Гордая королева

Часть 1. Теннисный мячик. Глава 1.

Энрико

Если и существовал на свете самый упрямый человек, то им, без каких-либо сомнений, был мой дед.

Дон Тито Вальди в определенных кругах – там, где люди имели честь быть знакомыми с ним уже который год – считался человеком твердым, а главное – целеустремленным. Все знали: если он поставил перед собой цель, он несомненно ее достигнет, несмотря ни на что. Никакие жизненные пакости не могли воспрепятствовать его желанию и его стремлению добиться поставленной цели. За это его любили и уважали, и я был уверен, что это были те самые люди, которые входили в его близкий круг общения, и которым от его целеустремленности не было ни холодно, ни жарко. Ну, или это приносило им определенные привилегии, из-за чего они начинали воспевать его целеустремленность в восхваляющих одах, посвященных его неописуемо прекрасной персоне. 

Я был уверен, что это были те самые люди, которым дедушкина целеустремленность играла лишь на руку. Худо приходилось тем, кто сам становился дедушкиной целью.

И в этот раз, как и во многие другие, именно мне не повезло стать этой самой целью.

Несмотря на то, что в "La Cabala" музыка оглушающе грохотала на все помещение, грозясь разорвать кому-то в клочья их барабанные перепонки, а некая пьяная девчонка слюнявила мою шею, желая тем самым добиться от меня какой-либо реакции, все мое внимание было сосредоточено на попеременно вспыхивающем дисплее телефона. Даже сквозь грохочущие ритмы музыки я словно слышал эту надоедливую трель – дед не переставал названить, и даже пятьдесят пропущенных звонков не смогли убедить его в том, я попросту не хотел с ним говорить.

Перед глазами все двоилось. То ли это было от выпитого алкоголя – хотя передо мной все еще стоял самый первый шот, который я до сих пор не осушил до дна, то ли все дело было в хроническом недосыпе. Сейчас спать тоже не особо тянуло. Шел одиннадцатый час ночи, и зная деда, он уже должен был посапывать в своей постельке, видя едва ли не десятый сон. Он, как самый образцовый человек старой закалки, от своего распорядка дня никогда не отказывался, доказывая, что является не только невообразимо целеустремленным малым, но еще и дисциплинированным. Подобная картина создавала в глазах других не знакомых с ним людей образ крайне приятный и располагающий к доверию. Однако, как человек, удостоенный чести знать его все девятнадцать гребанных лет своей недолгой жизни, я мог с уверенностью сказать, что все эти невероятные качества разбивались о стену его упрямства.