Юношеский максимализм

Глава 1

Вы когда-нибудь задумывались о том, зачем нужны границы для стран? Вы вообще
видели их когда-нибудь? Не эти дурацкие чёрточки на карте, а по-настоящему границы?
Почему мы должны предъявлять документы, чтобы передвигаться из пункта А в пункт Б?
Кто и, главное, какое право он имеет запрещать вам двигаться, куда вы хотите, в любую
точку света? Отчего мы не можем реализовать свою профессию мечты, не сдав при этом
глупейшие экзамены, которые зачастую и на малую толику не имеют никакого отношения
к выбранной профессии? Почему мы безоговорочно доверили свои жизни в руки
государства, в руки этой назойливой няньки с гиперопекой? Когда юноша только-только
достигает совершеннолетия, эта нянька внезапно чувствует себя слабой и беззащитной и
требует, чтобы юноша отправился служить в армию, дабы защитить её от мнимых врагов;
но и после армии эта нянька не вздумает от тебя отстать: она будет всегда следовать за
тобой по пятам, где бы ты ни был, напоминая тебе о себе многочисленным налогами,
которые ты, словно находясь на свидании с ней, должен оплатить; и после всего этого
она, как в насмешку над тобой, обкладывает и ограничивает тебя законами, которые ты
обязан блюсти, иначе нянька разозлится и посадит тебя, даже за самые безобидные
шалости, как например «прогулка рядом с митингующими». Это плохие мальчишки, с
которыми нянька не разрешает даже стоять рядом. Таким образом, государство
контролирует и ограничивает нас. Но если вы думали, что только оно одно контролирует,
то смею вас огорчить: даже в духовной среде найдутся те, кто хочет покуситься на нашу
свободу.
Если судить по Булгакову, то мы можем понять, что все-таки нас, всю нашу жизнь
контролируют высшие силы, они назначают нам время смерти, мы не можем знать, когда
умрём… Этот довод вполне доказывает, что над нами стоит некто могущественный, и это
понимание весьма удручает, однако я приведу свой довод, который опровергнет
Булгаковский: мы сами распоряжаемся нашими жизнями, поскольку существуют
самоубийцы. Они знают точное время, место и причину своей смерти. Они сами
назначают себе смерть. Это доказывает, что человек – высшее создание, человек венец
всего и что никто над ним и не стоит… Только человек ограничивает человека правилами.
Даже Библия написана человеком. Но другие этого не поймут. Люди глухи, черны, глупы и
невежественны. Вы, положим, не думаете ли, зачем вы обязаны быть законопослушными
и исполнять бредовые требования и слушаться правил, которые придумывает какая-то
жалкая верхушка власти? Люди слишком связаны, слишком скрючены и загнаны в один
загон для стада законом и правилами, которые, на минуту, выдуманы человеком. Они
уже столько столетий варятся в этой каше, что не осознают, как сильно их ограничивает
некое государство.
Отчего, если конечно брать эту теорию за правду, некое божество указывает, когда и при
каких обстоятельствах мы умрём? Почему он может безнаказанно быть нашим палачом?
Потому что на небесах не судят за это? Интересно знать, какой бы срок дали богу,
который жил бы на земле, обременённый земными законами, но при этом оставаясь
верным своей роли. Как только он убил бы одного – тут же поднялся бы шум и его
попытались бы судить, и наконец посадить за решётку. Поэтому он и прячется где-то там,
боясь показаться людям на глаза. Но пока он остаётся на небесах и убивает оттуда же, -
для людей всё законно. Так почему, спрашивается, люди не могут быть богами сами себе? Бог зачастую слеп и не видит того, что происходит в мире. Мы живём здесь и всё
видим. А благодаря всеобщему доступу в интернет следить за событиями и людьми,
находясь в разных точках земли, стало проще. Проще говоря, мы можем рассмотреть
землю глазами Бога, изучить страну, её культуру, народные традиции и обычаи и тд., сидя
при этом на диване. У нас есть всё, чтобы занять ЕГО место и вычеркнуть ЕГО из памяти.
Соответственно, мы можем, способны и должны очистить землю от плохих людей
собственноручно. Здесь я прибегну к теории Ницше о сверхчеловеке. Только людям,
превзошедших в своём развитии современного человека, можно вершить самосуд. Это
всё такие люди как я или кто другой. Только вот, как я говорил, глупые законы являются
большой помехой для этой цели. Мы боги, запертые в людскую плоть… Но что-то надо
сделать, какой-то первый шаг, пока мне неведомый.
Долго зрели в моей голове эти вопросы и мучили меня. Но в конечном счёте они послужили
мне жизненной опорой и придали мне сил. Месяца четыре я лежал в депрессии один на
своей кровати и прокрастинировал от безделья. Но в безделье есть место для гениальности
– там такие мысли начинают шастать в голове, какие не придут рабочему, занятому
заурядной и обыденной работой, думающему о чём-то совершенно рациональном. Я
чувствовал большую вину за собой, поскольку содержать нас приходилось моему старшему
брату Дмитрию, постоянно занятому работой – он только и мог появляться дома поздно
вечером, а уезжал на работу рано утром. Младший брат – Андрей уже был во втором
классе, поэтому тоже покидал квартиру рано и приходил поздно, оставляя меня одного.
Как-то раз Энди Уорхол сказал насчёт одиночества занимательную вещь: «Вы должны
уметь находиться в одиночестве, ведь именно так в человеке развиваются особые черты,
делающие его интересным». С этим выражением не поспоришь. Но мне становилось тошно
и даже страшно наедине с собой. Тошно от своих мыслей и желаний. Мне открывались мои
новые стороны, которых я боялся. Я развлекал себя чем только мог. Доходило даже до того,
что я клал ладонь на стол, растопыривал пальцы и бил по ним остриём ножа, особо не
пытаясь целиться между пальцами. Так случается, когда не знаешь, чем заняться. Каждый
день тогда я растрачивал безрассудно, что только в полночь приходило полное и
ужасающее понимание своего бесполезного и паразитического положения в нашей семье
троих братьев, оставшихся без родителей. В полночь после прозрения я говорил себе:
«завтра найду себе работу и не буду обузой для братьев». Сколько раз я говорил себе это
перед сном! А на следующее утро всё снова, как в «день сурка». Однажды Дмитрий пришёл
с работы совершенно не в себе. Обычно он сохраняет хладнокровие, но в тот вечер он,
видимо, что-то обдумывал, сидя в автобусе, и вдруг ему стало тошно от будущего нашей
семьи, которое он увидел. Он вошёл в квартиру и тяжело посмотрел на меня так, как будто
хотел сказать что-то очень важное, но не мог начать. После часа, проведённого в душе (я
ещё раз убеждаюсь, что душ – это идеальное место для раздумий над жизнью) он вышел в
халате и вскоре я услышал, как он позвал меня на кухню:
- Коля, подойди ко мне. Поговорить нужно.
Я знал, что за разговор меня ждёт, поэтому очень осторожно я подошёл к нему и, не смотря
ему в глаза, сел напротив. Перед ним я чувствовал себя низшим, немощным и жалким
существом. Из своей комнатки выбежал и Андрей, прислонился к стене рядом с проходом
на кухню и стал смотреть на нас глазами боязливого, робкого и ничего не понимающего оленёнка. Дмитрий хотел было сказать ему что-то, но он только обернулся, посмотрел и
опять обратился ко мне:
- Послушай, я сейчас в душе кое о чем думал… пошел бы ты отсюда…
Я смотрел на него и боялся что-нибудь ответить, думая, что он спустит свой гнев этой
фразой и успокоится, и дальше всё пойдёт как раньше. Но он сделался только свирепее и
продолжал:
- пошёл прочь! Вон отсюда! Не понимаешь?! Так я тебе покажу!
- да успокойся… сейчас… понимаю я всё. Сейчас уйду, – сказал я в совершённом испуге и
уже встал из-за стола. Андрюша стал плакать, стоя у стенки.
- целыми днями лежишь, бл*ть, и ничего не делаешь! – кричал Дмитрий, а младший всё
больше заливался слезами. – сколько можно?! Тебя самого от себя не тошнит? Ты посмотри
на себя – запустил гигиену, глаза затупились и потеряли всякий смысл жизни… На тебя
постоянно поступают жалобы из полиции: то соседа побьешь…
- так ведь врет он все! Он это мне мстит так за то, что я велик его внука на металл сдал и
машину испортил… Потом этот старый маразматик еще и побил себя, чтобы оклеветать
меня перед полицией. Не моя вина, что я на учете стою…
- молчать! – повысил голос Дмитрий. – В общем надоело мне все это слушать и особенно
твои шизо-теории и мистические фантазии, где ты сравниваешь себя с высшим существом,
протирая штаны на диване. Понимаешь, мир – это… как бы тебе объяснить, реальность, со
своими законами и моральными устоями, реальности наплевать на твои розовые мечты,
реальности плевать на то, что ты о себе возомнил, она сказала, что твой пол – мужской,
значит, оно так и есть. Это факт. И ты можешь хоть до бесконечности идентифицировать
себя женщиной, но восемнадцатисантиметровый факт всегда будет говорить об обратном
(в этот момент я хотел сказать ему, что у меня больше восемнадцати, но понял, что момент
не подходящий). Точно также и с твоими теориями. Ты не можешь просто так взять и
нарушить закон во имя каких-то благих мнимых целей, которые только ты считаешь
важными. Весь остальной мир так не считает. – здесь он остановился и перевел дыхание,
потом мне показалось, что он успокоился, но на самом деле это было только затишье перед
бурей. Он продолжил:
- Мне надоело вечно прощать тебя и давать второй шанс. Ты обещаешь, но не делаешь.
Думаешь, я не устал от всего этого? Думаешь, мне не грустно, что родители погибли на том
самолете?! О, мне еще как, бл*ть, грустно, но я не поддаюсь депрессии, я не предаюсь
грустным мыслям, а стараюсь думать о положительном, как учил отец… Я в отличие от тебя
не раскисаю, я даю отпор депрессии, я сражаюсь с ней, стараюсь стоять на ногах. А ты
потворствуешь своей лени, а я, дурак, всегда прощаю тебя, жалею, содержу… Прочь пошёл.
На улицу. Ищи работу, ничего не знаю. Я не собираюсь тащить на себе семью. Андрей, вот
скажи, разве ты хочешь, чтобы он оставался?! – Дмитрий выкрикнул это так, что младшему
страшно было отвечать «Да», поэтому он сдавленно ответил, плача и пуская сопли:
- пожалуйста, давай оставим его на ночь! А потом…
- нет. Тогда мы проявим слабость, а он её почувствует и будет пользоваться нашей
жалостью. Так он не исправится.
Я пошёл, ничего не говоря, потому что то, что говорил Дмитрий – справедливо. На улице
вдоволь наплакался, выдавив из себя всё ненужное. Потом сознание будто бы обновилось
и просветлело. Я выспался на лавке и отправился искать работу. Нашёл работу официантом
не сразу. Сначала в отчаянии я пытался заработать быстрых денег в казино. На эту мысль
меня натолкнул мой бывший коллежский приятель Степан Шмыгин. В конечном итоге это
только ухудшило положение. В начале мая я устроился на работу официантом. Там как раз
требовались такие отбросы как я на маленькую зарплату.
Теперь был конец мая, сегодня планирую увольняться с работы, поскольку она мне
надоела, и получаю зарплату. Завтра – день рождения Андрея. Я пообещал ему, что мы
поедим в ресторане. Я должен вырасти в его глазах, чтобы вновь получить одобрение и
стать тем, на кого ему можно ориентироваться.