Преследуя Аделайн

Глава 22

Тень.

Мышка решила сегодня сменить обстановку. Может быть, она хотела уйти подальше от дома, в котором я, кажется, постоянно появляюсь.
Как будто сидение возле бара и гриля может уберечь ее от меня.
Я как раз иду по 5-й улице, прохожу мимо адвокатской конторы, когда из двери вываливается Марк. Мы оба останавливаемся, в сантиметрах от столкновения друг с другом.
— О, Зак! Не видел тебя там. Ты только что вошел… — спрашивает он, запнувшись и оглядываясь на дверь в офис адвоката.
— Нет, я возвращался к своей машине. — Спокойно отвечаю я, продолжая идти. Моя машина стоит в противоположном направлении, но я сяду в случайную машину, если это будет означать, что я буду держать Марка подальше от «Бейли».
— Позволь мне пройтись с тобой. — Улыбается Марк, приглашая себя на то, что могло бы быть приятной и спокойной прогулкой, чтобы подглядывать за моей девочкой.
Теперь мне придется иметь дело с этим придурком.
Марк идет рядом со мной, болтая о том и о сем — ничего, что я считаю важным. Наверное, у него не так много друзей. Он чертов болтун и наслаждается звуком собственного голоса. Ставлю деньги на то, что он из тех парней, которые стоят перед зеркалом и ежедневно говорят себе ободряющие слова о том, что у него еще все впереди.
«Бейли» — прямо по курсу. Когда мы подъезжаем к перекрестку прямо перед баром и грилем, я поворачиваю налево, решив перейти дорогу, чтобы оказаться на противоположной стороне от ресторана. Но когда я собираюсь нажать на кнопку, чтобы подать сигнал о переключении света, Марк останавливает меня.
— Эй, «У Бейли» — хорошое место, чтобы выпить. Давненько я здесь не был.
Я сдерживаюсь, чтобы не стиснуть зубы, хотя все, что мне сейчас действительно хочется сделать, это размолоть их в пыль. Главная причина, по которой я этого не делаю, заключается в том, что я больше не смогу кусать клитор Адди.
А мне очень нравится это делать.
— Там довольно тесно. Ты уверен, что не хочешь пойти куда-нибудь еще? Я знаю отличное место в нескольких кварталах отсюда.
Марк машет рукой, уже шагая через дорогу в сторону «Бейли».
Черт.
Я иду за ним, открыв рот и готовясь найти еще одну причину отказаться от ресторана, но он снова поворачивается ко мне.
— На самом деле мне очень нравятся здешние напитки и еда. Я прихожу сюда время от времени и обычно попадаю без проблем. Хозяйка меня любит. — Говорит он, заканчивая свое заявление подмигиванием.
Да, и сколько раз ты спросил ее: — Вы знаете, кто я? — Прежде чем она нашла свободный столик?
Думаю, не менее четырех раз.
Внутренне вздохнув, я заставляю себя ухмыльнуться, когда Марк подходит к ресторану «Бейли», заходит внутрь и подходит прямо к хозяйке.
И точно так же, когда неожиданно заходит бывший, улыбка хозяйки опускается на дюйм, прежде чем заставить ее улыбнуться самой натянутой улыбкой, известной человечеству.
— Привет, Марк. На этот раз столик на двоих?
— Похоже на то. — Отвечает Марк с ехидной усмешкой. Я сохраняю спокойное и приятное выражение лица, даже когда она вздыхает и ведет нас к столику во внутреннем дворике.
Прямо туда, где сидит Адди.
К счастью, она не замечает нас, когда мы приходим, хотя мы сидим всего через пять столиков. Наш столик расположен перпендикулярно ей, что обеспечивает идеальный вид на ее лицо в форме сердца, оттопыренную нижнюю губу, длинные ресницы и щеки с румянцем.
Она пишет на своем ноутбуке, полностью сосредоточившись на своей задаче, а не на окружающем мире. Ее нижняя губа перекатывается между ровными зубами. У меня возникает острое желание подойти и взять эту нижнюю губу между своими зубами.
Несмотря на одержимость моей маленькой мышкой, я не смотрю на нее. Более того, я стараюсь никогда не смотреть в ее сторону в присутствии Марка. У меня был единственный взгляд, когда Марк шел впереди меня, и это единственная привилегия, которую я себе дал.
Если он увидит, что я смотрю на нее, она станет мишенью. И меньше всего я хочу, чтобы Адди попала на радары этих говнюков.
Пока Марк бубнит о каком-то законопроекте, который он не хочет принимать, мимо нас проходит пара с ребенком, маленькая девочка оживленно болтает. На вид ей около пяти лет — симпатичная девочка с хвостиком, большими голубыми глазами и ямочками.
Я вижу хитрый взгляд на лице Марка еще до того, как он осознает, что делает, и мне требуется физическое самообладание, чтобы не протянуть руку через стол, не направить нож для масла вертикально вверх и не ударить его головой.
Вместо этого я принимаю решение в долю секунды. Семья проходит мимо Марка, вне поля его зрения. Когда его голова поворачивается обратно ко мне, я наклоняюсь в сторону и делаю вид, что рассматриваю маленькую девочку. Я смотрю чуть правее от нее на тарелку с едой — я скорее перережу себе горло, чем буду смотреть на ребенка в сексуальной манере, — но для Марка это выглядит достоверно.
Я позволяю хищному взгляду задержаться на куриных котлетах на несколько секунд, прежде чем выпрямляюсь и притворяюсь невинным. Но я чувствую, как взгляд Марка прожигает меня.
Как бы мне ни было противно, мне нужно, чтобы он думал, что я заинтересован в тех развратных вещах, которые он делает.
Проходит час, пока я продолжаю притворяться, что проявляю интерес к несовершеннолетним девочкам, глядя прямо поверх их голов, на их еду или что-либо еще, что находится достаточно близко, чтобы питать иллюзию. Ничего слишком явного, и я не делаю это каждый раз, чтобы не вызвать подозрений. Просто едва заметные взгляды то тут, то там.
В течение часа Марк продолжает все больше пьянеть. В клубе для джентльменов я заметил, что он всасывает виски, как будто это жизненная поддержка.
Я чувствую алкоголизм наряду с его садизмом.
И, конечно, именно тогда этот ублюдок решает по-настоящему оглядеться и замечает все еще работающую Адди, которая сидит в своем уголке и печатает так, будто от этого зависит ее жизнь. Я наблюдал за ней, и что бы она ни писала, она вложила в это много сил.
— Вот это красотка. — Говорит Марк, глядя прямо на Адди. Ее рот обхватывает соломинку, пока она допивает маргариту. Я наблюдаю за ней краем глаза, но не сразу перевожу взгляд. У меня есть две секунды, чтобы принять решение. Сделать вид, что я ее не знаю, или предъявить ему претензии.
Прежде чем я успеваю открыть рот, Марк достает свой телефон и делает снимок, его большие пальцы быстро двигаются, когда он собирается отправить его кому-то.
Чертовски смело делать это дерьмо у меня на глазах. Я не уверен, было ли это подглядывание за детьми вместе или алкоголь, но это было намного смелее, чем я ожидал.
Моя рука опускается на его телефон, останавливая его продвижение.
Он смотрит на меня, его глаза расширены, а щеки раскраснелись.
— Что бы ты ни собирался сделать, прекрати это. Это моя девочка.
Каким-то образом глаза Марка становятся еще шире.
— Вон та девушка? Она твоя?
Я киваю головой.
— Она любит, когда ее оставляют в покое, когда она работает, и я уважаю ее пространство.
Белые кустистые брови Марка опускаются вниз.
— Почему ты ничего не сказал? Хотя бы представил нас?
— Я планировал сделать это после того, как она закончит свою работу.
Глаза Марка истончаются, в его голубых глазах плещется смятение. Он пожилой человек, с обвисшей кожей, пятнами на печени и проблемами с коленями, судя по тому, как он стонет каждый раз, когда встает. Но он также проницательный человек для своего возраста, и его ум все еще острый.
— Ты собирался пройти мимо ресторана, не поздоровавшись с ней? — спрашивает он, имея в виду мою ложь о том, что я шёл к машине. — И пойти в другой ресторан?
Я смотрю ему прямо в глаза, чтобы он понял, насколько меня не волнуют его вопросы.
— Моя девочка живет в маленьком мирном пузыре, когда пишет свои книги. Она не любит, когда ее беспокоят во время работы, и я уважаю ее пространство. Особенно потому, что это дает мне свободу делать все, что я хочу, без ее беспокойства о том, что я делаю.
Добавьте сюда подтекст прелюбодеяния, и Марк сразу же понимает, о чем идет речь. Он смеется, его пожелтевшие зубы выставлены напоказ.
— Я знал, что ты мне понравишься. — Усмехается он, его «вороньи лапки» становятся еще глубже.
Я сжимаю его телефон, устройство все еще зажато между нашими руками.
— Удали фотографию, Марк.
Глаза Марка загораются.
— О, конечно! Мне ужасно жаль, Зак. Я не хотел обидеть. Я понятия не имел. — Торопливо говорит он, пытаясь посмеяться над тем, что он хотел похитить мою мышку. Он поспешно удаляет фотографию из своей галереи.
Позже я взломаю его телефон, чтобы убедиться, что она удалена навсегда. Придурок думает, что я тупой и не знаю, что такое облако, или что можно получить доступ к корзине и перезагрузить фотографию.
Я также буду следить за тем, чтобы он никому не отправил фотографию.
— Все в порядке. — Говорю я спокойно, откидываясь в кресле и принимая непринужденный вид.
Но это не так.
Желание разрезать его от уха до уха вибрирует в моих напряженных мышцах. Под столом я сгибаю руку, борясь с желанием не вогнать ее в горло Марка.
Я хочу убить его.
Зачеркните это.
Я собираюсь убить его.
Медленно.
— Позволь мне тогда пойти представиться. Она уже час как работает. Уверен, она не будет возражать.
Прежде чем я успеваю сказать старому пердуну, чтобы он усадил свою задницу на место, он встает и направляется к Адди.
Блядь.
Я спешу за ним. Чувствуя приближающуюся опасность — от Марка или от меня, я не уверен. Она поднимает голову и ее взгляд сталкивается с моим.
Мгновенно ее глаза превращаются в карамельные шарики, а лицо бледнеет на пять тонов. Я готов распылить на нее лосьон для загара, если она не будет так явно показывать, что не рада меня видеть.
Когда Марк опережает меня, я быстро бросаю на нее строгий предупреждающий взгляд. Ее брови вскидываются, но она не успевает среагировать, прежде чем Марк проводит рукой по ее лицу.
— Юная леди! Как приятно с вами познакомиться. Простите, Зак не сказал мне вашего имени. Но я Марк Зайнбург. Не так давно я имел удовольствие познакомиться с вашим парнем, и он неплохой парень, но я должен сказать, что вы гораздо более впечатляющая.
Адди открывает рот, но из него ничего не выходит, ее равновесие нарушено внезапным вторжением, когда Марк называет меня Заком и претендует на нее как на мою девушку.
— Адди, — говорю я. Оба глаза обращены ко мне. — Ее зовут Адди. Прости, детка, я не хотел вмешиваться. Я уже рассказывал тебе о Марке, это парень, которого я встретила на работе. — Я бросаю взгляд в сторону Марка, давая ему понять, что я сказал Адди, что мы встретились не при таких обстоятельствах. Он улыбается шире.
Клубы для джентльменов не обязательно являются секретом, но это определенно не то место, которое вы посещаете, когда дома вас ждет красивая жена или девушка. По крайней мере, если вы не самовлюбленный мудак.
— О, привет, Марк. Приятно познакомиться. — Наконец говорит она, сжимая руку Марка в своей.
Я чувствую так много вещей прямо сейчас.
В частности, желание расцеловать ее за то, что она согласилась на то, чего не понимает.
Она определенно получит вознаграждение позже.
Но я также чувствую, как во мне поднимается собственнический зверь. Я хочу не только сделать Адди своей, но и защитить ее от настоящего монстра. Как только Марк улавливает красивый прокуренный голос Адди, его глаза опускаются. И если я увижу, что на его хакисах появились заломы, я убью его здесь и сейчас.
Она с трепетом смотрит на их сплетенные руки, но быстро разглаживает лицо. Марк не замечает, как она незаметно вытирает руку о джинсы, когда он отпускает ее, но я замечаю.
— Мне очень приятно. У вас красивое имя. Как оно сокращенно?
Она прочищает горло, бросая на меня еще один взгляд:
— Аделайн.
Лицо Марка оживляется, когда он удивляется ее ответу.
— Красивое имя для красивой девушки.
Красный румянец красиво окрашивает ее щеки. Она притворяется застенчивой, но я чувствую, как от нее волнами исходит нервная энергия. Моя маленькая мышка не очень хорошо ведет себя в социальных ситуациях, особенно когда ее бросают в них неподготовленной.
— Хорошо, Марк. Давай оставим мою девочку и вернемся к работе.
Ее глаза ненадолго сузились, когда я сказал «моя девочка». Я едва заметно вздергиваю бровь, осмеливаясь бросить ей вызов. Она знает, что я говорю это не ради Марка. Она еще долго будет слышать, как я называю ее своей девочкой.
Потом мы перейдем к моей жене, а затем к матери моих детей.
Однажды она вдолбит себе в голову, что она моя.
— Ерунда! — кричит он, привлекая несколько любопытных взглядов. — Ты ведь не возражаешь, Адди?
Впервые мое лицо перекосилось, и я издал рычание. Марк не замечает, но Адди замечает. Если на то пошло, мой гнев расслабляет ее на дюйм. Знание того, что мне не нравится эта ситуация, должно приносить ей какой-то комфорт, по сравнению с тем, что она думает, что я намеренно вовлекаю ее во что-то опасное.
Адди качает головой, аккуратно закрывает ноутбук и убирает его в кейс, стоящий у ее ног.
— Пожалуйста, продолжайте. — Говорит она, в ее тоне дрогнула одна нотка. Я сажусь рядом с ней и обхватываю рукой ее напряженные плечи, надеясь, что мое присутствие принесет ей хоть какое-то подобие безопасности и комфорта.
— Пожалуйста, расскажите мне, как вы, две влюбленные птички, познакомились. — Говорит Марк, устраиваясь на новом месте. Он машет официанту, чтобы тот принес еще один напиток, и я внутренне застонал.
— На презентации книги, — отвечаю я. — Там подписывала книги потрясающая писательница. Я увидел ее и мгновенно влюбился. После этого я разыскал ее, пригласил на свидание, и все остальное неважно.
Она улыбается, хотя улыбка не достигает ее глаз.
— Да, он настойчивый. — Говорит она с неловким смешком.
— Очаровательно! — говорит Марк, его взгляд метался между нами. Его телефон вибрирует, и когда он достает его из кармана, его лицо опускается.
Прочистив горло, он смотрит на нас с овечьей ухмылкой.
— Если вы не возражаете, я пойду в туалет и отвечу на звонок. Адди, пожалуйста, закажи себе еще маргариту. За мой счет.
Марк встает и уходит, не оглядываясь, пошатываясь от большого количества выпитого алкоголя, и не отрывая взгляда от своего телефона.
Адди начинает судорожно собирать свои вещи в течение миллисекунды, её руки дрожат, когда она бросает оставшиеся вещи в сумку.
— Если ты думаешь, что уходишь, ты сильно ошибаешься.
Она замирает, оглядываясь на меня, прежде чем продолжить. Сохраняя спокойствие и плавность движений, чтобы не вызвать тревогу у посторонних, я скольжу рукой к ее шее.
Она снова замирает, почувствовав мое прикосновение, а затем хнычет, когда я крепко сжимаю ее.
— Посмотри на меня. Сейчас же.
Ее глаза закрываются на мгновение, прежде чем открыться, и эти красивые карамельные глаза смотрят на меня. Они полны страха, и я почти удивлен.
В темноте она оживает огнем. Как будто это ночь питает ее пламя, а не кислород. А при дневном свете она робка и напугана. Она становится своей нареченной, кроткой, маленькой мышкой.
— Если ты никогда раньше не воспринимала меня всерьез, то сделай это сейчас, с ухмылкой. — Ее глаза расширяются от суровости моего тона. — Ты будешь сидеть здесь, как хорошая маленькая девочка, и подыгрывать мне, пока я не смогу убедить Марка уйти. Тогда и только тогда ты сможешь собрать свое дерьмо и отправиться домой. Ты поняла?
Вот оно.
Огонь вспыхивает и разгорается.
— Ладно. По крайней мере, скажи мне, что, блядь, происходит, Зед или Зак. Какое твое настоящее имя? Знаешь что, мне плевать. Я не знаю, в какую игру ты играешь, но после этого ты должен оставить меня в стороне.
Я наклоняюсь вперед и бросаю на нее предупреждающий взгляд. Она закрывает рот, но пламя не утихает.
— Я… пытался, — выдохнул я. — Я постараюсь уехать с Марком, как только смогу, но до тех пор делай то, что я скажу. Мы очень любим друг друга, а ты — моя заботливая маленькая подружка. Это все, что тебе сейчас нужно знать.
Ее глаза постепенно расширяются, пока она не смотрит на меня так, будто я сошел с ума. Она не понимает, что я действительно потерял свой гребаный разум, как только увидел ее, и до сих пор не могу вернуть его обратно.
— Что это, Зед? — тихо спрашивает она. — Марк опасен? Почему ты лжешь ему?
Я вздыхаю.
— Да, — уступаю я. — Он опасен, и он нацелился на тебя.
Прежде чем она успевает задать мне еще один вопрос, возвращается Марк с веселой улыбкой на раскрасневшемся лице.
— Нет выпивки? — спрашивает он, пробираясь к столу с протянутыми руками.
— Моя вина. Я немного увлекся поцелуем при встрече. — Вру я, улыбаясь пошлой улыбкой. Мысль о том, что я целуюсь со своей девушкой на публике, явно возбуждает его, судя по вспышке жара в его глазах, но он достаточно хорошо скрывает это, искренне смеясь.
Адди прочищает горло, сильно пихает меня локтем в бок и смущенно улыбается.
— Над чем это ты работала, дорогая Аделайна? — спрашивает Марк, откидываясь в кресле и делая большой глоток своего бурбона.
— Ну, несколько вещей. Я изучала одно дело 40-х годов. — Отвечает она.
Марк вскидывает бровь.
— Правда? Почему?
Ее щеки краснеют.
— Ну, вообще-то это дело моей прабабушки. Женевьева Парсонс.
— О, я знаю об этом деле! — восклицает Марк. — Мой отец был детективом в то время, хотя ему не разрешили работать над этим делом.
Судя по тому, как поднимаются ее брови, интерес был вызван.
— Ему не разрешили? Почему?
— Конфликт интересов. Он и Джон Парсонс были лучшими друзьями в течение двадцати лет, а Джиджи была его хорошей подругой. Его сержант сказал, что это будет слишком личное, так что ему пришлось стоять и смотреть, как они разваливают дело, — он пожимает плечами. — Папа всегда думал, что это сделал Джон.
Адди наклоняется вперед, следя за каждым словом Марка.
— Вашего отца зовут Фрэнк?
Марк вздергивает бровь.
— Да.
Адди прочищает горло.
— Моя бабушка пару раз упоминала Фрэнка.
Он усмехается.
— Да, они играли вместе, когда были моложе.
— Так почему ваш отец думал, что это сделал Джон?
Марк пожимает плечами.
— Не уверен, если честно, но я помню, что Джиджи и Джон часто ссорились. Он был очень категоричен, но никаких доказательств не было. Я тогда был совсем маленьким, поэтому моя память может быть немного скудной. Но было несколько ночей, когда он выпивал целую бутылку Джека, постоянно бормоча себе под нос о том, что «он» заплатит за то, что случилось. Я знаю, что их дружба распалась после ее убийства. Джон был яростным алкоголиком, и мой отец был опустошен тем, что потерял двух хороших друзей.
Глаза Адди расширились от волнения. Очевидно, что ей не все равно. Раскрытие убийства Джиджи много значит для нее. Но я знаю, что она пытается доказать что-то только себе.
Если бы не тот факт, что у нее есть свой собственный преследователь, не знаю, стала бы Адди вообще пытаться выяснить, кто убил ее прабабушку.
Дело не в том, чтобы найти того, кто это сделал, а в том, чтобы доказать, что это был преследователь Джиджи и никто другой. У меня такое чувство, что если она сможет на сто процентов доказать это, то это закрепит тот факт, что все преследователи — психи-убийцы, и она сможет, наконец, возненавидеть меня и навсегда избавиться от меня.
И все это говорит мне о том, что я пробиваюсь сквозь инкрустированную алмазами крепость, окружающую ее сердце.
Она хочет верить во что-то конкретное, потому что ее мораль и фундаментальные убеждения поставлены под сомнение.
У Марка звонит телефон, прерывая все дальнейшие вопросы, которые Адди собиралась задать. Марк смотрит на телефон и замолкает, но по тому, как его лицо стало серьезным, я понимаю, что его кто-то зовет.
— Это был мой помощник. Я должен отправиться по делам, — начинает он, проглатывая остатки своего напитка и вставая. — Но послушай, в следующие выходные я устраиваю благотворительный вечер у себя дома. Для меня будет большой честью, если вы оба сможете присутствовать.
— О, я не знаю… — Адди говорит, дискомфорт возобновился. Последнее, чего она хочет, это притворяться моей девушкой дольше, чем нужно.
Интересно, что она будет делать, когда мы поженимся, и ее живот раздуется от моего ребенка.
В каком затруднительном положении она окажется.
— Прошу, я буду оскорблен, если вы не придете. Зак стал мне замечательным другом, и я буду убит горем, если не увижу вас двоих. — Заметив трепет в ее глазах, он добавил: — Если вы хотите, мы можем поговорить о деле вашей прабабушки. Поскольку мой отец был так близок к вашей семье, в детстве я часто бывал рядом с Джоном и Джиджи. На самом деле, мы с Финой постоянно играли вместе. Я уверен, что в моей голове крутится какая-то потенциальная информация.
Ублюдок.
Он манипулирует ею, а это очень плохо. Никто не может манипулировать моей девочкой, кроме меня.
— У меня несколько деловых встреч в эти выходные. — Вклинился я, сохраняя лицо под контролем, но становясь немного злым от неохотного интереса в глазах Адди. Ей нужна эта информация, и Марк это прекрасно знает.
Марк кладет руку на грудь.
— Нет возможности перенести встречу?
— Я свяжусь с тобой завтра. — Обещаю я. Он соглашается, удовлетворенный таким ответом. Он уверен, что я скажу «да», и я даже не уверен, что он больше не ошибается в том, что подцепил Адди на крючок.
Он сует мне стодолларовую купюру, чтобы покрыть счет, прощается и уходит. Когда его нет, кажется, что воздух снова распахнулся, и я могу дышать. Он точно умеет высасывать все хорошее из мира, когда находится рядом.
Я смотрю на Адди, а она уже смотрит на меня. Она ничего не говорит, ожидая, пока я объяснюсь.
Вздохнув, я отталкиваюсь от стула и протягиваю руку, побуждая ее взять ее. Неудивительно, что она игнорирует ее. Схватив свой кейс с ноутбуком, она встает и идет за мной.
Я молча провожаю ее до машины, но она не настаивает.
— Я не позволю тебе даже на десять футов приблизиться к этому месту. Он даже не должен был знать о тебе. — Твердо говорю я. Мы подъезжаем к ее внедорожнику. Она отпирает дверь, но пока не садится в него.
— Я тоже не хочу вмешиваться, — огрызается она. Она смотрит в сторону, о чем-то размышляя, пожевывая нижнюю губу. У меня снова возникает желание засосать ее между зубами. — Я не знаю, во что, черт возьми, ты вовлечен, Зед, очевидно, во что-то, о чем я, вероятно, не хочу знать, но я думаю, что держать меня подальше от этого немного поздновато. — Она вздыхает, готовясь к тому, что скажет дальше. — У тебя уже есть опасные люди на своей заднице, так что еще одна, верно? В этот раз я пойду с тобой. Я получу нужную мне информацию, а ты получишь от него все, что тебе нужно.
Я никогда не говорил ей, что мне от него что-то нужно, но думаю, она чувствует, что я связан с этим человеком не просто так.
— После этого мы можем притвориться, что расстались. На самом деле, ты сможешь уйти из моей жизни, пока будешь этим заниматься, может быть, заберешь Марка с собой, и на этом все закончится.
Я вскидываю бровь, и ее глаза фиксируют движение.
Все не так просто, когда речь идет об изнанке общества. Когда имеешь дело с очень злыми людьми, просто так не уйдешь. Марк положил глаз на Адди, понимает она это или нет. И если мы «расстанемся» — чего никогда, блядь, не случится — она станет свободной трофеем.
Вместо того чтобы сказать все это, я просто киваю.
— Ты пойдешь со мной только один раз. Ты будешь в безопасности и под защитой. И после этого я обещаю, что Марк больше никогда тебя не увидит.
Потому что я собираюсь убить его.
Мне просто нужно продержаться еще немного, пока я не получу необходимую информацию.
— А остальное? — наседает она, сузив глаза.
— Если ты ждешь, что я скажу, что мы расстанемся, то ты заблуждаешься больше, чем веришь мне. Между мной и тобой никогда не будет конца. Но я могу заверить тебя, что Марк больше не будет проблемой. Мы с ним хорошо поговорили, и он обещал быть хорошим мальчиком.
Ее глаза округлились.
— Ты угрожал ему?
— Ну, а что еще мне оставалось делать, детка? Попросить его по-хорошему и сказать «пожалуйста»?
Она кривит губы.
— Ты, наверное, только разозлил его еще больше.
— Если у него чудесным образом появится пара, которая будет больше, чем шарики для пинг-понга, которые он раскачивает между ног, и он попытается причинить тебе боль, я о нем позабочусь.
Она морщит нос, и я не думаю, что она может решить, хочет ли она спросить, откуда я знаю, какого размера его яйца. Я бы не хотел снова переживать этот кошмар.
— Как позаботиться? Ты собираешься убить и его?
— Конечно, собираюсь. И потихоньку. Начну с того, что перережу ему ахиллесову пяту, чтобы он не мог бежать, а потом…
— Это пиздец, ты сядешь в тюрьму, — вклинилась она, с отвращением скривив губы. — Вообще-то, я надеюсь, что ты попадешь в тюрьму и будешь приговорен к смерти.
Она с рычанием поворачивается, но не успевает сделать и шага, как моя рука выхватывает ее руку и поворачивает ее назад, прямо ко мне в грудь.
Адди резко вдыхает, ее глаза расширяются, когда я одной рукой беру ее за шею, а другой хватаю за восхитительную задницу, прижимая ее к своему телу.
— Ты будешь моим ужином, детка?
Ее рот приоткрывается, а дыхание сбивается. Эти светло-карие глаза широко раскрыты и опухли от эмоций. Шок. Благоговение. Желание.
Я наклоняюсь ближе, мой рот находится всего в дюйме от ее рта.
— Ты на вкус как рай. Я могу пировать на этой сладкой маленькой киске часами и все равно умру голодным человеком. Это будет самое близкое приближение к Богу до того, как они введут мне иглу, ты согласна?
Она теряет дар речи, и я пользуюсь этим и захватываю эти сладкие губы своими. Она напрягается под моим напором, но не отстраняется. Вкус фруктов из ее маргариты расцветает на моем языке, и я не могу удержаться от стона.
— Ты на вкус как чертова нирвана. — Прохрипел я, прежде чем втянуть ее нижнюю губу в рот. Слабый стон вырывается наружу, и этого достаточно, чтобы я почувствовал дикий голод. Я жаден, и только глубины ее тела смогут накормить монстра.
Руки Адди сжимают переднюю часть моей толстовки, пока я поглощаю ее. Рука, обхватывающая ее пухлую попку, скользит ниже, пока мои пальцы не касаются ее обтянутой джинсами киски. Обхватив ее сзади, я поднимаю ее выше, вгоняя в нее свой твердый член.
Ее следующий стон не сдерживается, он звучит громко и отчетливо, вибрируя на моем языке.
— Мамочка, они занимаются сексом?
Громкий голос маленькой девочки разрывает пелену похоти. Адди резко дергается и отшатывается назад, натыкаясь на машину, чтобы уйти от меня.
— Пенни, садись в машину. — Кричит мать откуда-то сзади меня. Округлившиеся глаза Адди скользят по моему плечу, и от того, что она видит, ее лицо краснеет. Она тяжело дышит, и раскраснелась от смущения и желания.
Я поворачиваю голову в сторону, мельком взглянув через плечо, чтобы увидеть светловолосую женщину, усаживающую своего маленького ребенка в машину. Ее лицо покраснело. Она ловит мой взгляд и бросает на меня презрительный взгляд. Я лишь ухмыляюсь и поворачиваюсь обратно к своей дрожащей маленькой мышке.
Она прочищает горло, смущенная, мокрая от румянца на щеках и стиснутых бедрах. Она оглядывается вокруг, сгорая от резкого пробуждения из-за того, что мы находимся на парковке средь бела дня.
— Это было неуместно, не надо… не делай так больше. Просто напиши мне подробности, хорошо? — огрызается она, запинаясь на полуслове. Она собирается повернуться, но останавливается. — О, и можешь просто написать мне с нормального, блядь, номера? Я знаю, что это ты. Хватит пытаться быть милым.
И с этим она садится в свою машину с раздраженным видом и захлопывает за собой дверь.
Несмотря на то, в какой катастрофе мы только что оказались, я смеюсь, прикусив между зубами распухшую нижнюю губу. Она делает двойной дубль через окно, ее глаза задерживаются на моем рте.
Затем она, кажется, встряхивается, заводит машину и уезжает, визжа шинами от желания поскорее уехать от меня.
Мне чертовски нравится, когда она убегает.