Омут

Часть 7

Ши Цинсюань очнулся поздно вечером, когда над Призрачным городом сгустились глубокие сумерки. В комнате уютно подрагивали теплые огоньки свечей, в окно врывался свежий ветер. В кресле у его постели сидел, рассеяно перебирая свитки с какими-то записями, Его Высочество. У Ши Цинсюаня ломило все тело, а в горле пересохло, как в пустыне. Непомерным усилием получилось издать хриплый стон и к нему тут же устремились с заботой и помощью. Се Лянь всячески окружил его комфортом. От такого чрезмерного обхождения Цинсюаню стало не по себе. Он уже давно отвык от подобных условий: спать на мягкой кровати, есть досыта вкусную свежую пищу, с утра до ночи отслеживать бока и отмокать в горячих купальнях.

Несколько следующих дней словно вернули бывшего Повелителя ветра обратно на небеса. И это было очень странное, почти пугающее чувство. Как будто он опять делает что-то неправильное, противоестественное, берёт что-то ему не принадлежащее. Несколько раз он порывался отправиться назад, на что получил бескомпромиссный отказ. Господин градоначальник даже пригрозил превратить его в неваляшку дарума и запереть в чемодане. Когда Цинсюаню стало заметно лучше, Се Лянь с Хуа Чэном завели разговор о том, как он попал в ловушку речного гуля. И тут оказалось, что произошло нелепейшее недоразумение. Ши Цинсюань весь сник, ссутулился и глаза его подозрительно покраснели:

— Я помню как отправился проведать Ваше Высочество в храм Водных каштанов. Дорога была нелегкая и я часто делал остановки, чтоб перевести дух. В какой-то момент я услышал... — Цинсюань замялся, словно не уверенный, можно ли об этом говорить, — это был голос... голос повелителя Черных вод.

Он кинул быстрый взгляд на Хуа Чэна и снова потупился, словно тот выступал официальным представителем Хэ Сюаня и сейчас начнет обвинять Цинсюаня во всех совершенных грехах.

Се Лянь с Хуа Чэном переглянулись. Очевидно, что Ши Цинсюань попал под действие омута сожалений, но как бы так поделикатнее повести разговор, чтоб Черновода и не выдать, и похвалить?

— Цинсюань, господин Хэ тут совершенно не при чем...

— О, я знаю-знаю, это какая-то глупая ошибка, мне просто послышалось, я ошибся! — Цинсюань стал так горячо оправдываться, будто за дурное слово о Хэ Сюане положена смертная казнь.

Се Лянь не знал, как подступиться к этой теме и Хуа Чэн пришел на помощь. Его серьезный, уверенный тон добавлял словам значимости: