Вспоминай меня ночью [Jenkook]

14. Пустота

Мы выходим из морга и молча идём по слабо освещённому коридору. У Чонгука в руках какая-то тонкая папка, подшитая чёрными нитями. Он уверенно идёт впереди меня, по пути здороваясь с несколькими мужчинами в полицейской форме. Похоже, здесь все его знают.

Поднимаемся на второй этаж и останавливаемся у потрёпанной временем деревянной двери. Чон тактично стучится, но потом, не дождавшись разрешения, открывает дверь и заходит в кабинет.

За столом сидит ещё достаточно молодой парень, не по форме одетый в серый вязаный свитер и чёрные брюки. Он не сразу замечает Гука, уткнувшись в папку с какими-то документами. Напротив него на старом кожаном диванчике рыдает незнакомая мне немолодая женщина, которую ласково поглаживает по плечам хмурый мужчина, кажущийся мне совсем старым из-за полностью седых бороды и волос.

— А вот и муж, — парень за столом устало откидывается на спинку стула, слишком громко обратившись к паре на диване. — Надеюсь, вы не начнёте наседать на меня всей толпой? Повторяю в сотый раз: если вы не подпишете документы, нам придется добиваться разрешения на экспертизу через суд. Это будет дольше, дело зависнет, но в конечном итоге эксгумация тела всё равно состоится. Давайте не будем тратить мои и ваши нервы, у меня рабочий день только начался. Так что...

— Где подписать? — перебивает его Чонгук, бесцеремонно усаживаясь на край стола.

— Вот это дело, — воодушевляется следователь, протягивая парню раскрытую папку и ручку.

— Чонгук, как же это... как же это можно? — женщина, которая только было затихла в руках мужа, вновь пускается в слёзы. — Джеён беспокоить? Она же там... там... 

Я смотрю, как она торопливо молиться дрожащими руками, и чувствую, как сердце в груди едва ли не разрывается на части от вида безутешной матери. Есть ли бог на свете, если матери вынуждены хоронить своих детей, если невинные девушки погибают от рук безжалостных садистов, если люди так спокойно смотрят на чужую смерть... Неужели мы были кем-то созданы для того, чтобы истреблять друг друга, как какие-то монстры, повинующиеся лишь слепым инстинктам?

— Я костьми лягу, но не дам Джеён тревожить. Грех это, — продолжает женщина, вырываясь из рук супруга. Ему ничего не остаётся, кроме как отпустить её. Я вижу, как он измучен, хоть пытается держаться более стойко, чем его жена. — Как ты можешь этому потакать? — с этими словами она замирает прямо перед Чоном. – Джеён ведь так любила тебя!