30 лет бурана

Часть 7

Котовский не писал и не звонил. Я тоже первым выходить на связь не собирался. Не то, чтобы я сильно прям на него обиделся. Просто не хотел поднимать больше эту щекотливую тему, а она по-любому бы сразу всплыла. Она висела над моей головой как дамоклов меч.

Зато с Егором мы стали частенько списываться. Увидеться не выходило, потому что Васька усиленно принялся его терроризировать, пытаясь выяснить, в чем причина его печалей, и ходить за ним хвостом. Мы беспалевно перекидывались сообщениями, терпеливо дожидаясь, когда Васяну это надоест, и он ослабит наконец «родительский контроль».

Через пару недель Васька сдался и махнул рукой. Может, сказалась нехватка времени – шарагу, Настю и автомастерскую трудно было совмещать еще и со слежкой за батей. Может, он заметил, что Василич завязал со своими печалями и вроде как радуется жизни. Егор выждал до субботы, а вечером, когда сынишка помчался со своей ненаглядной кутить в большой город, заявился ко мне.

- Смотри! – с порога заявил он и счастливо оскалился, сверкнув новенькой золотой коронкой.

- О-о! Поставил!

Последние пару часов было такое ощущение, будто моё сердце кто-то коварно заменил на воробьиное сердчишко, которое теперь трепыхалось в груди, едва справляясь с кровообращением большого человеческого тела. Ну что за розовые сопли?! Буран, тебе сколько лет, а?

У Егора взгляд тоже был какой-то ошалевший - диковатый и немного растерянный, но очень радостный. Может, это нормальное состояние, когда ты вступаешь в отношения? Или это мы два великовозрастных придурка, но я хоть в этом не одинок! Получается, я вообще больше не одинок? Это так чертовски приятно, что даже верится с трудом.

- А целоваться с ней можно?

Я подошел так близко, что ему пришлось отступить, уткнувшись в дверь спиной. Так пьянила собственная хамоватая наглость, что аж под коленками зудело.

- Можно. Если осторожно.

Его ладони проползли вверх по моей груди и сомкнулись на загривке. Я подался вперед и почти целомудренно прижался губами к его лукавой ухмылке. Впрочем, всё целомудрие быстро выветрилось, так как его губы расслабились и приоткрылись мне навстречу, отчего моя крыша сделала мне ручкой. Все эти пару недель я столько представлял, как буду его целовать, что стоп-кран у меня сорвало. Я сгреб его в охапку и целовал-целовал-целовал, сжимая руками, а он был совсем не против, активно отвечал мне, крепко обнимая в ответ. Перестало хватать воздуха, шумное сбивающееся дыхание заводило не на шутку. Мы будто выныривали, чтобы вдохнуть поглубже и вновь погрузиться.