Иллюзия греха

Глава 13. Призраки и их тени

Глаза широко открываются с первым вздохом, вырывающимся из груди.

      Это привычно — ночные кошмары, отравляющие сознание, с громким криком останавливающиеся на моменте, когда я теряюсь в глубине остывшего ночного леса. Что непривычно — их отсутствие. Отрезвляющая, мирная темнота под веками кажется спасительной, какой-то умиротворяющей, пахнущей свежим ливнем, прибившим слой опавших листьев к самой земле.

      Это не совпадение, что несколько суток я избавлена от этих видений. Они оставили меня ночью, почти не давят своим наступлением днём — будто поняли, наконец, что им не рады.

      Или, возможно, испугались чьего-то ещё нахождения рядом? Оказались напуганными присутствием грозного человека, к чьей груди я просыпаюсь прижатой? Моя голова только наполовину лежит на подушке, а всё, что ниже уха, приклеено — надеюсь не слюнями — к сгибу его руки. Вторая чужая конечность накрест обхватывает тело через талию, ладонь охватывает нижнюю часть рёбер, колени подпёрты сзади такими же согнутыми ногами. Иллюзия защищённости, комфорта и тепла ещё никогда не была столь реальной.

      Я боюсь пошевелиться и разрушить всё это — потревожить сон Люцифера кажется почти дикостью в сложившихся обстоятельствах. Наверняка, он бы уже не спал, если бы ему на телефон поступил звонок о состоянии Лилу из больницы или от полиции, например. По ощущениям сон после ночного подъёма продлился около двух=трёх часов, значит, сейчас около семи утра. Необходимость позвонить папе заставляет поёжиться во всех смыслах этого слова — переживание за его состояние теперь маячит на первом плане. Мои ноги шумно ёрзают по постельному белью, отзеркаливая желание встать с кровати и найти телефон, однако я всё ещё удерживаю тело, не стремясь покинуть согревающие объятия.

      Ладонь на моём животе сдвигается под бок, крепче прижимая спину к торсу Люцифера — лонгслив сбился от ворочания во сне, и теперь я ощущаю кожей температуру его тела. Мизинец на его руке странно изгибается, отчего мне ещё труднее сохранять спокойствие — хочется закричать во всё горло о боязни щекотки. Я продолжаю ёрзать, хоть и стараюсь этого не делать, теснее жмусь спиной, желая отодвинуться от этого дурацкого щекотания.

      Но в один момент всё прекращается — его рука теперь не на рёбрах, а лежит посередине живота, кончики пальцев проскальзывают под ткань джинсов и... И всё. Рука неподвижна, Люцифер за моей спиной неподвижен, всё вокруг замерло вместе с моим дыханием. Реакция собственного тела на такое прикосновение почти смехотворна — я чувствую напряжение, скованность, но вместе с этим и яркое тепло, разливающееся под ладонью. Это похоже на то снятое в режиме таймлапс видео, где распускается цветок, зеленеют высохшие поля и взрываются фейерверки. И это странно, потому что, чёрт возьми...