— Хэй, всё хорошо?
Тишина. Джисон ничего не ответил на слова прохожего, даже голову не поднял.
— Парееень, ты чо, плачешь? – повторил прохожий и попытался растормошить Джисона, но всё тщетно. Только тихий всхлип и какое-то сопение.
— Ты чего, не плачь, а то соплями подавишься! – проговорил опять парниша прохожий, он был красив, как заметил потом Хан, когда поднял голову и чуть усмехнулся с глупой шутки.
Незнакомец сел ряд, что их плечи соприкоснулись. Хан вытер глаза, они сильно покраснели, а нежная кожа на щёчках подпухла, и выступили еле заметные капилляры. Некоторые волосы, свисавшие с чёлки и не заправляющиеся за уши, намокли и прилипли ко лбу или вискам. Выглядел парниша паршиво.
— Зачем? – только и вымолвил Хан, он почти успокоился, но голос немного подрагивал, как и руки.
— Что «зачем»? – искренне удивился незнакомец, но Джисон подумал, что тот смеётся над ним.
— Мог бы просто мимо пройти, как все остальные. Никому нет дела до плачущего парня на лавочке. Зачем остался? – спросил Хан и попытался вглядеться в глаза собеседника, такие тёмно-карие, похожие на ночное небо и обрамлённые тонкими длинными ресницами, но такими живыми и чувственными, незнакомец сожалел ему, сам не зная в чём.
— Я ж не все. Я Ли Минхо, кстати. – подытожил он и протянул руку, улыбнувшись, так искренне и по-настоящему, что Джи показалось, что он ни разу не видел таких улыбок.
— Хан Джисон. – ответил щекастый, приняв рукопожатие и отметив про себя то, что рука Минхо большая, мягкая и очень-очень тёплая, не то что у него, вечно холодные, словно ледышки, ладони.
— Ты сын Хан Кай Лина? Того архитектора? – удивился Минхо и, поджав под себя ноги, сел как его новый знакомый.
Джисона передёрнуло от имени отца. Хотелось убежать от него, забыться и никогда не вспоминать. Но он выдавил кривое подобие улыбки и кивнул.
— А чего один сидишь? Поссорился с кем-то? – продолжил задавать вопросы Минхо и с неким интересом разглядывал своего неразговорчивого собеседника.
«Но ведь это всего лишь прохожий.. он уйдёт и не запомнит меня, моего имени и, конечно, моего рассказа!» – уже он настроился на лад повествования своей слезливой истории, как Минхо поднялся с места и собрался уходить. Уж слишком долго Хан Джисон думает.
