Мир Малышенко. Исчезнувшая.

17. Никто, кроме тебя

– Виолатт, что ты делаешь?

– Поднимаюсь вместе с тобой в спальню.

– В спальню? – голос Фисы звучит, как пронзительный вопль. – Не надейся, что ты можешь все исправить через постель. Если ты привыкла таким образом извиняться перед другими девушками, то со мной твой номер не сработает.

Я не могу сдержаться и посмеиваюсь. Фиса настолько уверена в своих словах, что даже не пытается выбраться из моих рук, когда я несу ее по второму этажу в одну из гостевых комнат. Через мгновение я оказываюсь у двери и распахиваю ее небрежным ударом с ноги.

– К твоему сведению, ты первая, перед кем я собираюсь извиняться.

Продолжая держать Фису, я прохожу в темную спальню, пронизанную полосой лунного света, пробирающегося через ветки деревьев. В два шага я подбираюсь к кровати и ставлю Фису на ноги перед собой. Мой рост позволяет мне нависать над ней и смотреть сверху-вниз взглядом голодного кота, размышляющего о предстоящем лакомстве.

– И зачем ты принесла меня сюда? – с раздражением спрашивает Фиса. – После нашего разговора ты все испортила своей выходкой пещерного человека.

– Для принцессы, оказавшейся со мной один на один, ты слишком много болтаешь.

Я хватаю ее за запястья и завожу их за спину, будто собираюсь нацепить на нее наручники. После этого дергаю ее на себя, и она врезается в мою грудь. Фиса часто и прерывисто дышит, ее глаза просверливают во мне дыры, и я не буду лгать, что она не выглядит чертовски горячей, когда возмущена.

– Отпусти меня.

– Заставь меня.

Фиса сгибает ногу в колене и собирается ударить между ног. Но я толкаю ее на кровать и забираюсь сверху, прежде чем она успевает сбежать. Фиса кладет руки мне на грудь и пытается оттолкнуть, но я приближаюсь и приближаюсь, пока мое лицо не оказывается в паре дюймах от нее. Я ощущаю ее неровное дыхание и так же, как и она, тяжело дышу, потому что настолько, блять, тверда, что все болезненно ноет.

Я просовываю колено между ее ног, раздвигаю их и плотно прижимаюсь, чтобы Фиса прочувствовала давление. Она вздрагивает, когда я надавливаю бедрами на ее сердцевину, а затем ее губы приоткрываются, выдавая беззвучное: «О!». Ее веки трепещут, но через мгновение Фиса надевает на себя маску холодной стервы.