Иллюзия греха

Глава 5. Попытка №7

шесть лет назад

      — Тебе з-здесь не рады, уёбок.

      Привычное сочетание обращённых к нему слов уже давно не причиняет никакой боли — оно расплывается бессвязными буквами то ли от алкогольного дыхания, что выталкивает запинающиеся фразы изо рта его отца; то ли от того, что он их почти не слушает. Ответить — причём вовсе не важно, что именно — значит обеспечить себе проблемы, а их появление сейчас ни к чему хорошему не приведёт. Ади думает, что его вообще мало что может привести к хорошему. Оно тоже ненастоящее, эфемерное, в р е м е н н о е.

      Он уходит в гостиную, желая дождаться возвращения матери и брата из магазина, стараясь избежать нахождения с отцом в одной комнате — им даже дышать одним воздухом опасно, тесно так, что потом становится больно. И даже не всегда можно разложить эту боль на полки, избавляя от сдавливания внутренностей.

      Ади не знает, когда это всё началось, — слишком мал был, чтобы понимать; в его воспоминаниях не осталось ни одного крошечного обрывка с записанными под собственную диктовку детским кривым почерком строками счастливой жизни.

      Это ложь. Несколько таких есть — особенно яркие, — он бы даже использовал не чёрную пасту, как всегда, а... фиолетовую, лазурную, цвета свежей весенней травы! Книгу с этими моментами можно перелистывать быстро, но он бы вычитывал её медленно, отпечатывая каждое слово на подкорке. Даже сейчас, когда каждый абзац режет острыми заглавными «В» и «С», как серпом. Похоже на привычку — уплывать в прошлое, находясь в доме детства, — Ади делает так с тех пор, как познакомился с Вики и Сэми.

Кадры из злополучного дня лезут настойчиво, почти убийственно часто мелькая перед глазами, сливаясь в непрерывный поток из серых, чёрных, кроваво-красных цветов. Он трясёт головой, избавляясь от непрошенных гостей.

      Ему и так повезло.

      Наверное.

      На выходе из окружной тюрьмы он не оборачивается: там смотреть не на что. Шесть потерянных лет, бессонные ночи, переживания, воспоминания, круговоротом засасывающие в свои стены, построенные на останках выстраданных девятнадцати лет жизни. Но он преувеличивает — добрую треть, сложенную из ужинов с Уокерами, дружбой с их детьми, проведённого с братом времени, знакомства с семейством Кристи и практически становления её частью, можно вычесть. Остальное — уже история. Она грязная, скользкая, обеспечившая ему несколько сломанных костей, куда больше растяжений и повреждений различной степени тяжести, ну и от воспоминаний никуда не деться. Они вгрызаются больно и глубоко, вымоченными в яде клыками.