделав вид, будто только что его заметил. — Ах, дядя, вы решили почтить нас своим присутствием? — юноша прильнул к мужчине и совершенно безобидно на первый взгляд поцеловал в щеку, мазнув вишневым блеском по коже.
— Уверен, без меня этот ужин прошел бы крайне скучно.
— Ты даже не представляешь, насколько, — блеснул глазами Тэхен. Он уселся напротив и закинул ногу на ногу. — Ну-с, чего обсуждали? Как захватите мир и поработите незрелые умы? — спросил юноша, накладывая в тарелку салат и пюре. Юнги, постеснявшись, ничего не взял.
— Ешь, — сказал тому Хосок. Мин кинул на него взгляд, улыбнулся уголком губ.
— Разрешаете?
Хосок закатил глаза, самостоятельно наполнив тарелку подростка большим куском мяса, гарниром и закусками. Юнги кинулся на еду оголодавшим волчонком, пока Тэхен лениво пожевывал лист салата, вперившись глазами в дядю, который разговаривал с дедушкой. Юноша придвинулся ближе к столу, делая вид, словно берет графин с соком, на самом же деле протягивая вперед щиколотку. Он коснулся пальцами ног чужого колена и заскользил выше. Чонгук раздвинул бедра.
— Внучок, давай помогу, — спохватился дедушка и разлил сок по стаканам подростков. — А что, отец еще не разрешает вам пить?
— Мне его разрешение не нужно, — улыбнулся Юнги. — Можно и мне пиво?
— Нет, — отрезал Хосок. Юнги вопросительно выгнул бровь. — Никакого пива.
— Он у меня немного зануда, — вздохнул Тэхен и прижался щекой к дедушкиному плечу. Его нога уже давно была непозволительно близко от паха дяди. — Ничего-то он мне не разрешает, деда.
— Тебе к нам нужно на каникулы, — улыбнулась Чона. — Свежий воздух способствует хорошей мозговой активности. И Юнги с собой бери!
— Правда? — с набитыми щеками спросил Юнги, взглянув на женщину. — Вы так добры ко мне, миссис Чон. Даже не знаю, чем заслужил такое отношение.
Хосок кинул взгляд на по-детски милое лицо подростка, с уголка губ которого тек сок от мяса. Не сдержавшись, мужчина утер каплю салфеткой, кляня себя, как последнего идиота. «Совсем из ума выжил», ошеломленно подумал он. Юнги, по-видимому, думал о том же. Из-за яростно стучавшего сердца ему даже проглотить еду было тяжело.
— У Тэхена не так много друзей, поэтому мы ценим твое присутствие, Юнги, — кивнула женщина. — К тому же, после того, как наши дети выросли, в доме давно не звучал детский смех. Хосок не так часто привозит к нам внука, — горестно вздохнула Чона. — Как бы мы его ни умоляли.
— Воспитание — моя забота, мама. Не ваша с отцом.
— Вот так собственный сын и лишил меня радости встреч с моим внуком.
— Бабулитта, я приеду к тебе на каникулы. И Юнги возьму. И дядю. Да, дядя? — лукаво улыбнулся лис, глядя тому в глаза, пока его ступня покоилась между крепких бедер. Чонгук спокойно взглянул на него в ответ.
— Если будешь себя хорошо вести.
— А когда я вел себя плохо? — ухмыльнулся Тэхен, надавив на отвердевший пах.
— Не знаю, как вы, — сказал Соджун, утерев губы салфеткой, — а я выйду покурить. Дети?
— Я с тобой, — Хосок отложил вилку.
— Пас. Доем, — Чонгук кивнул на полупустую тарелку с мясом и овощами.
— А можно мне с вами? — спросил Юнги.
— Зайки с пушками тоже курят? — хмыкнул старший из братьев.
— Особенно курят зайки с пушками.
— О, тогда и я с вами, — засуетилась женщина. — Глядишь и пирог за беседой быстрее дойдет.
— Тэ? — Юнги тронул друга за плечо.
— Не. Лень. Ты иди.
Часть семейства Чон и гость вышли на летнюю веранду, около которой была оборудована мангальная зона. Юнги заглянул послушным щенком Хосоку в глаза, но тот лишь играючи тронул его под подбородком и закурил:
— Нет. Я разрешил тебе выйти с нами, курить не разрешал.
— А вы давно стали моим папочкой, мистер Чон? — прошептал Юнги, с жадностью глядя на сигарету между чужих губ. Как же хотелось их поцеловать.
— Даже не думал. О твоем здоровье переживаю.
— Оно и так уже убито, — пока Соджун и Чона отвлеклись, Юнги нагло выхватил сигарету и затянулся. Затем сунул обратно меж губ обескураженного мужчины. Выпустив дым, подросток улыбнулся: — Мы с вами только что поцеловались.
— Что за глупости ты говоришь?
— Косвенный поцелуй, мистер Чон.
— Перестань меня звать «мистер».
— А как мне называть? Папочка?
— Можешь и так, — взгляд Хосока потемнел. В нем появилась какая-то заинтересованная жадность. — Но лучше просто по имени.
— Хорошо, Хосок.
Юнги самого словно током ударило от того, как сладко получилось это произнести. Запретно. Пьяняще. Захотелось еще. Он привстал на носочки и шепнул:
— Я могу кричать ваше имя, пока вы будете во мне. Хотите услышать?
— Сынок, а что за цветы ты здесь посадил? — позвала с другой стороны сада Чона. Хосоку вообще было не до цветов. — Юнги, милый, посмотри какие чудесные кусты тут растут…
Юнги ухмыльнулся, завидев реакцию мужчины. Его это сводило с ума, между ними будто искрило.
— Миссис Чон, конечно, уже иду…
Тэхен и Чонгук целовались взглядами. Заведенный до предела, мужчина схватил его за щиколотку, резко дернул и рыкнул:
— Прекрати.
— Прекратить? Я только начал, — оскалился Тэхен.
Он нырнул под стол и оказался между разведенных ног дяди. Чонгук дернулся, когда лис расстегнул его джинсы и приспустил боксеры, выпуская отвердевшую плоть наружу. Тэхен едва не подавился воздухом, разглядывая вставший, чуть покрасневший член. Он тут же, не церемонясь, припал к нему губами — мужчина даже опомниться не успел. Схватил племянника за волосы, то ли желая оттолкнуть, то ли надавить на затылок. Тэхен обхватил головку ртом и втянул щеки, заставляя дядю стонать сквозь плотно сомкнутые зубы. Дрянь. Маленькая сука. Несносный лис. Чонгуку уже не просто нравилось, его конкретно вело. Налитая кровью плоть была у племянника во рту, и тот сосал так умело и жадно, что у мужчины поджались пальцы в его волосах. Он толкнулся в горячий рот, заставляя давиться.
— Глубже.
И Тэхен взял так глубоко, как только смог, но дяде все равно было мало. Страх, адреналин и желание ошпарили мысли — их могли застукать в любую секунду! Но Тэхен лишь сильнее заводился. Он ласкал языком чужую плоть, пускал горлом вибрации, помогал себе ладонью. О, как ему нравилось. Юноша не раз уже пробовал минет, но делать его Чонгуку оказалось наивысшей степенью удовольствия. Дядя смотрел затуманенным, пьяным, злым взглядом. Требовал еще. Когда открылась дверь, и в комнату вошел Хосок, мужчина резко надавил на чужой затылок.
— Зажигалку забыл, — брат прошел к тумбе и начал шарить в ящике, ища запасную. — Ты скоро?
— Ага, — Чонгук придал лицу более безмятежный вид, наколол на вилку картошку и отправил кусок в рот, почти лениво пережевывая, пока Тэхен сидел под столом, не в силах шелохнуться, с его членом во рту.
— А где Тэхен?
— Наверх пошел. Без понятия.
— Странные вы какие-то, — ухмыльнулся Хосок и вновь вышел на улицу.
— Ты что, блять, устроил? — зло зарычал Чонгук, почти за волосы оттащив Тэхена от ширинки. Губы улыбающегося племянника блестели от слюны.
— Я же сказал. Я получаю все, что хочу, — юноша утер тыльной стороной ладони белесые разводы, вылез из-под стола и отряхнул одежду. — Ох, ну с этой маленькой проблемой ты же разберешься сам? — захлопал глазками подросток, кивая на все еще твердый член. — Пап! Ты звал меня?
Чонгука всего потряхивало от злости. Тэхен решил, будто только он может определять правила игры, в чем жестоко ошибался.
Ближе к десяти часам дедушка и бабушка уехали домой, Юнги выделили гостевую комнату, а Чонгук остался спать на диване. Но уснуть так и не вышло. Весь дом погрузился в мрачное молчание, а у мужчины перед глазами то и дело вспыхивал племянник с его членом во рту. Он стиснул зубы, донимаемый зудом возбуждения и тянущим в паху чувством. Наслаждением. Чонгук постарался успокоиться и заснуть, но сон никак не шел. В груди сидело лишь одно желание — обладать. «Если скажет мне уйти, я уйду», договорился с совестью мужчина, откинул одеяло и двинулся на второй этаж.
Проходя мимо комнаты брата, он чувствовал себя конченным ублюдком, мерзким извращенцем и бессовестным козлом. Но когда-то это должно было случиться. Дверь в спальню племянника оказалась незапертой. Тот лежал на животе, согнув длинные худые ноги в коленях, и читал мангу в наушниках. Чонгук, не оборачиваясь, защелкнул замок. Тэхен снял наушники, приподнялся на локтях и игриво улыбнулся:
— Я уж думал, ты не придешь.
Чонгук без лишних слов подошел к нему и заставил встать коленями на постель. Впился в мягкие губы грубым, глубоким поцелуем — юноша даже потерялся от такого напора. Он вцепился в футболку мужчины, с остервенелым желанием отвечая на поцелуй, позволяя языку исследовать губы, рот, щеки, подбородок, шею. Чонгук лизал его и наслаждался запретным, но столь сладким плодом. Оторвавшись от бледной тонкой шеи, он вновь вернулся к губам племянника, с которых слетали тихие стоны и хриплое дыхание.
— Закрой рот, — прорычал Чонгук. — Не смей издать и звука.
Тэхен почувствовал — дядя не шутит, а потому сразу же обернулся послушным лисенком и принялся ластиться под поцелуи. Чонгук содрал с него одежду, открыв прелестный вид юного тела. «Какой же красивый», мысленно застонал мужчина, даже не собираясь вслух тешить чужое эго. За стеной спали Хосок и Юнги, и то, чем они занимались здесь, было таким грязным и запретным — и потому обоим сносило крышу. Тэхен потянул вверх чужую футболку, с ревностью касаясь крепкого тела, позволяя себе все, чего не мог позволить раньше. Провел ладонями по груди и животу, царапая кожу отросшими ногтями. Чонгука пробрала внутренняя дрожь желания вперемешку с нетерпением. Он повалил тихо смеющегося юношу на спину, взял под колени и резко подтянул к себе.
Подхватил резинку шорт и повел вниз, обнаружив, что Тэхен без белья. От одной этой мысли его в конец повело. Чонгук крепко сжал мягкие бедра, разглядывая татуировку змеи — вышла хорошо. Теперь он навечно был запечатлен на теле племянника. Тэхен бесстыдно лежал и позволял дяде наслаждаться собой. Он знал, что был красив, о, он был дьявольски красив. Чонгук припал к его груди языком, кусая за соски, за кожу, на которой тут же расцветали багровые пятна. Тэхен застонал сквозь зубы, и мужчина тут же зажал ему рот и нос, перекрывая воздух.
— Что я тебе сказал?
Юноша лизнул грубую ладонь — Чонгук кожей ощутил его улыбку, убрал руку. А затем повел дорожку поцелуев и укусов ко впалому животу. Скользнул кончиком языка во впадинку пупка и остановился у паха. Тэхен сжал бедра, будто только сейчас застеснявшись наготы. Чонгук, взглянув на племянника, тихо сказал:
— Не бойся. Я не сделаю тебе больно.
Он взял нежные запястья в свои руки и ласково поцеловал каждое. Слегка укусил. Тэхена сводили с ума эти ласки, казалось, теперь он принадлежит одному Чонгуку. Мысль была столь безумной, что обожгла сознание кипятком. Юноше нравилась эта боль. Он хотел ему принадлежать. Мужчина вновь вернулся к губам, вовлекая в поцелуй. Тэхен лежал с широко разведенными бедрами, между которых устроился дядя. Тот, не сдерживая ухмылки, прошептал в самые губы:
— Что такое, лисенок? Где твоя смелость?
— Не играй со мной в эту игру! — выдохнул подросток и впился ногтями в чужие плечи, возобновляя поцелуй. — Ты проиграешь.
— Нет, — оторвавшись, возразил Чонгук. Их губы блестели от слюны. — Ты уже проиграл.
Чонгук снял свои спортивные штаны, следом к ногам упали и боксеры. Когда Тэхен увидел эрегированный, поблескивающий смазкой член, тело начало потряхивать от страха и желания. Он боялся, что снова будет больно, но желал испытать это удовольствие именно с дядей, даже если придется терпеть. Извращенное вожделение свербело в нем уже очень давно. Чонгук, глядя ему в глаза, шире развел бесстыжему юноше бедра, оголил все его нутро. Наглая ухмылка озарила лицо мужчины.
— Давай посмотрим, что ты умеешь, Тэхен, — он наклонился и приставил к сжавшемуся колечку мышц два пальца, которые тут же увлажнились смазкой. Чонгук прошептал, касаясь чужих губ своими: — Бедрами ты двигаешь так же хорошо, как ртом?
— Ты отвратителен, — закусил губу племянник.
— Да. Совсем как ты, — он поцеловал его, позволив укусить себя до крови, и одновременно с тем аккуратно ввел два пальца. Едва слышный стон утонул в сбитом дыхании.
Тэхен постарался слезть, укрыться от мужчины, внезапно растеряв всю смелость. Чон-старший понимал: то было связано с первым болезненным опытом, а потому старался быть внимательнее и нежнее, хотя племянник вовсе того не заслуживал. Они влажно целовались, нарушая тишину тихими стонами и вздохами. Чонгук двигал пальцами, сходя с ума от узости, от жара. Когда он посчитал, что сделал достаточно, то вытер смазку Тэхена о свой член, и от этого вида племянника заколотило дрожью возбуждения. Пьяный взгляд вгрызся в дядю. Чонгук потянулся за презервативом, однако юноша поймал его запястье и хрипло шепнул:
— Нет. Я хочу тебя полностью. Всего.
— Тэхен.
— Прошу, — закусил губу племянник. — Умоляю. Только в этот раз.
Чонгук сдался. Он и сам не хотел. Лишь рыкнул что-то гортанное и вновь впился в истерзанные губы поцелуем. Взяв член в ладонь, он ввел головку в напряженное тело. Тэхен тут же сжался, доставляя и сладкую боль, и горькое наслаждение. «Сука, да я с ума схожу», сокрушался мужчина. Юноша откинул голову, оголяя шею, и заломил брови от боли. Чонгук аккуратно двинул бедрами, входя глубже. У него самого все плыло перед глазами от возбуждения, от желания, от наслаждения, которыми накрывало их обоих. Тэхен уперся ладонями в тазовые кости дяди, придерживая на расстоянии. Чонгук наклонился, взял его за подбородок и прошептал:
— Тебе больно? Мне остановиться?
— Н-нет…
— Если станет больно, — мужчина снова толкнулся, — скажи мне.
Он целовал его лицо, шею и грудь, позволяя привыкнуть к новым ощущениям. А когда Тэхен достаточно расслабился, то вошел в него до конца. Подросток издал протяжный стон, который Чонгук тут же поймал губами. В наказание за непослушание он продолжил двигаться, чувствуя, как плотно сжимаются чужие мышцы. Это было потрясающе. Чонгук оторвал взгляд от лица Тэхена и посмотрел вниз. Блестящая смазка покрывала его член. Дойдя до точки невозврата, он увеличил скорость и силу толчков. Двигался рвано, быстро, насаживая поскуливающего племянника на себя. Тэхен прогнулся в спине, закусив ребро ладони, чтобы не стонать в голос. Если он издавал хотя бы звук, Чонгук начинал толкаться грубее и быстрее, когда вел себя тихо — размеренно и сладко. Мужчина опустил ладонь на низ живота омеги, чувствуя, как горит его кожа.
— Чонгук! — вскрикнул Тэхен, когда член задел чувствительный нервный комок. Тело подбросило на кровати.
— Что я сказал тебе? — грубо сжал его щеки дядя.
Тэхен всхлипнул от наслаждения, смотря в ответ так жалобно и одновременно развязно. Чонгук резко вышел из него и перевернул на живот, поставив на колени. Он двигал им так, как было удобно ему самому. Тэхен прогнулся в пояснице и закусил одеяло, чтобы заглушить стоны. Мужчина развел чужие бедра, чувствуя себя больным извращенцем — ему нравился вид сжимающегося, алеющего колечка влажных мышц. Чонгук вновь ввел два пальца и принялся быстро двигать ими с хлюпающим звуком. Он провел языком по мягкой ягодице, грубо укусил, оставляя след зубов. Тэхен дернулся, сдавленно застонал. Влажными взглядом юноша посмотрел через плечо, всхлипывая:
— Еще. Я хочу еще.
— Чего «еще» ты хочешь?
— Ты знаешь! Прошу, не заставляй меня.
Чонгук грубо, больно ударил по бедру. Тэхен подавил вскрик. На коже остался след ладони, а по щекам заструились слезы желания.
— Я не услышал.
— Возьми меня. Пожалуйста, возьми меня еще…
Чонгук тут же вошел в него до самого основания, предварительно сжав перепачканный смазкой рот, чтобы заглушить стон. У Тэхена от удовольствия закатились глаза, колени задрожали. С его собственного члена медленно стекали белесые капли, пачкающие простыню. Чонгук с самого начала взял ускоренный темп. Шлепки двух тел разносились по комнате, застревали у подростка в ушах. Его всего жутко трясло от накрывшего наслаждения. Дядя раз за разом попадал в нужную точку, но теперь под таким углом, что тело прошибало током. Хотелось кричать во весь голос, но за стеной спал отец. Юноша задыхался, метался, пытался несколько раз отползти, понимая, что больше не может терпеть, а Чонгук перехватывал и начинал входить глубже, грубее. Ладонь, закрывающую рот, Тэхен прокусил почти до крови. Он первым излился в руку, а затем и Чонгук кончил на его ягодицы, обжигая кожу горячим семенем. Юноша едва не упал, одолеваемый дрожью, однако мужчина успел поддержать его.
— Тш-ш, — прошептал он племяннику на ухо. Тэхен обвил дрожащими руками чужую шею, никак не в силах успокоиться. Слезы бесконтрольно текли по щекам. Чонгук поцеловал мокрые дорожки. — Тебе больно? Плохо?
— Мне х-хорошо, — выдохнул омега. — Очень. Я тебя люблю.
Чонгук молча поцеловал его, раздвинув опухшие губы языком. Рубикон для них обоих был пройден, Чон осознавал всю тяжесть возложенной на себя ответственности. Тэхен прижался к нему, в тот момент показавшись маленьким котенком, а не хитрым лисом.
— Теперь мы сделаем вид, что ничего не было? — с какой-то обидой спросил он и сел на кровать. Чонгук погладил его по щеке.
— Нет. Все было.
Яркая искорка надежды вспыхнула в сердце. Тэхен поймал ладонь дяди, когда тот надевал свои штаны.
— Я хочу быть с тобой.
Чонгук спокойно улыбнулся, коснувшись костяшками чужого лица. Погладил большим пальцем, чуть оттянув нижнюю губу.
— Я и так с тобой. Я твой.
— Но ты не мой мужчина…
— Кто сказал? — усмехнулся он. Тэхен тут же заулыбался. — Но остаться сегодня с тобой я не могу. Ты большой мальчик и понимаешь это.
— Да, — юноша встал коленями на край кровати, потянулся к Чонгуку и утянул в поцелуй. Мужчина с наслаждением ответил. — Я буду скучать. И вспоминать все, что произошло.
— Будешь ласкать себя?
— Буду.
— Дрянь, — Чонгук шлепнул его по нагой ягодице. — Сейчас ложись спать, лисенок. Встретимся утром.
Они еще долго целовались, не в силах отпустить друг друга. Но мужчина оторвался первым и ушел, оставляя окрыленного, счастливого племянника одного мучиться от воспоминаний и желания. И мучился внизу на диване сам.
Юнги долго ворочался и уснул очень поздно. Он был не из тех, кому сложно на новом месте, просто мысль о том, что за стеной спал мистер Чон, слишком бередила сознание. Он с трудом дождался холодного, дождливого утра. Змеей бесшумно пробрался в ванную, умылся и почистил зубы — скорее с надеждой на поцелуи, чем по необходимости. Дверь в комнату Хосока была открыта. Юнги проворно скользнул внутрь.
Мужчина еще спал, укрытый по бедра. Голая грудь мерно вздымалась и опускалась, бронзовая кожа блестела в свете лучей. Юнги на цыпочках подкрался ближе и совершенно бесстыдным образом откинул одеяло, надеясь, что мужчина окажется обнажен. Но тот спал в шортах. Юноша аккуратно встал коленями на кровать, притихнув и прислушавшись к дыханию. Оно оставалось мерным. Тогда Юнги навис над Хосоком и медленно сел на его бедра, с удовольствием разглядывая открывшийся вид. Он не был девственником, но доселе никогда не испытывал столь сильного искушения попробовать кого-то на вкус. Юнги подумал, что невероятно красиво и правильно смотрится вот так, сидя верхом, а потому доставал телефон, чтобы запечатлеть эту картину: свои бедра и его обнаженную грудь. Фотка тут же улетела в сториз.
Подросток провел прохладными ладонями по краю шорт, нежно лаская горячую кожу. Когда пальцы достигли полоски жестких волос, внутри все взбухло, налилось от желания. Розовый язык скользнул по губам. Мин поднялся выше, касаясь чужого живота, на котором прощупывались крепкие мышцы, затем перешел на грудь. Ему так нравилось ласкать и трогать мужчину. Юнги наклонился, почти вплотную приблизившись к лицу спящего. Коснулся губами его губ. Хосок не отреагировал. Тогда юноша поцеловал еще и еще, поглаживая нежную кожу кончиком языка. Возбуждение вихрем пронеслось по телу, он почувствовал, как и мужчина под ним напрягся. Как затвердела его плоть.
Юнги лукаво улыбнулся, подумав: «Что же ты видишь во сне?». Хосок не спал.
Подросток принялся покрывать его шею, ключицы и грудь поцелуями. Медленно и тягуче, наслаждаясь запахом тела. Хосок невероятно пах духами, которые будто впитались под кожу. Юнги продолжил дорожку влажных поцелуев по животу к паху. Остановился на тазовых костях. Теперь он чувствовал рукой, каким твердым был член мужчины. Одна мысль о том, чтобы взять его в рот, будоражила. Когда Юнги уже потянул край шортов и трусов вниз, Хосок вдруг сжал его запястье и хрипло спросил:
— Что ты делаешь?
— Ласкаю вас, мистер Чон. Вы против?
— Ты сошел с ума? — поджал губы Хосок, чувствуя зарождающуюся злость.
— Разве вам не нравится?
— Нет.
— Вы лжете, — Юнги сжал его член. Хосок стиснул зубы. Лукаво улыбнувшись, Мин хмыкнул: — Я ведь говорил.
Хосок схватил его и резко уложил на спину, сжав запястья высоко над головой. Юнги тяжело задышал, зрачки расширились, тело охватила дрожь.
— Можно и так. Миссионерская мне тоже нравится.
— Замолчи.
— Можем закрыть шторы…
— Я сказал тебе замолчать.
— И вы трахнете меня, мистер Чон, — Юнги улыбнулся змеей, прекрасно видя: мужчина и сам на грани. — Как вы хотите взять меня?
Хосок резко сжал его щеки и зарычал в лицо:
— Чего ты добиваешься?
— Чтобы ты поцеловал меня!
Юнги подался вперед, но Хосок резко отстранился. Ужасно хотелось наказать мальчишку самым грубым способом, но он не мог. Не имел права. Юнги — друг его сына. Юноша лежал под ним с задранной футболкой, обнажающей бледные бедра. Хосок встал с кровати и тяжело сказал:
— Иди отсюда.
Юнги рассмеялся, присев на самый край. В его глазах плескался задор.
— Зря вы так, мистер Чон. Я бы мог вам сделать приятно, — юркий язык скользнул по губам. — Вы не из тех, кто любит получать удовольствие?
— Не от малолетних друзей своего сына.
— Очень жаль. Вы даже не подозреваете, на что эти малолетние друзья могут быть способны, — Мин встал и покинул комнату. Хосок пошел в ванную, со стыдом признавая, что хотел продолжения. Со стыдом и желанием.
Тэхен уже не спал. Он сделал на всех завтрак и теперь сидел на стуле с задранными ногами, попивая кофе и листая ленту в инсте. На глаза попался сториз Юнги, и юноша ухмыльнулся. Конечно, он сразу узнал и спальню отца, и его самого. Вскоре на пороге кухни объявился гость.
— Зачетная фотка, — Тэхен развернул экран. — Прикинь, сколько сплетен в школе будет, ух.
— Ты не злишься? — спросил друг.
— Злюсь ли я? С ума сошел. Я бы на твоем месте допек его, — юноша откинул телефон и махнул ладонью на стул. — Кушай. Скоро придет отец портить своей физиономией завтрак.
Вскоре братья Чон и вправду появились. Оба не выспавшиеся и какие-то недовольные. Тэхен игриво улыбнулся, подался локтями вперед и впился в дядю взглядом:
— Ты такой сонный. Долго не мог уснуть?
— Даже слишком, — спокойно ответил мужчина. — Спина болит.
Расцарапанная Тэхеном спина.
— Ах, как жалко. Па, а я говорил, что нам нужен новый диван.
— Заработаешь — обязательно купишь, — хмыкнул Хосок. Юнги с улыбочкой глянул на него.
— Мистер Чон-старший тоже не выспался.
— Вам обоим это нравится? — вскинулся Хосок.
— Ты о чем, пап?
— Ты прекрасно знаешь, о чем. На моих нервах играть. У меня нет ни малейшего желания препираться с вами с утра пораньше, — он взял чашку кофе и раздраженно встал. — Завтракайте без меня.
— Я отвезу их в школу.
— Премного благодарен.
— Па, — растерялся Тэхен. — Извини, ну. Мы же в шутку. Не специально.
Хосок не ответил.
— Ты что, даже не поцелуешь меня? — юноша похлопал указательным пальцем по щеке. Отец нехотя поцеловал его и молча поднялся на второй этаж. Тэхен тихо усмехнулся: — Зайка с пушкой свел серого волка с ума.
— Я, кажется, переборщил? — неуверенно уточнил расстроенный Юнги.
— Все нормально. Он вообще редко бывает в настроении, — ответил Чонгук. — Ешь, зайка с пушкой.
— Хэй, только я могу называть Юнги так.
— Ревнуешь?
— Да. Юнги.
Чонгук ухмыльнулся. Между ними двумя витало такое напряжение, какое невозможно было не заметить — Юнги понял, но ничего не сказал. Школьники переоделись и вышли к машине — к тому моменту Чонгук уже ждал их. Тэхен запрыгнул на переднее сидение и достал из бардачка мятную жвачку, которой поделился с другом. Тот не мог выбросить Хосока из головы, кляня и свой возраст, и происхождение, и вообще все. Будь он старше, то мог бы встречаться с ним. Зато от Чимина висела куча новых сообщений. Юнги раздраженно свайпнул уведомления.
— Все, выметайтесь и принесите хорошие оценки, — сказал Чонгук, остановившись около школы. Тэхен выдернул сигарету из его губ, наклонился и без зазрения совести поцеловал при Юнги, который успел вылезть. — У тебя совсем стыда нет.
— Ага. Ничего лишнего. Я тебя люблю.
— Я тебе напишу, — Чонгук похлопал его по бедру.
Когда школьники пошли на занятия, Юнги невзначай спросил:
— Так вы с Чонгуком…
— Ага. А вы с отцом?
— Нет.
— Он крепкий орешек. Но кто не ломался под натиском Мин Юнги? — подмигнул ему Тэхен.