Конец любви

- 92 -

На самом деле, вернувшись в комнату и успокоившись, Ли Шу был крайне разочарован в себе, и у него совсем испортилось настроение. Он ненавидел себя за то, что начал сводить старые счеты с Бай Цзинем, откопав воспоминания, которые засели занозой в его сердце, и стал спорить с ним, словно обиженная женщина. Он столько раз говорил, что им нужно успокоиться и даже бесстыдно заявлял, что они стали друзьями. Однако, достаточно было случайного совпадения, которое было связано с Бай Цзинем, и он не смог не отреагировать. Он взорвался и начал жаловаться, как несправедливо с ним обошлись когда-то и как сильно его обижали в прошлом... Это и правда было... ужасно некрасиво.

Он сказал, что он не Нин Юэ. Он и сам не знал, как объяснить такое безрассудное заявление. Как он мог ожидать, что Бай Цзинь поймет его? Так что в его первоначальной реакции не было ничего странного. Они всегда были такими - как только дело доходило до ссоры, они никогда не могли договориться друг с другом. Ни один не мог остановиться и прислушаться к другому, они словно соревновались между собой, чьи слова окажутся более резкими и обидными. Никто не желал первым признавать ошибки, и эти ссоры истощали их обоих, вытягивая из них все силы. И с каждым новым конфликтом все шло по тому же кругу.

Поэтому, задав свой вопрос, он, как и раньше, ожидал ответа от Бай Цзиня. Он даже догадывался, что тот может сказать ему. Ну, например, он мог сказать, что их отношения носили неопределенный характер, или мог вспомнить, как он ушел без предупреждения со дня рожденья его второго дяди, или как он, получив травму, сказал, что ходил в бар... Он много чего надумал, потому что они с Бай Цзинем знали друг друга слишком хорошо, и им были знакомы болевые точки друг друга. Похоже, стоит им только столкнуться лицом к лицу, они только и могут, что обвинять друг друга, вновь возвращаясь к самому началу и выясняя, кто из них первым совершил ошибку и кто кого больше обидел.

Но он совсем не ожидал, что в итоге, Бай Цзинь извинится перед ним.

Не то чтобы он никогда не делал этого раньше, но, по мнению Ли Шу, он делал это скорее, чтобы успокоить его и уговорить сделать операцию. С того момента, когда он впервые встретил Бай Цзиня и вплоть до сего дня, он впервые видел у него такое выражение лица, когда он так торжественно и серьезно сказал: «Это я обидел тебя... это все моя вина...»

Даже в самых изощренных фантазиях он не смог бы представить себе такую сцену. Самое большее, о чем он мог мечтать, это о возможности прийти к молчаливому взаимопониманию и как-нибудь прожить остаток жизни. Кто бы мог подумать, что этот человек, который с недосягаемой для других высоты смотрел на людей, как на муравьев, сможет склонить свою голову и рассказать ему о своем прошлом, объясняя проблемы, от которых раньше лишь пренебрежительно отмахивался, и все это, чтобы попросить у него прощенья.