Прояви ко мне интерес

24 глава

У Виолетты занятия в универе скоро должны начаться, а потому остаться у нее нет возможности, хотя, судя по жалобному взгляду, хотелось.
— Так, ладно, сейчас измеряешь температуру — результат смс-кой скинешь, а там подскажу, что дальше, — наскоро заваривая Ванессе зеленый чай, почти скороговоркой выпаливает женщина. — И только попробуй завтра свалить в универ, — строго добавляет она, ставя чашку на край стола, напротив сидящей на кровати девушки. Вид у нее потрепанный, видно, что не выспалась совсем, еще и температурит уже не первый день, и болезнь сильно ослабила организм. — Будет хуже — звони Антону , часа через 3 я тоже смогу подъехать, если что, — мягко добавляет она, прощаясь и уходя вниз, по ступенькам спускаясь на первый этаж. Взгляд Виолетты случайно цепляется за ее же ремень, когда она наклоняет голову, и женщина ухмыляется, вспомнив разговор в машине. Ванесса — чудо какое-то. И она не уверена, в хорошем ли смысле.

  Преподавательница тормозит у многоэтажного комплекса, спеша на свою собственную пару, и только сейчас на телефон приходит короткое сообщение: «37,7». Виолетте хочется отругать девчонку, чтоб отбить впредь всякое желание болеть, но студенты уже ждут ее в аудитории, а второкурсники и без того народ напряженный, чтоб еще и оттягивать психологию, по которой им предстоит зачет на следующей неделе. Она отсылает только название препарата, который лучше принять, если отметка поднимется до 38.        Температура спадает после пятичасового сна, коим себя обеспечила Альстер. Когда она, наконец, очнулась, сонно зевая и перекатываясь набок, то тут же обнаруживает на столе пакет с фруктами и мирно лежащую рядом шоколадку KitKat, служившую неофициальной подписью Виолетты Игоревны.  Она тут была. Офигеть.        Ванесса терпеливо (даже с легкой улыбкой) отвечает на все сообщения в стиле «убил бы» от Антона и что-то по типу «я надеюсь, ты в порядке» от Виолетты. 
                                           ***
        Она проспала весь день и от того подскочила за два часа до начала первой пары, на которую до этого идти не планировала. Температура, вроде как, отступила, болезнь оставила после себя лишь редкие приступы кашля, боль в горле и насморк — на этом список пост-симптомов был окончен. Оставаться в одинокой общажной комнате (почему к ней до сих пор никого не подселили — вопрос, но напоминать она об этом коменде не спешила) было не то что бы не в кайф, просто она уже и так отсиделась, а еще скучала по однокурсникам и ей нужно готовиться к зачету...  ... вообще-то, нет. Она просто соскучилась по взгляду зеленых глаз, бодрящему тону голоса и... хорошо, ладно, она просто соскучилась по Ви. 
                                     ***
        Виолетта Игоревна проходит в аудиторию, лениво обводя присутствующих студентов взглядом, но цепляется за занятую парту второго ряда. Фигуру Альстер, пусть та и уткнулась моськой в сложенные перед собой руки, накрывшись капюшоном, она вычисляет моментально. Подавив в себе желание стукнуть девчонку головой об эту самую парту, она проходит вдоль ряда, нависая над девушкой и довольно тихо, но хрипло, шепчет, чтоб не быть услышанной для посторонних ушей:  — Какого хрена, Альстер? — девушка резко отпрянула от парты, на которой до этого распласталась а-ля тюлень на айсберге, и уставилась на преподавательницу своими большими карими глазенками.
— Сессия, — тихонько напоминает она, боясь сказать что-то не то.
— Ты невыносима, — напоминает ей женщина, не спеша вернуться к кафедре, хотя занятие начинается вот-вот.
— Знаю, — грустно вздыхает Ванесса, с облегчением услышав трель звонка. Во многих универах преподаватели сами начинали пару, сверяясь со временем, но в этом по-прежнему осталось что-то от школы, да и занятия по всем предметам начинались равномерно. Виолетта, окинув Альстер мрачным взглядом, спускается вниз, записывая тему очередной пары. 
                                    ***
  —... и не забудьте повторить конспект, буду спрашивать. И... Ванесс, останься, будь добра, — добавляет словно «между прочим» Виолетта Игоревна, наводя на столе порядок. Девушка, тихо застонав, глухо ударила лбом об парту, зависая в такой позе, пока поток студентов стремительно покидал помещение.
— А вот теперь поговорим, — раздается голос женщины, отбиваясь глухим едва заметным эхом от стен аудитории. Ванесса встает, берет сумку и спускается к кафедре, присаживаясь на парту первого ряда, напротив Виолетты. — Вот скажи мне: что с тобой не так? — как-то издалека начинает преподавательница, отзеркаливая движение и тоже присаживаясь на край своего стола, прожигая взглядом молчаливую собеседницу. Ванесса пожимает плечами, глядя в пол. Преподавательница фыркает, сложив руки на груди и отведя на пару секунд взгляд в сторону.
— Приехали, Альстер нечего сказать, — выражает она свои мысли вслух.
— Да я просто... — и замолкает, не зная, что добавить. — А что говорить-то? — замявшись, уточняет Ванесса, поднимая на преподавательницу растерянный взгляд.
— Да не пугайся ты, не на допросе, — весело хмыкнула женщина, пересекая расстояние между ними и присаживаясь рядом со студенткой, закидывая ей руку за плечи и притягивая чуть ближе. — По-хорошему тебя поругать бы за то, что пришла, но, раз уж ты тут... что со шрамами-то, Ванесс? — девчонка, вникающая в каждое слово, легонько вздрагивает.
— Да ничего, шрамы и шрамы, — она старается придать голосу больше уверенности, но получается как всегда — неловко, смято, с заиканием на последнем слове и тяжелым вздохом под конец.
— Давно они у тебя? — ненавязчиво впутывает ее в разговор женщина, все еще легонько прижимая к себе, на самом деле она опасается, что девушка просто сорвется с места и убежит от серьезного разговора, а потому ей проще перестраховаться. А еще девчонка так подрагивает, что она пытается хотя бы немного успокоить ее через свою хватку.
— С 15 лет, — после недолгой паузы решается ответить Ванесса, покачивая в воздухе ногами, для чего приходится податься чуть назад и усесться на середину парты.
— Ты говорила, что это родители... — мягко добавляет психологиня, желая раскрыть больше подробностей из прошлого Ванессы Альстер.
— Ну, мама с папой много ругались. Постоянно. Крики, скандалы, интриги, расследования, — с ухмылкой добавляет заученную из какого-то телешоу фразу девчонка, посчитав ее забавной, но Виолетта Игоревна полностью проигнорировала ее недо-шутку. — Потом развелись и стало хуже. Мама каждый день срывалась на меня, потому что папа от нас съехал. Так себе время было, конечно, — подытоживает она, спешно добавляя ответ на интересующую психологиню тему: — Сначала резалась, потому что хотела покончить с собой. Смешно, да? Не стала резать вены и резала ключицу, боялась, что не решусь и кто-то увидит... не зря боялась, как оказалось. А потом просто стресс снимала, что ли... — она так старается придать своему голосу интонацию а-ля «я рассказываю о погоде на завтра своей знакомой», но тяжело оставаться неискренней, когда дело заходит о действительно волнующих вещах. Ванесса еще с полминуты не решается перевести взгляд на преподавательницу, а Ви не нарушает тишину, они просто сидят, молча уставившись в стену.
Альстер не хочет вспоминать, но моменты из прошлой жизни сами возникают в голове: обидные слова, произнесенные в порыве скандала родителями, редкие обидные пощечины или удары головой об стену от отца, когда он был действительно зол, ненавистная комната, где сначала запирали ее, а потом она себя.
Ванесса резко подрывается с места и буквально бежит к двери, вылетая в коридор и спеша к лестнице, пока не оказывается на улице. Снова она раздирает старые раны, надеясь, что вместо крови и гноя увидит чистую воду. Дрожащие пальцы стараются открыть пачку сигарет, но они все выпадают из картонного коробка на заснеженное крыльцо и она падает на колени, начав шарить руками по снегу, как слепая, стараясь схватить хоть одну. Из-за пелены слез на глазах она не различает абсолютно ничего, но только она, кажется, нашаривает фитиль, наполовину зарытый в снег, ее хватают под руки, потянув на себя, вынуждая встать на ноги, и Ванесса тут же угождает в объятия, утыкаясь носом в знакомую грудь.
— Успокойся, — коротко и емко приказывает Ви, сильно прижимая ее к себе руками, терпя попытки вырваться. Девчонка активно размахивает руками и пытается выскользнуть, громко дыша.
— Пожалуйста, мне нужно... одну, — скулит она, все еще надеясь выкурить сигарету, но в ответ упрямое молчание, и Альстер, не сдерживаясь, выгибается так, чтоб ударить преподавательницу в живот, но не следит за силой, отчего женщина сгибается пополам, низко зарычав. Ванесса не осознает, что наделала, даже когда Виолетта, не удержавшись на ногах, сползает на бетон, низко опустив голову и держась руками за место удара. Девчонка часто дышит, пытается подойти ближе, но Виолетта хрипит и жестом просит уйти, не желая выглядеть слабой в глазах девушки, которая испуганно срывается с места и убегает к воротам, на выход, и до нее все еще не до конца доходит, что она, собственно, натворила. 
                                    ***
        Ванесса бежит, боится оглянуться или остановиться, словно убегая от призраков прошлого, которые хоть и не осязаемы, но, кажется, совсем рядом и вот-вот схватят ее в свои лапы. Она "пролетает" несколько перекрестков, чувствует, как в горле пересохло, и не то что хватается, скорее врезается в угол здания, останавливаясь, наваливаясь на бетонную преграду, прижавшись к ней лбом и дыша через рот. Редкие прохожие провожают ее настороженными взглядами, но ни один не останавливается, чтоб предложить свою помощь.  

Блядь... блядь. Ты ее ударила. Так благодаришь людей за заботу? Сука, снова общаюсь сама с собой, как придурочная. Блядь. А если ей там плохо, а я свалила?.. а если я ударила ее слишком сильно? Может быть она там до сих пор не может подняться на ноги. Ванесс, ты теперь не тряпка, ты тварь.  Кулак с размаху впечатывается в эту самую стену, оставляя кровавый след.

Девчонка заставляет себя вернуться к универу только спустя десять минут, на пороге никого нет, и она не знает - радоваться ей или нет. Она шарит по заснеженным ступенькам руками, почему-то боясь увидеть кровь. Ну, знаете, в фильмах после удара в живот или грудь у многих изо рта начинает идти кровь, и она никогда не верила таким травмам, но сейчас ее так трясет от осознания самого факта, что она подняла руку на самого близкого в этом ебаном мире человека, а потому Ванесса попросту не может заставить себя встать с колен и перестать разгребать снег. В итоге пальцы натыкаются на выроненную ранее сигарету и она, не брезгуя, поднимает ее и тут же закуривает, правда, зажигалка поддается далеко не с первого раза. Слишком мало дыма, слишком. Хочется одновременно вдохнуть в себя табак десятка сигарет, и она начинает рыться в снегу в поисках еще хотя бы одной.  

Ты такая жалкая. Что ты делаешь вообще?..  С этой мыслью девчонка встает на ноги, выкидывает ставший вдруг слишком горьким окурок и быстро уходит, пока ее не заметили, так и не уловив на себе пристального взгляда зеленых глаз, чья обладательница все это время наблюдала за ней из окна третьего этажа, из которого создавался приличный обзор на крыльцо.        

Альстер психует и покупает в ближайшем магазине сигареты и бутылку какого-то алкоголя. Она честно не смотрит на его название, только на низкую цену и янтарный оттенок жидкости, коим наполнена полторашка. Сейчас бы Антона с его изысканным вином, но она не знает, что ему говорить, и предпочитает остаться в одиночестве.  
                                       ***
        Ванесса набирает сообщение и стирает его вот уже раз пять... пятнадцать? Она не считает. Просто формулирует мысль, выражает ее, считает слишком длинной или наоборот короткой, неискренней или слишком эмоциональной, нервно стирает все символы и начинает сначала. Она выбирает хороший вариант, но передумывает за секунду до отправки, когда взгляд цепляется за фото на контакте Ви. Она сама фотографировала ее, как-то раз, на паре. Фото было нечетким и довольно размытым, но Виолетта была тут такой красивой... безупречной. Ванесса злобно рычит, откидывая в сторону телефон и берет в руки бутылку, как оказалось, довольно низкого по качеству коньяка, но вкус кажется Альстер почти приятным, хоть и слишком горьким. Может потому, что она ценитель и пробует подобную выпивку второй раз в жизни? Нет, она перепробовала большое разнообразие всего, но коньяк лишь единожды, на дне рождения знакомой.  
Как в дешевой драме.