Преследуя Аделайн

Глава 41

Тень

— Ты готов к сегодняшнему вечеру? — спрашивает Джей у меня на ухо.
— Я был готов, — легко отвечаю я, подъезжая к клубу для джентльменов «Спаситель». Общество, выбравшее этот клуб в качестве прикрытия для подземелья, должно быть, обладает извращенным чувством юмора.
Я вынимаю наушник из уха, засовываю его во внутренний карман, а затем иду ко входу.
Снаружи здание похоже на любой другой дорогой стрип-клуб — мраморное черное чудовище, от которого веет деньгами и властью. Охранник, стоящий у дверей, окидывает меня взглядом, а затем, как обычно, спрашивает, как вас зовут, и дает мне проверить вашу задницу. Один раз кашлянул.
В отличие от детектива Фингерса, этот умудряется держать руки в безопасной зоне и пропускает меня без проблем.
По понятным причинам, мне не разрешено иметь при себе огнестрельное оружие. Но это не будет проблемой.
После того как Марк признался, несколько моих людей смогли проникнуть в охрану, нанятую для этого клуба.
Сильные мужчины и женщины, конечно, не стали бы приходить убивать детей, если бы не чувствовали себя защищенными.
Охрана обязана носить огнестрельное оружие, и я знаю, что некоторые из них могут позволить мне одолжить пистолет или два, когда придет время.
Как и в прошлый раз, когда я вхожу в клуб, мне кажется, что я прохожу через портал в ад. Здесь душно, воздух настолько наполнен развратом и болезнью, что это физический груз на моих плечах.
Господи, мать твою.
Я чувствую, что мне нужен чертов противогаз.
Я прохожу прямо в основную зону, массивная планировка представляет собой открытую концепцию. Она тускло освещена и зловеще — идеальное место, чтобы спрятаться в тени и остаться незамеченным.
Полы выложены черным мрамором, и в отличие от убогих стрип-клубов в центре города, эти полы блестят так же ярко, как мои только что начищенные ботинки. Кроваво-красные стены лишены жуткого искусства, но множество жутких существ занимают кабинки и столики вокруг сцены. Женщина качается вокруг шеста, тряся задницей в такт, а на сцену бросают деньги.
Через динамики льется негромкая музыка, но не настолько громкая, чтобы я мог расслышать свои мысли. Откуда-то из коридора доносятся громкие стоны, и я стараюсь пока держаться подальше. Если я вернусь и увижу, что происходит какая-то хрень, я все испорчу.
— На секунду я подумал, что ты не появишься, — говорит голос у меня за спиной.
Я поворачиваюсь и вижу Дэна, который стоит там и смотрит на меня с довольной ухмылкой на лице.
— Мужчина не может наслаждаться стриптизершами после ареста? — Я отвечаю, в моем тоне слышится сухое веселье. Дэн смеется и качает головой, засовывая руки в карманы.
— Я до сих пор не могу поверить, что это произошло. Мне очень жаль. Каждый мужчина на моем участке был уволен в ту ночь, уверяю тебя.
Я оскаливаю зубы.
— Я ожидал меньшего. Какие обвинения они пытались на вас повесить?
— Гребаная контрабанда наркотиков, — ехидничает он, не веря в это дерьмо. — У меня уже несколько месяцев в носу не было ни капли кокса, и это точно был не мой продукт.
Я вздергиваю бровь.
— Что случилось с девочкой?
Его лицо темнеет, и впервые я вижу, как истинная злость отражается во мне. Я знал, что она есть, скрывается под поверхностью. Но впервые Дэн по-настоящему выпустил этого ненавистного демона наружу.
— Я думаю, что один из моих гостей воспользовался хаосом и украл ее для себя.
— Камеры? — Я настаиваю.
Он качает головой и сплевывает.
— Чертовски испорченные. ФБР, должно быть, что-то сделало, чтобы испортить сигнал, когда они пришли. Наверное, потому что у них не было разрешения вышибать мою чертову дверь. Независимо от этого, маленькая девочка пропала, а девяносто тысяч долларов ушли в трубу.
Мое недовольство заметно, когда я говорю:
— Ты не знаешь, кто это был? Я бы хотел поговорить с ними о том, что они меня обворовали.
На его лице появляется ухмылка.
— Как только у меня будет подтверждение, я дам тебе знать. В противном случае, держи зверя в узде. — Он похлопывает меня по груди и направляется к пустой кабинке. — Давай выпьем. Церемония начнется только через несколько часов.
— Веди.
— Итак, моя жена сказала, что собирается уйти, так? Я сказал ей, что в этом мире не существует ни одного чертова дюйма, где бы она могла спрятаться, и я не смог ее найти. — Он заканчивает свое заявление, покачивая головой и удивляясь тому, что его жена даже не пытается найти счастливую жизнь где-то еще.
Где-то, где не едят детей на ужин. И все остальное больное дерьмо, которое они делают с ними в это время.
— Женщины любят убегать, но еще больше они любят, когда их ловят, — пробормотала я.
Он смотрит на меня, злая ухмылка кривит его губы.
— Точно, мужик. Жаль, что за этой сучкой не стоит гнаться. Когда я ее поймаю, она будет жалеть, что не нашла этот дом. Знаешь, как утомительно быть женатым на человеке, который не разделяет твоих вкусов? Я несколько раз пытался инициировать ее, но она отказывается. Ты можешь в это поверить?
Как человек, имеющий хоть каплю порядочности, может ответить на это?
Никак.
Я непринужденно качаю головой, делая глоток виски. У дедушки Адди вкус получше, чем у этих старых прохиндеев.
Взглянув на свои Ролекс, он жестом приглашает меня следовать за ним.
— Пора. Пойдем вниз, — говорит Дэн, проглатывая последний глоток виски и ставя пустой хрустальный бокал на стол. Он поворачивается и смотрит на проходящую мимо стриптизершу, его взгляд задерживается на ее обнаженном заду.
— А когда мы закончим, я собираюсь откусить от этой следующей. Такие инициации всегда поднимают мне настроение.
Виски в моем желудке киснет.
Проглотив то, что я действительно хочу сказать, я жестом велю ему вести. Он шагает в сторону коридора, откуда доносятся стоны. Сжав позвоночник, я следую за ним.
Мы проходим через коридор, изобилующий дверями по обе стороны. Стоны усиливаются, но теперь, когда я ближе, я слышу в них нотки страха и боли. Стоны сопровождаются треском кнута, ударами плоти о плоть и громким ворчанием мужчин.
Черт. Подумай о ребенке, лежащем где-то на каменном алтаре. Я нужен им больше.
В конце коридора — дверь из черного мрамора. Дэн обхватывает кулаком ручку и делает паузу, прежде чем снова посмотреть на меня, его губы кривятся от возбуждения.
— Ты готов?
— Учитывая, что меня дразнили прошлой ночью, я более чем готов.
Дэн злобно ухмыляется, прежде чем открыть дверь. Меня встречает темный коридор, скудно освещенный тусклыми светодиодными светильниками по обе стороны от пола.
Коридор длинный и кажется бесконечным. И кажется, что чем дальше мы идем, тем он становится все более узким. Но это просто мой разум меня обманывает.
В конце коридора есть еще одна мраморная дверь. Я оглядываюсь назад и замечаю, что мы спускаемся по едва заметному уклону, и вижу вдалеке небольшую группу мужчин, идущих по коридору.
Дэн открывает дверь, и нас встречает комната, полная людей. Черный мрамор простирается вглубь комнаты, но стены каменные. По обе стороны — длинные ряды знакомых черных одеяний, которые я видел в последних нескольких видео. Собравшиеся здесь люди разговаривают на низких тонах, надевая огромные мантии.
Мое сердце колотится, почти в неверии, что я наконец-то здесь. Момент, к которому я так долго стремился.
Это сюрреалистично.
— Возьми одну, — приказывает Дэн, его тон серьезен. Не говоря ни слова, я расстегиваю халат и надеваю его. Материал шелковисто-гладкий, но ощущение такое, будто я закутался в шерсть. Несмотря на мой большой рост, материал все равно свисает мимо моих ног и рук.
— Это еще один новичок? — спрашивает гнусавый голос слева от меня. Я поворачиваюсь и вижу, что рядом со мной стоит проныра-мужчина. Он по крайней мере на три фута ниже меня, с редеющими волосами, крючковатым носом и круглыми очками.
— Я, — загадочно отвечаю я. — А вы?
Мужчина нервно улыбается.
— Тоже новичок. Меня зовут Ларри Веренич.
— Зак, — предлагаю я.
Несколько фигур в халатах начинают выходить из комнаты через другую черную дверь прямо вперед.
— Пойдемте, — говорит Дэн, кивая головой в сторону группы.
Когда я подхожу к двери, низкий гул собирается у основания моей шеи, заставляя волосы встать дыбом. Помещение точно такое же, как я видел в видеороликах. Как будто входишь в подземную пещеру, только вместо влаги в воздухе сухость и тяжесть. Темное пространство освещают сотни свечей, выстроившихся вдоль каменных стен. Но маленькое пламя не сравнится с гнетущими тенями.
Мы находимся на округлой платформе, простой черный поручень служит барьером для падения с высоты около сорока футов. В центре комнаты — каменный алтарь, на нем — извивающаяся маленькая девочка. Черные ремни обхватывают ее маленькие запястья и лодыжки, удерживая ее на месте.
Ей не больше шести или семи лет.
Гул становится все громче, и кажется, что он доносится из моей головы. Мои руки сжимаются под тканью, и я только благодарен, что рукава достаточно длинные, чтобы скрыть мою реакцию.
— Слева от тебя лестница, — говорит Дэн, указывая направление. — Иди вперед и встань у алтаря. Одному из вас будет предложен нож, чтобы пустить кровь жертве. Выпей кровь, и ты будешь посвящен в Общество.
Я киваю головой и иду в указанном направлении. Каменная, неровная лестница находится прямо за поворотом, куда уже направляется Ларри.
Я поднимаю капюшон над головой и оглядываюсь по сторонам, пока не замечаю охранников — трое из них на нижнем этаже, где находится алтарь, спрятанные в тени. С моей точки обзора я не могу разглядеть их лица. Но я знаю, что Майкл — один из них.
Двое других мужчин следуют за мной, пока я спускаюсь по ступенькам. Как только моя нога ступает на землю, начинается негромкое пение, нарастающее по мере того, как я приближаюсь к алтарю.
Я смотрю на маленькую девочку на каменной плите, слезы текут по ее грязным щекам. Она всхлипывает, ее маленькие губы искривлены в хмуром выражении, а ее широко раскрытые голубые глаза смотрят на нас в абсолютном ужасе.
Мое сердце сжимается так сильно, что это изнуряет. Усилием воли я заставляю себя стоять на месте.
— Черт, у меня уже встает, — шепчет парень слева от меня. Мои зубы едва не трескаются от того, как сильно я сжимаю челюсть в этот момент. Медленно повернувшись, я вижу парня, которому на вид около двадцати лет, его капюшон опущен. Его карие, бездонные глаза смотрят на меня, и все, что я вижу, это чистое волнение, излучаемое ими.
Он будет первым, кто умрет.
Он достаточно близко, чтобы видеть мое лицо, и я стараюсь сохранить нейтральное выражение. Он ухмыляется, но я никак не реагирую. И хотя его улыбка чуть дрогнула, этот больной ублюдок даже не подозревает, что я только что оказал ему огромную услугу. Потому что если бы я отреагировал, я бы дотянулся до его горла и голыми руками вырвал бы ему дыхательное горло.
— П-п-пожалуйста, я хочу к мамочке, — умоляет маленькая девочка снизу. Ее красные и опухшие глаза полны слез, и она смотрит на меня с ужасом и отчаянием. Ее маленькие губы дрожат, и мне приходится физически сдерживать себя, чтобы не протянуть руку и не взять ее крошечную ладошку в свою.
— Пожалуйста, — плачет она, ее голубые глаза полны слез, несмотря на реки, текущие по ее щекам. — Я хочу пойти домой.
Рыча, я заставляю свой рот оставаться закрытым. Больше всего на свете я хочу успокоить ее. Утешить ее. Пообещать ей, что она снова увидит свою мать. Но я не могу позволить ни одному из этих слов вырваться наружу.
Пока не могу.
Голоса вокруг нас становятся все громче, нарастает, и кажется, что пещера вибрирует от звука. Но он приглушен, как будто я нахожусь под водой. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это маленькая девочка, умоляющая меня о помощи.
Я так пристально смотрю на нее, пытаясь передать заверения в своих глазах, что даже не замечаю приближающуюся черную фигуру, пока она не оказывается прямо передо мной, стоя по другую сторону от девочки.
Их лицо скрыто в глубине капюшона, а руки покрывают черные перчатки. Я понятия не имею, мужчина это или женщина, и насколько они значительны.
Они могут быть из Общества.
На самом деле, моя интуиция подсказывает мне, что так оно и есть.
В каждой руке по два кубка, зажатых между пальцами. Фигура протягивает руки, и мы вчетвером берем по одному. Затем фигура протягивает руку за ногу и достает изогнутый черный клинок.
Они не говорят. Они просто держат клинок на ладони и протягивают его прямо, предлагая любому из нас взять его.
Я беру лезвие, уже чувствуя, как парень из студенческого братства рядом со мной готовится выхватить его. Я чувствую его разочарование, предположительно потому, что он хотел быть тем, кто погрузит лезвие в грудь ребенка. И за это я позабочусь о том, чтобы его смерть была медленной. Он не будет удостоен чести получить яремную вену, чтобы истечь кровью в считанные секунды.
Нет, нет. Ему не повезет.
Гул усиливается, пока призрачный шум не отражается от стен пещеры. Я чувствую, как глаза фигуры впиваются в меня. И хотя они тоже не видят моего лица, я отвечаю им взглядом.
Наконец, они поворачиваются и уходят, исчезая в тени.
Мое сердце сильно стучит в груди, заглушая шум вокруг. Я не слышу ничего, кроме колотящегося органа под моей грудной клеткой, пока крик маленькой девочки не пронзает воздух. Я поднял над ней клинок, острие которого висит прямо над ее грудью.
Рукоятка зажата в моей руке. Я высовываю два пальца, на несколько секунд задерживаюсь, чтобы убедиться, что сигнал замечен, и затем засовываю их обратно.
Затем я смотрю вниз на девочку.
— Закрой глаза, — шепчу я. — И не открывай их, пока я тебе не скажу. — Ее губы подрагивают, но она слушает, закрыв глаза от ужаса, который будет происходить вокруг нее.
Крепко сжимая клинок, я поднимаю его и отвожу руку влево. Прямо в горло парня из братства.
Гул затихает, а затем полностью прекращается, раздаются хрипы, когда парень рядом со мной захлебывается своей кровью. Я рывком вытаскиваю лезвие, шум всасывания поглощается его захлебывающимися вздохами.
Он смотрит на меня, глаза расширены от недоверия. А потом он падает, не в силах больше держаться на ногах.
Раздаются выстрелы. Охранник, стоящий позади меня, падает на землю, его мозг разлетается по теням.
Это был спусковой крючок. Вся комната врывается в действие. Панические крики и бегущие тела стремятся к выходу. Я не даю Ларри сделать и шага, прежде чем изогнутое лезвие пронзает его глаз. Очки и все остальное.
Его тело бьется в конвульсиях, а затем рушится, когда я вырываю его из головы, шум присасывания теряется в хаосе.
Я смотрю вниз на парня из братства и вижу, как он делает последний вдох, как жизнь уходит из его глаз. И я улыбаюсь.
Майкл выходит из тени и бежит ко мне. Когда он оказывается достаточно близко, он бросает в меня пистолет. Я ловлю оружие в воздухе и поворачиваюсь лицом в ту сторону, куда скрылась черная фигура.
Срочность наполняет мои вены, я смотрю на маленькую девочку, ее глаза все еще закрыты. Кровь разбрызгана по ее телу, и я ненавижу то, что зло все же смогло коснуться ее.
Сбросив капюшон с лица, я наклоняюсь над девочкой.
— Открой глаза, красавица. Но я хочу, чтобы ты смотрела только на меня, хорошо?
Медленно, она открывает их. Слезы высохли, но ее лицо все еще искажено паникой.
— Мой друг позаботится о тебе. Он позаботится о том, чтобы ты вернулась к своей мамочке, хорошо?
И тут же она снова разражается слезами. Я убираю ее светлые волосы с лица.
— Все в порядке, красавица. Я хочу, чтобы ты смотрела на него и только на него. Закрой их, если нужно. Он даст тебе знать, когда это будет безопасно.
— Хорошо, — шепчет она, ее тоненький голосок надтреснут.
Она кивает, и я осторожно смахиваю слезу с ее лица, прежде чем выпрямить позвоночник.
— Позаботься о девочке, — приказываю я, глядя на Майкла. — Руби должна быть здесь, она позаботится о ней, а потом ты вернешься и поможешь закончить это дерьмо.
Майкл кивает, а я начинаю двигаться к тому месту, где в последний раз видел, как исчезла черная фигура. Если они действительно были частью Общества, то они нужны мне для получения информации.
Из входа, через который я вошел, доносятся крики, за которыми следуют выстрелы. Один из моих людей, должно быть, впустил мою команду.
В пещере царит абсолютная резня, но я не беспокоюсь об этом, полагая, что никто из участников этой церемонии не выйдет живым. Это был очень четкий приказ, который я отдал.
Этот мир будет лучше без них.
Я успеваю пройти всего около десяти футов, прежде чем в пещере раздается взрыв, отправляющий меня в полет. Время замедляется, пока мое тело мчится по воздуху, звук становится невообразимым.
А затем оно снова ускоряется, и мое тело врезается в каменный алтарь. Кислород выбивается из моих легких, когда я ударяюсь спиной об угол алтаря и падаю на землю.
Громкий звон отдается в моей голове, но он не громче шепота, когда боль становится оглушительной.
Секунды, минуты, часы — все, что мне удается, это лежать, когда вокруг меня кружатся смятение и боль.
Застонав, я открываю глаза, щурясь от пыли. Я ни черта не слышу, но когда пыль оседает, части тел, разбросанные повсюду, говорят мне о том, как громко это было.
Тела разбросаны хаотично. Вот мужчина тащится к ступенькам, одна нога полностью отсутствует, а часть перил торчит из бока. Должно быть, он был на верхнем этаже, и его пробило взрывом.
Вместе с ним еще несколько человек, некоторые из них лишены конечностей, другие просто покрыты кровью и серьезно ранены. Они держатся за какую-то часть тела, преодолевая шок от взрыва.
Звон стихает, и до меня доносятся крики.
Я снова стону, заставляя свое тело принять вертикальное положение, пытаясь понять, что, черт возьми, только что произошло.
Голова путается, зрение плывет, боль вспыхивает ярче с каждым движением.
Господи, мать твою. Что, черт возьми, произошло?
Ко мне приближается человек, его высокое, долговязое тело вырисовывается из облаков пыли и окровавленных конечностей. Его рот открыт в крике, и только когда он оказывается почти в футе передо мной, мои глаза осознают, что я вижу.
Это Джей. Какого хрена Джей здесь?
Он должен быть где-то за компьютерным столом.
— Зед, чувак, ты в порядке? — Паника вытравлена в каждой черточке его лица, а его лесные глаза округлились от страха, когда он опустился передо мной на колени, его руки обшаривают мое тело, проверяя наличие травм.
— Что, блядь, случилось? — Моя голова чертовски пульсирует, а спина кажется почти сломанной. — Почему ты здесь?
— Я пришел, как только все понял. Это была подстава. Это последнее видео… они знали, что мы приедем… Я не знаю как, чувак. Но они специально слили это гребаное видео. Это была гребаная подстава.
Я так сосредоточен на рте Джея, медленно пытаясь обработать слова, вылетающие из него, что звук взводимого пистолета и холодное давление металла на мой затылок регистрируются слишком поздно.
— Рад, что ты смог это понять, Джейсон Скотт. Теперь подними руки, иначе эта единственная пуля попадет в обе твои гребаные головы.
Джей смотрит на человека, стоящего позади меня, его глаза становятся невероятно большими.
— Ты?