Элиза Тиара.
Моя любовь всецело принадлежала лишь одному человеку долгие годы. Я жила мыслью, что когда-то смогу стать частью его жизни, но судьба распорядилась иначе. Моя сестра заняла это место, разбив мое сердце на тысячи осколков, и только челов...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Сбитое дыхание, холодный пол под ногами, и невыносимая моральная боль, заставляющая меня беззвучно плакать. Я вхожу в свою спальню на негнущихся ногах, с разорванным платьем и полностью здоровым телом, хотя все могло обернуться иначе.
Десять. Папа приказал нанести мне десять ударов железным прутом просто потому, что я его дочь, и он не может убить меня. Он мой Дон, он имеет право на назначение любого наказания, и, черт возьми, я не могу отказаться.
—Я в порядке, - произносит Адамо, сцепив челюсти, и прикрывая опухший от удара глаз, — Карлос не узнает, что тебя там не было, не переживай. Охрана оторвалась на мне. Отдохни.
Я смотрю на кузена мокрыми от слез глазами, а затем накидываюсь с объятиями, поглаживая его каштановые волосы. Мне приходится стоять на носочках, чтобы дотянуться до его шеи, что тоже покрыта гематомами. Он защищает меня. Страдает, но защищает, несмотря ни на что. Проклятье.
Адамо гладит меня по голове, а затем отстраняется, и кивает на кровать, а затем исчезает из комнаты, оставляя меня наедине со сжирающими меня мыслями.
Эта ночь – убийство. Я испытала весь спектр негативных эмоций за последние сутки, и сейчас я полностью опустошена, чтобы пытаться бороться со своей слабой стороной. Со стороной ребенка, которая все еще не запятнана хаосом, не желает зла, и не хочет тонуть в пучине скандалов и вечной боли, которая с каждым днем становится все привычнее.
Я падаю лицом на кровать и всхлипываю, понимая, что Адамо получил десять неимоверно сильных ударов только потому, что не хочет видеть моей боли. Не будь он мужчиной мафии, наверное, он бы умер от такого количества гематом. Но он будущий советник, он будущий человек, чье слово в Ндрангете будет иметь неимоверно большой вес. Вина захлестывает меня с головой, и я вцепляюсь пальцами в одеяло, сжимая его что есть силы.
