Король Воронов

Глава одиннадцатая

Встречаться с родителями Ники Кевину совсем не хотелось, однако он прекрасно понимал, что его мнение в этом вопросе никого не волнует. Кевин не выносил одиночества – отчасти потому, что вырос бок о бок с Рико и толпой Воронов, отчасти из-за смертельного страха оказаться беззащитным перед врагом. К счастью для всей компании, он перестал язвить насчет поездки, сообразив, что из нее можно извлечь выгоду.
Когда Нил только начал играть в экси в Аризоне, тренер Эрнандес выдал ему обычную школьную клюшку самой простой модели, легкую, с сеткой средней глубины. В Пальметто Ваймак снабдил его двумя клюшками той же модели, только чуть более усовершенствованной. Легкие по весу клюшки пользовались популярностью у нападающих и большинства новичков: наносить ими прицельный удар было проще. Нападающему, который за долю секунды должен вычислить траекторию броска, нужна быстрая, отзывчивая клюшка, чтобы не тратить драгоценное время на лишние расчеты.
Кевин же считал, что, играя легкой клюшкой, Нил зарывает талант в землю. Как только он освоил все тринадцать «вороньих» упражнений, Кевин заговорил о смене клюшки на более массивную. Тяжелые клюшки были в ходу у защитников, поскольку обеспечивали большую силу удара, а мячу – высокую скорость полета. Редко кто из нападающих выбирал такой непростой в обращении инвентарь: одни не желали терять маневренность при обводе соперника, другие не могли как следует прицелиться. Тем не менее при должном мастерстве игра тяжелой клюшкой приносила фантастические результаты.
В составе «Воронов» Кевин играл тяжелой клюшкой, а после травмы вынужденно сменил ее на легкую. Рико Морияма играл тяжелой клюшкой всегда. К идее менять клюшку в разгар сезона Нил отнесся скептически, понимая, что привыкать придется долго, но Кевин и слышать ничего не хотел. Благодаря нескольким месяцам упорных ночных тренировок и суровым методам Дэя Нил достиг убийственной меткости, обрести которую самостоятельно не сумел бы и за несколько лет. Теперь, когда он научился бить практически с закрытыми глазами, для более мощных ударов требовалась более массивная клюшка. Пришла пора добавить к скорости силу, как говорил Кевин.
Самый большой выбор клюшек во всей Южной Каролине был в Колумбии, в магазине «Экситс». В более крупных спортивных магазинах штата тоже имелись отделы товаров для экси, но только «Экситс» полностью специализировался на этом виде спорта. Здесь продавалось все, от базового инвентаря и экипировки до коллекционных экземпляров. Нил время от времени заходил на сайт магазина, но живое посещение буквально привело его в трепет. «Экситс» размещался в четырехэтажном здании на противоположном от «Райских сумерек» конце города. Машин на парковке было довольно много. Нил и сам не знал, чему радуется сильнее: огромному выбору, который ждет его в этих стенах, или заставленной автомобилями парковке – наглядному подтверждению популярности экси.
– Что за глупость, – в четвертый или пятый раз за время пути повторил Аарон. – Мы только что навели порядок в расстановке, а ты опять хочешь все поломать.
Кевин и ухом не повел. Он привел свои доводы, когда Аарон высказал недовольство в первый раз, и объяснять все по новой не собирался. Нил, который тоже переживал по этому поводу, разделял беспокойство Аарона, хотя и понимал, что Кевина не переубедить. Он полностью доверял Дэю как наставнику в плане раскрытия своего потенциала. Если Кевин уверен, что Нил справится, Нил его не подведет. Даже если придется удвоить старания, он сделает то, чего ждет от него Кевин.
– На этой неделе удобнее всего менять клюшку, – сказал он, вслед за Эндрю выходя из машины. – В пятницу играем против юристов. Вы сделаете их и без меня.
По мере того как рейтинг «Лисов» рос, команда юридического университета Кэмпбэлла под названием «Торнадо» сползала в турнирной таблице все ниже. Среди всех команд юго-восточного округа юристы и раньше плелись в хвосте, а сейчас и вовсе перешли в незавидный ранг аутсайдеров. В этом сезоне они пока что выиграли меньше половины матчей. Кевин мог справиться с ними в одиночку и даже зажмурившись. Вопрос заключался лишь в том, вызовут ли они хоть какой-то интерес у Эндрю, чтобы он по крайней мере не уснул на воротах. Все указывало на то, что при таком сопернике голкипер «Лисов» вообще не станет утруждаться.
В ноябре игра против «Торнадо» была для «Лисов» последней: на следующий уик-энд выпадали каникулы по случаю Дня благодарения. Первого декабря в расписании значился еще один матч, закрывавший осенний этап сезона. Далее шла неделя подготовки к зимней сессии, неделя собственно экзаменов, которую все ждали без особого энтузиазма, а на шестнадцатое декабря был запланирован большой рождественский банкет для всех команд экси их округа. Мысли об этом немного испортили приподнятое настроение Нила. Казалось бы, только вчера он познакомился с Ваймаком; не успел оглянуться, а половина сезона уже почти пролетела. «Лисы» гарантировали себе место в весеннем этапе, так что в январе игр будет больше, и все-таки Нилу невыносимо было думать о том, что для него все закончится так скоро.
Он еще не знал, где проведет двухнедельные рождественские каникулы. Скорее всего, близнецы и Ники никуда не поедут – Кевин просто взбесится, если его разлучат с «Лисьей норой». Нил надеялся, что в этом случае и у него будет возможность дополнительно потренироваться. Надо только придумать отговорку для команды, почему он не едет домой.
Когда Лисы вошли в магазин, при виде Кевина продавец на кассе чуть не поперхнулся кофе. Не желая светиться рядом со слишком хорошо узнаваемой физиономией Дэя, Нил отошел в сторонку и принялся осматриваться.
Первый этаж по большей части занимала одежда. Переднюю часть магазина отвели под шмотки для фанатов; полки с профессиональной формой располагались в глубине. Местные спортивные знаменитости, смотревшие с рекламных экранов и постеров, демонстрировали представленные в магазине коллекции.
Нил прошелся по отделу фанатского мерча, посвященного главным командам юго-восточного округа. В штате были всего две студенческие команды экси первого дивизиона, команда университета Пальметто и сборная университета Южной Каролины из Колумбии, но помимо них имелось три команды второго дивизиона и одна команда Большой лиги, колумбийские «Драконы». Матчи Большой лиги проводились летом, отдавая осень и весну под игры более популярных университетских и профессиональных команд. Нил смотрел эти игры, но фаворитов не завел. Вся его любовь доставалась командам НССА и национальной сборной.
– Идем. – Ники локтем подтолкнул Нила в бок и мотнул подбородком в сторону Кевина. – Он застрял надолго.
Нил увидел, что Кевин общается с немолодым мужчиной, на груди у которого висел бейджик. По сравнению с кассиром одет он был строже, и Нил решил, что это дежурный администратор. Он огляделся по сторонам в поисках камер видеонаблюдения. Интересно, это кассир нажал кнопку и вызвал администратора или тот сам высмотрел Кевина на дисплее в своем кабинете? В любом случае, молниеносная быстрота, с которой администратор появился в зале, заставила Нила поежиться. Он кивнул и пошел за Ники вверх по лестнице.
На втором этаже продавалась экипировка, снаряжение и сопутствующие товары: обувь, рюкзаки, книги. Между отделами были расставлены вращающиеся стойки с цепочками для ключей, брелоками и украшениями. Аарон и Ники отправились изучать полки с уцененными товарами, а Эндрю потянул Нила на третий этаж.
– Давай шевелись уже, – поторопил он. – Надо побыстрее отсюда свалить.
– Не терпится в гости к Ники? – шагая вверх по ступенькам, поинтересовался Нил.
– Не к Ники, а к его родителям. – Эндрю покачал головой, поражаясь невежеству Нила. – Это их дом, Нил, и Ники в нем нет места, причем давно. Чем скорее мы здесь управимся, тем скорее поедем назад. По воскресеньям в Колумбии тоска. Ну, ты понимаешь, о чем я.
– Я не пью, так что мне все равно, – пожал плечами Нил.
– Никакого командного духа, – фыркнул Эндрю. – Увы и ах! О, смотри.
Повторять дважды не пришлось. Все стены третьего этажа были увешаны рядами клюшек. Нил часами торчал на интернет-сайтах, посвященных экси, и потому знал, что разнообразие клюшек велико, однако любоваться ими на экране и увидеть собственными глазами – две совершенно разные вещи. Нил так и замер на последней ступеньке лестницы.
Слева от входа размещалась касса. Стоявшая за ней девушка натягивала на головку клюшки сетку. Заметив посетителей, она прощебетала приветствие. Эндрю не глядя отмахнулся. Нил подумал, что надо бы хоть кивнуть из вежливости, но все его внимание было поглощено клюшками. Голос девушки вырвал Нила из оцепенения, и он медленно двинулся по залу.
На первой стене висели вратарские клюшки. Эндрю смотрел вперед, но, проходя мимо, вскользь проводил по ним пальцами, хотя ни за что не признался бы в своем интересе, укажи на это Нил. Все вопросы, которые Нил собирался ему задать, – об апатичном настрое и грядущем окончании лекарственной терапии – сейчас были бы неуместны. Проснувшееся любопытство отчасти помогло стряхнуть пелену блаженного восторга, и Нил внимательнее пригляделся к поясняющим надписям. Клюшки были ранжированы по порядку от самых тяжелых к самым легким, и тяжелые шли сразу за вратарскими.
На выбор предлагалось пятнадцать моделей. Большинство – простые, без изысков, хотя рядом на табличках были указаны доступные цвета и варианты дизайна. Различались они производителем, весом, длиной и, наконец, глубиной сетки. Каждую клюшку можно было отрегулировать под рост игрока. Нил прилип к стене с самыми короткими. Миниатюрным ростом он был обязан матери: великанов среди Хэтфордов никогда не водилось. Ну, по крайней мере, он выше Аарона и Эндрю, и то хорошо.
Ограничение по длине, однако, не сильно сузило выбор. В руках абсолютно все клюшки казались Нилу слишком неудобными и тяжелыми, а скудный игровой опыт пока не позволял разобраться в преимуществах сеток разной глубины. Он знал, что нападающие чаще выбирают сетку поглубже, чтобы пронести мяч как можно дальше, тогда как полузащитники и защитники предпочитают неглубокую, ведь их задача – отбор и передача мяча; прочие же нюансы и тонкости оставались для него темным лесом.
Нил перебрал все короткие клюшки, но так и не определился. Оставалось ждать, что придет Кевин и поможет сделать правильный выбор.
– Как-то не так они лежат в руке, – пожаловался он Эндрю.
– Бедненький. Тебя пожалеть? – без всякого сочувствия отозвался тот.
– И это у меня нет командного духа? – пробурчал Нил.
– Никогда не утверждал, что командный дух есть у меня. – Эндрю со смехом пожал плечами. – Это ведь ты, дурила, пообещал Кевину рыть носом землю. Теперь пожинай плоды или выжги поле нахрен – решать тебе. В следующий раз будь умнее, ясно?
– Я такой не один. – Нил повесил последнюю клюшку обратно на крючок и посмотрел в глаза Эндрю. – Он объяснил мне, почему остался. Рассказал, какое дал тебе обещание. Так чем ты от меня отличаешься, если тоже ввязался во все это ради экси?
– Смотри, в чем тут штука, Нил. – Эндрю наклонился к нему, словно собираясь поделиться секретом. – Он тебя просит, и ты такой: да, да, да. Он просит меня, а я ему: нет, нет и нет. Просто жду, когда он сдастся. Рано или поздно он махнет рукой.
– Ты этого действительно хочешь? Сколько людей уже отдалились от тебя из-за твоего состояния. Кевин ждет не дождется, когда отменят твои таблетки. Много вокруг тебя таких неравнодушных, как он?
– Он не обо мне печется, у него свои цели. Преследует собственную выгоду. Во всяком случае, она ему мерещится.
– Так что плохого, если он окажется прав? Что случится, если ты проснешься и поймешь, как прекрасно играть в экси? Будешь врать Кевину, лишь бы стоять на своем, или в конце концов признаешь его правоту?
Эндрю засмеялся.
– Вот уж не думал, что ты у нас мечтатель. Иногда ты такой странный.
– Я видел, как ты играл против «Воронов». На секунду мне показалось, что тебе не все равно.
– О, Нил.
– Это не ответ.
– А вопроса и не было. Было необоснованное обвинение.
– Тогда вот вопрос: как при твоей бешеной тяге к саморазрушению ты до сих пор жив?
Эндрю недоуменно склонил голову набок. То ли притворялся, желая позлить Нила, то ли действительно не понимал вопроса. В любом случае, выводы напрашивались печальные. Почему никто не замечает столь очевидной вещи? Или замечают, но всем плевать? Осознав ситуацию, Нил уже не мог просто отмахнуться от этой мысли. Каждый раз, когда Лисы обсуждали грядущее окончание терапии Эндрю или когда его фамилия всплывала в обзорах матчей, упор делался на опасность, которую он представляет для окружающих. Люди радовались, что решение суда уберегло их от Эндрю. Никто не думал о том, как уберечь Эндрю от самого себя.
– Ты говорил, что Кэсс никогда не причинила бы тебе вреда и могла дать хорошее образование, но ты сам помешал усыновлению. Хиггинс прилетел с другого конца страны, чтобы выяснить что-то, связанное с твоим прошлым, но ты отказываешься ему помочь. Ты вышел из колонии и убил мать Аарона ради его защиты, но вместо того чтобы наладить с братом отношения, обращаешься с ним как с чужим. Ты не хочешь, чтобы Ники страдал из-за родителей, но при этом и в свою семью не пускаешь. Кевин пообещал сделать из тебя игрока экстра-класса, а тебе и пальцем пошевелить лень. Так в чем дело? Боишься неожиданного счастья или вправду получаешь удовольствие, чувствуя себя горемыкой?
– Посмотри сюда, Нил. – Эндрю показал на свое лицо. – Я похож на горемыку?
Нилу хотелось сорвать с губ Эндрю эту ухмылку, но целиком винить его в вызывающем ответе было бы неправильно. За Миньярда говорили таблетки. Этого не изменить, однако, даже понимая причины поведения Эндрю, Нил не мог с ним общаться. Оставалось только держать себя в руках. Если Эндрю удастся его спровоцировать, разговору конец. Именно этого Эндрю и добивался, а значит, поддаваться раздражению не следует.
– Ты постоянно упорот, – сказал Нил, – и если не под таблетками, то бухаешь и закидываешься порошком. Кому ты будешь делать больно после отмены лекарств?
Эндрю снова засмеялся.
– Вспомнил, почему ты мне не нравишься.
– Странно, что ты вообще забыл.
– Я не забывал. Просто отвлекся. Я сразу сказал ей, что оставлять тебя – ошибка, но она не поверила. Ну и что мы имеем? В кои-то веки мне неохота даже напоминать, что я предупреждал. Ты мне все веселье обломал.
– Рене?
– Би.
Нил похолодел.
– Что ты ей обо мне наговорил?
Глядя на выражение его лица, Эндрю расплылся в довольной улыбке.
– Беседы врача и пациента – это конфиденциальная информация, Нил. Да не пугайся ты так, я не рассказывал ей твою печальную историю. Мы просто болтали о тебе. Чуешь принципиальную разницу? Я сказал, что от тебя больше проблем, чем пользы. Она ужасно хотела с тобой встретиться, но делиться со мной впечатлениями не желает. В смысле, не может. Врачебная этика, все дела. Но я знаю, что ты ей понравился. У Би слабость к безнадежным случаям.
– Я не безнадежный случай.
Бесполезное отрицание вырвалось само собой. Прикрыв ладонью рот Нила, Эндрю усмехнулся:
– Врешь. Но это и делает тебя таким интересным. И опасным, кстати. Мне стоит об этом помнить. Возможно, я вовсе не такой умник, каким себя считал. Даже не знаю, радоваться или огорчаться.
На языке у Нила вертелся ответ, точный и колкий, и все же он сдержался – мало ли, вдруг Эндрю еще не закончил изгаляться. Ответ действительно был на поверхности, Нил его чувствовал, но осознать до конца пока не мог. Возможно, Эндрю тоже это уловил, потому что даже в мутном химическом дурмане счел за лучшее не развивать тему. Его насмешливая улыбка дала понять, что оба едва не перешли опасную грань. Он отстранился, оставив на губах Нила лишь воспоминание о тепле своей ладони, и зашагал прочь.
– Пойду поищу Кевина, где он там застрял.
Нил проводил его взглядом, тяжко вздохнул и вновь повернулся к клюшкам. Эндрю обратно не пришел, зато через минуту появился Кевин. Скользнув глазами по табличкам, он снял с крючков пять клюшек.
– Наверху можно их опробовать, – сказал он. – Идем.
Девушка за стойкой взяла ведро с мячами, ключ и провела парней через дверь позади кассы. Узкий проход делил четвертый этаж на две небольшие тренировочные площадки. Девушка отперла одну из них. Отложив клюшки в сторону, Нил снял со стены защитную экипировку, предоставляемую в «Экситс». Утяжеленный нагрудник, надетый поверх футболки, напомнил Нилу кевларовый бронежилет, которым мать снабдила его в Европе. Отогнав эту мысль, он натянул шлем и краги. Кевин занес внутрь мячи и клюшки и оставил его одного.
Мало того что клюшки было неудобно держать, так еще и бить ими оказалось просто невозможно. Каждая весила вчетверо, если не впятеро больше тех, что выдал Нилу Ваймак. В руку они ложились иначе, а замах выходил медленным и неуклюжим. Несмотря на это, от звука, с которым мячи отскакивали от стены, по венам растекалась какая-то темная, возбуждающая энергия. Рикошеты походили на маленькие взрывы. Можно было лишь догадываться, как отзовется бросок, если вложить в него силу и скорость. Такими ударами можно разбомбить ворота, и голкипер при этом будет только молча хлопать глазами.
Нил перепробовал все клюшки по несколько раз, прислушиваясь к ощущениям и пытаясь определить самую удобную. Неудобными по-прежнему казались все, но с каждым замахом он все яснее понимал, какая не подойдет точно. Одна оказалась попросту великовата, ему к ней не привыкнуть, еще две он отверг после третьего круга. Выбрать между двумя последними он никак не мог, поэтому отнес их Кевину. Тот тщательно осмотрел обе клюшки, покрутил так и эдак, изучая изгибы головок. Наконец он вручил одну кассиру.
– Мы берем эту модель.
Нил повесил экипировку на стену, собрал мячи и клюшки и дождался, пока девушка закроет помещение. Они спустились на третий этаж и вернули четыре клюшки на место. Кассир протянула Нилу квитанцию с подтверждением заказа. «Экситс» доставит его сразу после того, как клюшку выкрасят в цвета Пальметто. Нил обрадовался, что на этом все, однако выяснилось, что нужно еще выбрать один из четырех предлагаемых вариантов дизайна. Поколебавшись, он остановился на самом простом и вписал в бумажку адрес «Лисьей норы».
– А в наличии такие есть? – тем временем спросил Кевин. – Нам нужна обычная тренировочная клюшка третьего размера.
– Должны быть, – кивнула девушка. Ввела данные в компьютер, пробежала взглядом экран и удалилась на склад.
К тому времени, как она вернулась, Нил все заполнил. Кассирша просканировала клюшку и ввела в систему цифры из квитанции Нила. Увидев наконец стоимость покупки, он чуть не поперхнулся. За эти деньги можно было улететь в Англию.
– Там, наверное, лишний ноль, – сказал он на французском.
– Хочешь иметь лучшее – плати, – невозмутимо ответил Кевин.
– Тогда не будем брать все три. Скажи ей, что мы отказываемся от тренировочной клюшки.
– На покраску и доставку уйдет неделя, – возразил Кевин. – Мы не можем терять столько времени. Если тренеру не понравится цена, пусть все вопросы задает мне, хотя, думаю, он уже понял, что я стою недешево. Вечером поедем на стадион, немного набьешь руку перед завтрашней тренировкой.
Кевин вручил девушке корпоративную карту и поставил аккуратную подпись в чеке, затем убрал то и другое в карман, чтобы позже отчитаться перед Ваймаком. Тренировочную клюшку он протянул Нилу. Теперь, когда Нил знал ее стоимость, клюшка в руках показалась ему в сотню раз тяжелее. Кивнув в ответ на бодрое прощание кассирши, Кевин повел Нила к лестнице.
Аарона и Ники они нашли на первом этаже, Эндрю курил снаружи. Нил положил клюшку рядом с собой на заднее сиденье – не хотел запихивать такую дорогую вещь в багажник. Эндрю либо забыл об их размолвке в магазине, либо благодаря таблеткам снова поменял настрой: пропустив пальцы сквозь сетку новой клюшки Нила, он проверил натяжку. Эндрю ни о чем не спрашивал, да в этом и не было нужды – по пути из магазина Ники буквально засыпал Кевина вопросами о клюшке. Поначалу Нил счел это искренним интересом, но вскоре по напряженной интонации понял, что Ники страшно нервничает.
Ехать до родительского дома было недалеко. Хэммики жили в двухэтажном коттедже в южном пригороде Колумбии. Пока Ники парковался на обочине, Нил из-за плеча Эндрю посмотрел в окно. Снаружи все выглядело великолепно. Газон, засеянный сочной зеленой травой, аккуратно подстрижен, автомобили на стоянке – новенькие и чистые, сам коттедж выкрашен бледно-голубой краской, а ставни – темной. Обычный дом обычной семьи среднего класса. Именно поэтому реакция всех троих братьев показалась Нилу чрезвычайно странной. Когда Ники заглушил мотор, воцарилась гробовая тишина, молчал даже Эндрю.
Ники побарабанил пальцами по рулю.
– Пожалуй, зря мы приехали.
– Ну надо же, дошло, – фыркнул Эндрю, выбираясь из машины. – Поздняк метаться.
Нил положил клюшку на сиденье и вышел следом, но, как только спрыгнул с подножки, Эндрю нырнул в салон и забрал его новое приобретение. Покрутил в руках, примерился с замахом, оценивая вес, потом закинул на плечо и двинулся к автомобилям.
Ники выскочил из машины как ошпаренный.
– Эндрю, ты что задумал?
– Для святоши у него слишком шикарное авто, – заметил Эндрю. – Надо это исправить.
Ники догнал его и выхватил клюшку. Эндрю мог бы ее и не отдавать, но, очевидно, ужас на лице Ники доставил ему куда больше удовольствия. Довольный произведенным эффектом, он расхохотался и театральным жестом пропустил его вперед. Ники вернул клюшку Нилу.
Нил и Кевин пересекли двор и встали неподалеку от крыльца. Аарон и Эндрю остановились на мощеной дорожке. Впервые за все время, сколько Нил их знал, близнецы держались плечом к плечу. Ники почти минуту медлил на крыльце, прежде чем решился позвонить в дверь, а сделав это, сразу шагнул назад. Эндрю через плечо сверкнул Нилу улыбкой, Нил в ответ лишь качнул головой.
Дверь открыла Мария Хэммик. Она оказалась выше, чем представлял Нил, но сходство между ней и сыном сразу бросалось в глаза. Когда Нил при первом разговоре отметил сильное различие во внешности близнецов и Ники, тот в шутку обвинил в этом мать. Эндрю и Аарон были бледными и светловолосыми, тогда как Николас унаследовал смуглую кожу матери-мексиканки, а еще – ее глаза и изгиб рта. Правда, сегодня Ники улыбался не так, как обычно: слишком скупо и вежливо, почти натянуто.
– Мог бы и не звонить, – вместо приветствия сказала Мария.
– Это больше не мой дом, – напомнил Ники.
Мария поджала губы, но спорить не стала. Отошла в сторону, впуская гостей с холода в теплый коридор. Когда все вошли, она закрыла дверь и повернулась к ним лицом. Теперь ближе всех к хозяйке стояли Нил и Кевин. Она дружелюбно кивнула им, хотя узнавания в ее взгляде и не мелькнуло.
– Вы, должно быть, Кевин и Нил. А меня зовут Мария.
Кевин растянул губы в профессиональной, предназначенной для публики улыбке и произнес:
– Приятно познакомиться.
Далее Мария посмотрела на близнецов и, ни секунды не задержав глаз на Аароне, сразу улыбнулась Эндрю.
– Аарон, давно не виделись.
– Аарон – это я, – сообщил Аарон.
Взгляд Марии переместился с улыбающегося Эндрю на настороженного Аарона и обратно.
– Да, разумеется, – сказала она, хотя прозвучало это неуверенно.
– Мама, Эндрю уже третий год проходит лечение, – с легким оттенком раздражения напомнил Ники.
Эндрю немедленно расставил все по местам, одарив Марию самой яркой и хищной улыбкой, на какую был способен под действием таблеток.
– Здравствуй, Мария. Боже, какая чудесная встреча! До чего приятно, что ты снова впускаешь нас в дом. Я-то думал, ты выпросишь в суде защитное предписание. Так что случилось, нервишки сдали?
– Эндрю, – сквозь зубы простонал Ники.
Щеки Марии вспыхнули.
– Верхнюю одежду можете оставить здесь. – За узкой дверцей справа от нее оказался шкаф с дюжиной свободных плечиков.
Когда гости разделись, Мария жестом пригласила их следовать за ней.
– Сюда, пожалуйста.
– Неужели ты даже не скажешь племянникам... – начал было Ники, но вопрос замер у него на губах, как только он вошел на кухню и увидел отца.
Лютер Хэммик был высоким, худым как щепка мужчиной с суровым лицом. Волос у него на голове осталось немного, однако он носил аккуратно подстриженную, темную с проседью бородку. Даже на расстоянии Нил разглядел, как напряжены плечи Лютера – воссоединение с родственниками явно радовало мистера Хэммика не больше, чем Ники. Нилу хотелось надеяться, что волнение Лютера связано с его намерением отринуть старые предрассудки.
Мария сразу направилась к плите и занялась угощением, быстренько избавив себя от необходимости поддерживать беседу. Даже не посмотрев в сторону жены, Лютер сосредоточил все свое внимание на гостях. По Кевину и Нилу он лишь скользнул равнодушным взглядом.
Нил определенно заметил, что Эндрю Лютер рассматривал дольше, чем родного сына. Считал ли он племянника лишь косвенно причастным к смерти сестры или в глубине души винил целиком и полностью, Нилу оставалось лишь предполагать. Ники упоминал, что выход Эндрю из колонии только усилил депрессию Тильды и ее тягу к наркотикам. Возможно, Лютер жалел, что вообще узнал о существовании Эндрю.
Нил попытался отвлечься, разглядывая обстановку. На стенах были развешаны миниатюрные распятия и библейские цитаты в рамочках, а кухня в целом смотрелась как идеальная картинка из каталога. У квадратного стола стояло всего два стула, задняя дверь была распахнута. Дверной проем защищала сетка, но сквозь нее Нил прекрасно видел террасу. Там стоял стол побольше, уже накрытый.
– Ники, – наконец поприветствовал Лютер. – Аарон, Эндрю.
Ники словно язык проглотил, тогда как Аарон проявил вежливость:
– Привет, дядя Лютер.
Лютер тускло улыбнулся и вновь посмотрел на Нила и Кевина.
– Я отец Ники. Можете звать меня Лютером. Добро пожаловать в мой дом.
– Спасибо за приглашение, – откликнулся Кевин.
– Это можно оставить здесь, – сказал Лютер, глядя на клюшку в руке Нила. Дождавшись, пока тот прислонил ее к стене, он жестом указал на заднюю дверь. – Проходите, располагайтесь. Обед будет с минуты на минуту.
Ники вывел всех на заднее крыльцо. Террасу окружали невысокие бортики и тонкая сетка. По углам были расставлены тепловые лампы. Через сетку наружу уходила часть тепла, но вместе с тем она не пропускала внутрь холодный ноябрьский ветер, поэтому здесь было даже уютнее, чем в доме.
Вокруг стола стояло восемь стульев – по три с боков и по одному в торцах. Судя по кружевным салфеткам на обоих концах стола, хозяева собирались сесть друг напротив друга, а гостей посадить по обе стороны от себя. Ники сел посередине, оставив стулья слева и справа свободными, Аарон занял место между Ники и Марией. Кевин и Нил усадили Эндрю между собой, чтобы за ним присматривать; Нил сидел ближе к Лютеру, Кевин – к Марии.
За угощением хозяевам пришлось ходить на кухню трижды. Сев за стол, они склонили головы. Нил не понял, что происходит, пока Лютер не начал молиться. Нил тоже опустил голову, хоть и позже остальных, и исподлобья покосился на Эндрю. Тот даже не делал вид, что молится, в то время как Кевин с другой стороны от него из вежливости повторял слова молитвы. Закинув одну руку на спинку стула, второй рукой Эндрю постукивал зубцами вилки по столу, откровенно перебивая Лютера.
Конечно, Лютера это выводило из себя, но, видимо, он давно научился не ждать уважительного отношения со стороны Эндрю. Завершив молитву, Лютер выпрямился и начал накладывать себе еду с ближайшего блюда. Остальные восприняли это как знак к началу трапезы, а Нилу пришлось ждать, пока наполнят свои тарелки либо Лютер, либо Эндрю. Заметив, что он сидит сложа руки, Лютер спросил:
– Ты верующий?
– Нет, – сказал Нил.
Лютер помолчал, ожидая продолжения, однако Нил смотрел на него, не говоря ни слова. Наконец Лютер неодобрительно нахмурился:
– Почему?
– Я бы предпочел не поднимать этой темы, – ответил Нил. – Не хочу ввязываться в конфликт.
– Да ты что! – усмехнулся Эндрю. – Ты ведь у нас всегда такой категоричный.
– Не понимаю, каким образом мой вопрос может вызвать конфликт, – сказал Лютер Нилу.
– Пап, ты вправду хочешь начать именно с этого? – вмешался Ники. – Может, спросишь, как у нас дела, как успехи в учебе или как продвигается сезон? Вчера у нас была выездная игра во Флориде. Кстати, мы победили.
– Поздравляю, – механически проговорил Лютер.
– Ага, от всего сердца, – заметил Ники скорее с грустью, чем с обидой.
Повисла неловкая тишина. Ники прервал ее, вяло поинтересовавшись:
– Когда перекрасили кухню?
– Два года назад, – ответила Мария. – Человек, который делал ремонт, – прихожанин нашей церкви. Симпатично получилось, да? – Когда Ники одобрительно кивнул, она перевела взгляд на мужа, ища в нем поддержки, потом сказала: – Так какая у тебя специализация, Николас?
Где-то в глубине души Нил считал, что Ники преувеличивает, рассказывая об отчуждении между ним и родителями, однако вот, пожалуйста: он уже на втором курсе, а отец с матерью до сих пор не знают, какое направление он выбрал. Непонятно, задала ли Мария свой вопрос, потому что действительно хотела получше узнать сына, или просто поддерживала беседу. Нил надеялся на первый вариант; второй выходил каким-то уж совсем тоскливым. Пускай у его собственной матери был жесткий характер и тяжелая рука, но она любила Нила, яростно и преданно. Они были двумя половинками несчастного целого, неразлучными сообщниками.
– Маркетинг, – сказал Ники. – Двоюродная сестра Эрика работает в PR-компании в Штутгарте. Она сказала, что устроит меня в свою фирму, если я окончу универ с хорошими баллами.
– Ты собираешься вернуться в Германию? – Мария бросила на мужа встревоженный взгляд.
Подбородок Ники окаменел, и все-таки, глядя в глаза матери, он сказал:
– Да. Там у Эрика карьера. Я не вправе просить его все бросить ради меня, да и сам бы этого не хотел. Мне нравится жить в Германии, это потрясающая страна. Вам стоит как-нибудь навестить нас.
– Нас, – эхом отозвалась Мария. – Значит, вы все еще... – Она растерянно умолкла.
– Да, мы все еще вместе, – закончил за нее Ники. – Я вернулся, чтобы присмотреть за Эндрю и Аароном, а не потому, что расстался с Эриком. Я его люблю. Всегда любил и буду любить. Когда вы уже это поймете?
– Когда уже ты поймешь, что это дурно? – подал голос Лютер. – Гомосексуализм – это...
– Лютер, – вмешался Эндрю. Он больше ничего не сказал, но Лютер покосился на него с опаской.
– Я его люблю, – решительно повторил Ники. – Неужели для вас это ничего не значит? Почему вы не можете порадоваться за нас? Почему не даете ему ни единого шанса?
– Мы не можем потворствовать греху, – сказала Мария.
– Вы не обязаны любить грех, но вам ведь полагается прощать и любить грешников. Разве не в этом суть веры?
– Суть веры в том, чтобы следовать заповедям божьим, – отрезал Лютер.
– Но человек не бывает однозначно плохим или хорошим, – жалобно проговорил Ники. – Я тоже не такой и таким не буду. Зачем вы нас позвали, если опять заводите старую песню?
Глубокая печаль в голосе Ники нисколько не тронула Лютера.
– Недавно выяснились кое-какие обстоятельства, которые заставили нас пересмотреть ситуацию, – сухо произнес он. – Мы решили восстановить добрые отношения между всеми членами нашей семьи. – Он посмотрел на Марию, та радостно закивала. – Хотя и понимаем, что этот путь будет долгим и тяжелым. И сегодня мы пригласили вас сюда, чтобы вместе обсудить первые шаги.
– Просвети-ка нас. – Эндрю подался вперед, словно ему не терпелось услышать ответ. – Если первый шаг не в том, чтобы проявить терпимость, то каким же его видит парочка ханжей?
Лютер спокойно выдержал пристальный взгляд племянника.
– Первый шаг – исправление ошибок прошлого. Именно поэтому вы здесь.
– Ну нет, – возразил Эндрю. – Я здесь только потому, что Нил все приставал и приставал ко мне, пока я не согласился поехать. Так что меня можете вычеркнуть.
Лютер нахмурился. Мария на другом конце стола примирительно подняла руки и сказала:
– Давайте поедим. На пустой желудок такие разговоры идут тяжело. Пообедаем и тогда поговорим. А потом всем в награду десерт. Пирог уже в духовке. Яблочный, Николас, твой любимый.
После суровых слов Лютера это предложение перемирия выглядело жалким, однако Ники был готов отчаянно цепляться за любой проблеск надежды. Он кивнул и уткнулся носом в тарелку. За столом какое-то время царила тишина, которую в конце концов нарушил Аарон. Он принялся расспрашивать родственников о неизвестных Нилу местах и людях – очевидно, тех, с кем познакомился восемь лет назад, когда Тильда перевезла его в Колумбию. Тема была нейтральная, поэтому Лютер и Мария с легкостью ее поддержали, а у Ники появилось время успокоиться.
Ближе к концу обеда Эндрю встал и ушел в дом. Лютер отодвинул стул и последовал за ним, чтобы поговорить наедине. Нил слышал их голоса через сетчатую ширму, но слов разобрать не мог. Он напряженно прислушивался, опасаясь стычки, и порывался даже пойти к ним, но понимал, что его появление положит конец разговору. Лютер сказал, что хочет исправить ошибки прошлого, и если он намеревался принести извинения, то Эндрю следовало их выслушать, желал он того или нет.
Видимо, все-таки не желал, догадался Нил, потому что Эндрю постепенно повышал голос. До Нила долетали обрывки слов, однако Мария тоже начала говорить громче, чтобы заглушить их ссору. Нил едва не шикнул на нее, но в этот момент сообразил, что она интересуется у Ники, как проходит игровой сезон. Как бы ни стремился он узнать, о чем говорит Эндрю, еще сильнее ему хотелось, чтобы Ники помирился с матерью, поэтому он не вмешивался и молча сверлил глазами заднюю дверь. Если Лютер закричит от боли, они в любом случае услышат.
Лютер вернулся на террасу один, угрюмый и подавленный, но в остальном невредимый. Эндрю не пришел. Лютер снова сел за стол и сосредоточил внимание на Аароне. Нил ждал возвращения Эндрю, мысленно отсчитывая секунды, а затем и минуты. Скоро подействует очередная таблетка, и гнев Эндрю сменится апатией. Нил дождется этого, а тем временем подумает, на какие вопросы Эндрю захочет получить ответы в обмен на подробности разговора с Лютером.
Мария пошла на кухню проверить пирог и вернулась с довольным лицом.
– Еще пять минут, и будет готово, – сообщила она.
Эндрю все не было. Нил на секунду предположил, что Миньярд мог сесть в машину и уехать, но сообразил, что тот никогда не садится за руль под таблетками. Он просто не мог: возбуждающее действие лекарства делало его слишком нервным, мешало фокусироваться на дороге. В следующее мгновение Нил вспомнил про свою клюшку на кухне и дорогую машину Лютера, припаркованную у дома.
Он встал, и все взгляды тотчас обратились на него, поэтому пришлось сказать:
– Уберу со стола.
– Мы с Кевином поможем. – Аарон многозначительно посмотрел на Ники. – А вы пока поболтайте без нас.
Нил собрал тарелки – быстро, но без лишней суеты, чтобы ничего не разбить. У Кевина одна рука оставалась свободной, поэтому он открыл дверь и вышел первым. Нил поспешил за ним, едва не наступая на пятки. В кухне он сразу же поискал взглядом клюшку и, к вящей радости, обнаружил ее на месте. На смену облегчению, однако, пришли растерянность и тревога: Эндрю тут не было.
– Нил, – окликнул его Ники, когда дверь за Аароном уже почти закрылась. Нил оставил тарелки на столике и выглянул на террасу. – Эндрю там случайно не... – Ники запнулся и перешел на немецкий: – Проследи, чтобы он не расколотил ничего ценного, ладно?
– Как грубо, Николас, – упрекнула его Мария. – Будь добр, говори на языке, который понимают все.
– Я найду Эндрю, – пообещал Нил на английском.
– Нет нужды волноваться, – в спину ему сказала Мария. – Наоборот, то, что он задерживается, – хороший знак. Эндрю вернется, как только поговорит с Дрейком.
У Нила екнуло сердце.
– Что?
– Сегодняшний обед – не совсем наша идея, – пояснил Лютер. – К нам обратился за помощью один из сводных братьев Эндрю. Несколько лет назад они не очень хорошо расстались. Времени с тех пор прошло много, и этот человек опасается, что их отношения с Эндрю безнадежно испорчены. Его рассказ заставил нас задуматься над собственными семейными проблемами, и мы решили друг другу помочь.
Слова Лютера звучали в голове Нила неясным гулом, поверх которого накладывался голос Хиггинса, настойчиво просивший Эндрю о помощи. Расследование в отношении Ричарда Спира ничего не дало, сказал тогда коп. Ричард – не тот, кого Хиггинс хотел посадить за решетку; не тот, кого боялись назвать приемные дети Спиров. Хиггинс нашел нового подозреваемого, но Эндрю вышвырнул полицейского из Южной Каролины, едва услыхал имя Дрейка.
– Дрейк, – произнес Нил. – Его фамилия – Спир? Сын Ричарда и Кэсс?
Лютер посмотрел на него с сомнением.
– Эндрю тебе о нем рассказывал?
Хлопнув дверью, Нил метнулся через всю кухню. Эндрю нет уже довольно долго. Либо Дрейк мертв, либо Эндрю в беде. Нил не знал, что его ждет, но встревать в конфликт безоружным не собирался. Ввязываться в драки у него получалось хорошо, а вот побеждать в них – не очень. Тем не менее это вовсе не означало, что он непременно потерпит поражение. Потянув за собой Аарона – тот стоял ближе, чем Кевин, – и схватив клюшку, Нил вылетел в коридор.
– Эй, что за хрень? – возмутился Аарон, однако Нил свирепо на него зашипел.
На лестнице он отпустил Аарона, потому что не мог волочь его за собой и рассчитывать, что тот не будет вопить. Нил даже думал, что Аарон развернется и уйдет, но необъяснимая спешка подстегнула его любопытство. Нил старался шагать по обитым ковролином ступенькам как можно тише, Аарон двигался за ним практически бесшумно. По всей видимости, он провел в этом доме достаточно времени и помнил все скрипучие ступеньки.
На втором этаже были открыты все двери, кроме одной. Где-то в отдалении слышались глухие удары о стену. Нил подергал ручку закрытой двери, обнаружил, что она заперта, и рванулся к следующей – посмотреть, из какого материала она сделана. Выяснил: обычная фанера, облицованная оргалитом, – пробить несложно.
Аарон уже собрался постучать в нее кулаком, но Нил перебросил ему клюшку. Аарон инстинктивно ее поймал. Потратив полсекунды на подготовку, Нил ударил ногой в дверь возле самого замка. Щепки разлетелись во все стороны; он рывком выдернул застрявшую в острых обломках пятку.
– Ебанный в рот... – вырвалось у ошеломленного Аарона, однако Нил со всей силы ударил снова.
На этот раз дверь распахнулась, и он ввалился внутрь. Спотыкаясь, сделал два шага, восстановил равновесие, а когда поднял голову, его глазам открылось побоище.
Дрейк что-то сказал – Нил не понял что. Позже он вспомнит: Дрейк грубо спросил, какого хера они вломились в комнату. В тот момент, однако, голос Дрейка казался ему бессмысленным ревом, или, может, этот звук был грохотом, с которым вокруг Нила рушился его мир.
На то, чтобы осознать происходящее, у него ушла всего секунда, но за эту секунду подробности жуткой картины намертво, неизгладимо впечатались в его память. По лицу Дрейка тянулись кровавые полосы – следы ногтей отчаянно защищавшейся жертвы. Всем своим массивным телом, мускулистым и покрытым татуировками, Дрейк навалился на Эндрю, вжимая его в матрас; одной рукой он давил ему на затылок, уткнув лицом в залитую кровью подушку, другой крепко держал за запястья, пригвожденные к изголовью кровати, так что обескровленные пальцы страшно побелели. Слишком много крови, слишком много обнаженного тела. Понимая, что – что – означает это зрелище, Нил все еще не верил глазам. Но это не помешало ему броситься на Дрейка.
Аарон оказался быстрее.
Он пронесся мимо Нила так стремительно, что чуть не сшиб его с ног. Верзила Дрейк мог бы убить обоих даже со спущенными штанами, но, запутавшись в простынях, не успел вовремя вскочить. Дожидаться его Аарон не собирался; он занес клюшку над головой и размахнулся так сильно, что сквозь натянутую сетку просвистел воздух. Головка влетела Дрейку в висок, вдавив глаз, и с влажным хрустом вонзилась в череп.
Кровь Дрейка забрызгала не только Аарона и стену, но и плотно задернутые шторы на соседнем окне. Тело вместе со скомканными простынями скатилось с дальней стороны кровати и глухо шлепнулось на пол. Вслед за этим раздался металлический стук клюшки, выскользнувшей из безвольных пальцев Аарона. Нил не смотрел на него, не смотрел на Дрейка – не видел вообще ничего и никого, кроме Эндрю.
Эндрю лежал на матрасе лицом вниз, в одной футболке, весь в крови и сплошь в темных пятнах, которые грозили превратиться в страшные кровоподтеки. Он по-прежнему цеплялся за изголовье, словно приклеенный, и при этом смеялся. Подушка заглушала смех, однако Нил все равно его слышал, и от этого звука у Нила подкашивались колени. Он хотел заткнуть уши, чтобы избавиться от пытки, но было поздно: громыхание шагов на лестнице указывало, что на шум бежит Кевин.
Нил кинулся к кровати, залез на нее со стороны Эндрю, ухватился за край простыни и рванул на себя, выдергивая из-под трупа Дрейка. Едва он успел кое-как прикрыть Эндрю окровавленной тканью, как в комнату ворвался Кевин. Много ли успел увидеть Дэй, он не знал – просто не находил в себе смелости оглянуться, но, судя по резкому стуку, Кевин в ужасе отшатнулся и ударился о дверной косяк, а мгновение спустя исчез.
Кевин пулей пронесся вниз по лестнице, лишь чудом умудрившись ничего себе не переломать. Само собой, он спешил за Ники и Лютером. Нил знал, что Кевин вызовет полицию, и мысль о том, что вместе с полицией приедут медики, немного ослабила тугой комок в горле, хотя изнутри его по-прежнему колотило.
– Эндрю, – позвал он – по крайней мере, так ему послышалось. Собственный голос казался чужим. – Эндрю. Эндрю, ты...
Спросить о самочувствии не поворачивался язык – Нил не был настолько жесток. Он лишь хотел попросить Эндрю прекратить смеяться, но при каждой попытке произнести хоть слово к горлу подкатывала тошнота. Нил держался из последних сил, стискивая простыню, которой накрыл Эндрю до самых плеч.
– Что-то вдруг тихо стало, – удивленно заметил Эндрю. Он наконец отпустил изголовье кровати и стал сжимать и разжимать пальцы, словно у него затекли кисти. Потом уперся кулаками в матрас и попытался сесть, но замер на полпути: его снова разобрал смех. – Ой-ой-ой, какая неприятность. Все это мне совсем, совсем не нравится.
Нил чувствовал, как под простыней Эндрю бьет дрожь, однако его тело и разум словно работали на разных частотах. Эндрю издевался над собственной болью, улыбаясь широко и хищно. Нил хотел сказать, чтобы он не двигался, но Эндрю все-таки сел. Простыня грозила соскользнуть с плеч, поэтому Нил запахнул ее поплотнее. Озадаченно взирая на Нила, Эндрю даже не сопротивлялся. Его лицо было перемазано кровью; полузапекшийся бурый подтек из рассеченного виска спускался через всю щеку до самого подбородка.
Поймав взгляд Нила, Эндрю сообщил:
– Кажется, у меня сотрясение. Ну, или новая побочка от таблеток, о которой меня забыли предупредить. Короче, если я на тебя блевану, это не то чтоб нарочно.
Нил подумал, что проиграет первым в войне с собственным желудком.
Все старания Аарона произнести имя брата увенчались лишь сдавленным, невнятным набором звуков, но Эндрю хватило и этого. Эндрю, который все время, что Нил его знал, практически игнорировал существование близнеца, моментально посмотрел на Аарона, высунул руку из-под простыни и жестом подозвал того к себе. Аарон забрался на кровать и протянул руку к брату. Эндрю попытался отодвинуться, но желудок в конце концов не выдержал. Он наклонился вперед – Нил ему в этом помог, – и его вырвало.
– Эндрю... – позвал испуганный Аарон. Он с отчаянием цеплялся за брата, словно боялся, что тот исчезнет, если его отпустить. – Эндрю, я не... Он...
Несколько раз сплюнув, Эндрю попытался отдышаться.
– Тише, тише. Смотри на меня, – сказал он, хотя снова принять вертикальное положение и взглянуть на Аарона ему удалось не сразу. Он дотронулся до окровавленной футболки брата. – Тут все залито. Что он с тобой сделал?
– Это не моя кровь, – пояснил Аарон. – Не моя. Эндрю, он...
Эндрю коснулся виска Аарона, как будто рассчитывал обнаружить там точно такую же рану, как у себя.
– Он тебя тронул?
– Он...
Эндрю больно дернул его за волосы.
– Отвечай. Он тебя тронул?
– Нет, – ответил Аарон.
– Я его убью, – пообещал Эндрю.
– Он уже мертв, – вмешался Нил.
– Теперь понятно, почему стало тихо, – заметил Эндрю, – но я имел в виду не это. О, нам даже не надо никуда идти. Он уже сам сюда идет.
До Нила дошло, что Эндрю говорит о Лютере. На лестнице опять послышался топот – Кевин поднимался явно не один. Казалось, он ведет за собой целую армию, хотя, возможно, в ушах у Нила просто гулко стучало сердце. Он обернулся: в дверном проеме появились Кевин и Ники.
Окинув взглядом залитую кровью комнату, Ники метнулся к кровати, в ужасе воскликнув:
– Господи боже!
– Не надо. – Нил предостерегающе выставил ладони.
Услышав его или просто сообразив, что на кровати места уже нет, Ники подошел ближе и протянул к Эндрю руки. Эндрю хотел отдернуть голову, но из-за тошноты и слабости не успел, и Ники обхватил его лицо ладонями.
– Эндрю, что произошло? – взволнованно спросил он. – Как ты? Господи, сколько кровищи! Ты...
– Ники, – произнес Эндрю, – мне надо поговорить с твоим отцом. У тебя две секунды, чтобы убраться с дороги.
Нил не понял, каким образом Эндрю разглядел Лютера за спиной у Ники, но мужчина в оцепенении стоял на пороге комнаты. Ники перевел взгляд с лица Эндрю на испачканные простыни, потом – на окровавленное тело на полу. Увидев, что стало с Дрейком, Ники болезненно поморщился и издал какой-то нечеловеческий звук. По венам Нила словно растекся яд, а Эндрю лишь засмеялся.
– Раз, – начал он отсчет.
– Ники, отойди, – посоветовал Нил.
Ники убрал руки и тяжело осел на колени перед кроватью. Теперь Эндрю без помех видел Лютера и, хотя знал, что тот уже здесь, притворился удивленным. В следующий миг на его лице расцвел почти восторг. Нил ему поверил бы, если бы Эндрю все так же крепко не держал брата за волосы.
– А, Лютер, – бодро произнес он, – хорошо, что сам пришел. Избавил меня от необходимости спускаться. Слушай, может, по такому случаю расскажешь, как тут оказался Дрейк? Прямо не терпится услышать объяснение. Надеюсь, причина веская.
– Во имя Господа, что здесь... – хрипло начал Лютер.
– Нет, нет, – перебил Эндрю, – даже не спрашивай. Тебе лучше знать. Тебе лучше знать, – со злостью повторил он и хотел податься вперед, но качнулся и не упал лишь благодаря Нилу, который удержал его за плечо. – По всему выходит, я был прав насчет него. Или ты до сих пор считаешь это чудовищным недоразумением? Давай, повтори еще разок, что из-за расшатанной психики я просто не понимаю, что такое настоящая братская любовь. Убеди меня, что такие отношения нормальны.
Ники выглядел так, будто его ударили под дых. Аарон вздрогнул всем телом. Кевин с другого конца комнаты смотрел на Эндрю как на привидение. Сам же Эндрю словно не замечал, какой эффект произвели его слова, и, глядя на Лютера, злобно ухмылялся.
– Кстати о недоразумениях, – продолжал он. – Скажи-ка, я что-то путаю или ты обещал мне поговорить с Кэсс? Уверял, что я буду последним из приемных детей, но, если не ошибаюсь, после моего освобождения из колонии она взяла еще шестерых. Шестерых, Лютер! В математике я не силен, но даже мне кажется, что шесть – это сильно больше, чем ноль. Как по-твоему, сколько из них было дома, когда Дрейк приезжал на побывку? А теперь ты впустил его в свой дом, пустил под одну крышу с родным сыном и с моим братом. И это после всех моих стараний оградить их от него? – Эндрю снова сильно дернул Аарона за волосы, невольно притянув ближе к себе, потом разжал пальцы. – Как только я оклемаюсь, Лютер, я порву тебя на куски. Считай это единственным предупреждением.
Аарон побелел от ужаса.
– Значит, это случалось и раньше... – Он произнес это тихо, точно боялся, что слова обернутся правдой, и уставился на брата так, словно видел впервые в жизни. Эндрю не удостоил его ответным взглядом, и в конце концов Аарон опять перевел глаза на Лютера. – Это уже случалось, и ты об этом знал. Ты знал, что он творит, и все равно привел его.
– Это правда? – прошептал Ники, не в силах отвести взгляд от Эндрю и посмотреть на отца.
Лютер открыл рот, потом снова закрыл. Его лицо ничего не выражало. Выждав еще несколько секунд, Аарон процедил:
– Пошел вон отсюда. – И, видя, что Лютер мешкает, рявкнул: – Вон, я сказал!
Под смех Эндрю Лютер попятился к выходу. Разбитая дверь не закрывалась полностью, и все же он как мог попытался приладить ее на место. Нил расслышал отдаленный вой сирен. Секундой позже Эндрю тоже обернулся на звук. Мгновение подумал, затем как следует потянулся и отпустил Аарона. Одну за другой размотал черные повязки на руках и перекинул их Нилу.
Он что-то сказал, однако Нил его не слышал, пораженно глядя на бледные предплечья, изрезанные шрамами. Картина была до того знакомой и пугающей, что Нил взял Эндрю за запястье и начал присматриваться, уверенный, что ему почудилось, но Эндрю свободной рукой перехватил его руку.
– Эндрю...
– Просто чтоб ты знал: убью.
Его железная хватка странно не вязалась с ухмылкой человека, одурманенного таблетками. Но Эндрю не блефовал. Нил знал, что, если прямо сейчас не выпустит его запястья, тот сломает ему руку. Чуть разжав пальцы, Нил коснулся кожи Эндрю. Нащупал углубления и бугорки поврежденной ткани, и сердце у него упало. Эндрю выдернул руку, предусмотрительно повернув ее внутренней стороной к себе.
– Избавься от них, – бросил он. – Копы не любят, когда парни вроде меня носят оружие.
В карманы Нила повязки не помещались, поэтому он перегнулся через матрас и запихал их между пружинным блоком и деревянным каркасом. Скользнул взглядом по лицам Ники и Аарона: ни один, ни второй ничего не заметили. Аарон неотрывно смотрел на дверь, будто ожидал возвращения Лютера, а Ники хоть и сидел, вперив глаза в Эндрю, однако, судя по потрясенному выражению, был за тысячу километров отсюда. Оба они приходились Эндрю родней, но, как оказалось, знали о нем не больше других.
– Эндрю, – снова позвал Нил.
– Сделай одолжение, – попросил тот, – помолчи немного. Все помолчите.
Нилу не оставалось ничего другого, кроме как дожидаться прибытия скорой и полиции.