Я сказал, что не прощу

12

Гость продолжал молча сидеть в кресле. Он даже не думал выполнять требование временной хозяйки номера.
— Минута прошла, — напомнила Лиса.
Ей показалось, или со стороны кресла донёсся смешок? Он думает, она с ним тут шутки шутит?
— Хорошо, тогда уйду я, — Лиса быстро направилась обратно к двери, но что-то пошло не так, потому что уже через пару секунд Чонгук крепко сжимал её в объятиях.
— Отпусти, или я буду орать! Придёт охрана!
— Я найду, как с ними договориться, — прошептал Чонгук, нарочно касаясь губами её уха.
Решимости сразу поубавилось примерно вдвое, но потом Лиса напомнила себе кое о чём и начала вырываться с новой силой. Но куда ей бороться с ним! Он только теснее прижимал её к себе.
— Я не приглашала тебя в гости!
— А я без приглашения, Лисëнок! По интуиции.
— Катись давай вместе со своей интуицией, тебя ждут в «Колхиде»!
— Никто меня там не ждёт. Ты же уехала в отпуск, а меня с собой не взяла.
— Не прибедняйся! Ирина Викторовна, наверно, с собаками уже ищет тебя!
— Лисëнок, у меня ничего с ней не было, — он опять шептал ей в ухо. — Клянусь. Я не смог…
— Сочувствую, бывает! У всех бывает, но не у всех проходит! Хотя не верю.
— Почему не веришь?
— Потому что именно в данный момент чувствую, что всё ты прекрасно можешь!
— Лиса, не опошляй, тебе не идёт. И не прогоняй меня, пожалуйста! Прости! Я вёл себя очень глупо и недостойно.
— Ты человека обнадёжил!
— Не переживай за человека. Мы поговорили, я принёс ей извинения. Расстались мирно.
— Видимо, я должна радоваться, да?
Он ощущал, как Алька оттаивает, смягчается, становится более податливой. Это было прекрасно. Почувствовал её нежные ладони на своих плечах и начал терять самообладание.
— Не шипи на меня, как дикая кошка, Лисëнок! — с нежностью сказал он.
— Что тебе нужно? Зачем ты приехал?
— Приехал, чтобы забрать тебя из этого тесного номера.
— А меня спросят?! Ты так самоуверен! Всё за нас обоих решил.
— Я люблю тебя, — Чонгук сказал это, касаясь губами её ухa.
Она поёжилась, прерывисто вздохнула и сдалась: обняв его, начала целовать прямо в губы.
— Лисëнок, — Чонгук тяжело дышал, гладил ладонями её щёки, шею, плечи, словно до конца себе не доверяя, проверяя, точно ли это его Лисëнок. — Давай сейчас пойдём и поужинаем где-нибудь?
— Хорошо, давай! У меня тут шаром покати, я даже фрукты не покупала. Не хотелось есть.
— Плохо! Ты должна была есть! — нахмурился Чонгук, у которого у самого маковой росинки не было с утра во рту.
…Они лежали в довольно тесной кровати, но Чонгуку так даже больше нравилось: Лисëнок совсем рядом, обнимает его, ласкается к нему.
Он рассказал ей всё, от начала до конца, — как Олег приехал к нему, попросил помощи. Как они вышли на неё, и Чонгук сразу решил ехать.
— А что ты думал? Не хотел, наверно, видеть меня?
— Почему сразу не хотел?
— Сердился.
— Давно не сердился. Думал, что я спокоен и мне давно всё равно, пока не увидел тебя. Как увидел, так сразу понял, что неспокоен и мне не всё равно.
— Вот и я так же. Я ведь думала, что никогда тебя не увижу!
— Мне не нравится слово «никогда», Лисëнок. От него веет безысходностью. Лучше слово «всегда».
— Я всегда буду любить тебя, — улыбнулась Лиса, а Чонгук поймал её ладонь, крепко стиснул, прижав к своему сердцу.
— Но пообещай, что никогда не будешь мне ничего припоминать, Чонгук! Или совсем редко. Я понимаю, что забыть нельзя, но всё же…
— Я уже всё забыл. Хватит помнить. Настоящее слишком прекрасно, чтобы променять его на плохие воспоминания, правда, Лисëнок?
Утром они уехали в «Колхиду», и Чонгук настоял, чтобы Альбина жила в «его» люксе.
Они весь день провели в постели, а вечером пошли купаться. Когда Лиса уснула, Чонгук позвонил Олегу, и с радостью узнал, что никаких препятствий для их зарождающейся семьи нет.
Он ещё только собирался сделать Лисе предложение. Но надо постараться, чтобы это оказалось самое прекрасное предложение руки и сердца.