Юношеский максимализм

Глава 11.

На следующее утро я спал долго, до 12-ти. Проснулся – а дома никого нет. Видимо, по
делам расползлись. Прежде всего мне захотелось узнать, как дела у Степана. Написал ему.
Он ответил: «В целом со мной всё в порядке, только голова немного болит. А об
остальном… Встретимся через час, в парке, у пруда. Об этом я хочу рассказать вживую».
Я позавтракал, выпил кофе. А потом в ожидании бродил по квартире, раздумывая над
вчерашним: «Чтобы я разорвал цепь. Конечно, под этим она имела ввиду, что хочет уехать
со мной из этого города… Может быть, даже из этой страны. Бьюсь об заклад, она сама,
стремясь забыть Яна Соболева, старалась накопить побольше денег (поэтому устроилась к
Комаринскому), чтобы переехать в другую страну, но потом, как она выразилась, ей
показалось это бессмысленным, ведь в конце концов она всё равно вспомнит о нём, на
каком бы краю света она ни была. Но тут пред ней рисуется моя фигура, луч надежды. Мы
будем вместе. Начнём жизнь с чистого листа в другой стране. Мы будем любить только друг
друга и моя любовь к ней затмит её одержимость Яном. Плюсом ко всему ей известно, что у меня есть немало денег, поэтому она думает, что я употреблю их для покупки билетов и
всего прочего, но… Я придумал, как разорвать цепь по-другому…»
Так в раздумьях прошёл час. Я ещё успел посмотреть вчерашние новости про то, как
Спиридона Самогоныча полицейские вытаскивали из-под стола, а потом допрашивали в
участке, пытаясь добиться от него пояснения за пьяную драку и погром в кафе-баре. К
ответственности привлекли и отца его, нашего седого мэра то есть, Алексея Самогоныча,
который на камеру поклялся, что примет серьёзные меры по перевоспитанию своего сына,
а сверх того ещё и покроет все расходы на ремонт, словом, возместит ущерб, который
принёс его сынок кафе-бару.
Мы со Степаном встретились, как и договаривались, в парке у пруда. Он сидел на лавочке,
ожидая меня и уставившись на пруд, в котором красиво и поэтично отражались тоненькие
стволы берёз. Мы пожали друг другу руки. Я сел рядом с ним.
- Ну, что такое ты хотел мне рассказать, чего не мог написать в личном сообщении? –
спросил я у него.
- Короче. – начал он радостно. – вчера ночью мне перепало…
- ты что, с Настей переспал?..
- ну да… а что? Только вот перед тем мы с ней сыграли в домино и я…
- что ты сделал?! – воскликнул я.
- ну, я не мог отказаться играть, ведь она потом пообещала мне кое-что…
- и сколько ты проиграл, пустая башка?! – перебил я его.
- кхем… Словом, у меня осталось только 100 тысяч.
Я ударил себя по лицу ладонью.
- Степан! – я достал из кармана ноготь Насти и показал ему. – Видишь? Она жульничала.
Она обокрала тебя.
Степан так и раскрыл рот от удивления.
- ну зато я теперь не девственник. – прибавил он и улыбнулся. – А помнишь те времена,
когда я ставил себе на шею засос при помощи пылесоса, чтобы доказать одногруппникам,
что я не девственник? Теперь можешь поверить мне на слово – я теперь настоящий
мужчина! – Степан закончил говорить и широко улыбнулся, ощерив свои зубы. Иногда я
поражаюсь его легкомыслию и простоте. Зато таким людям, как он, проще живётся: они не
морочат себе голову всякими сложными мыслями и проблемами. У них непробиваемый
пофигистический настрой ко всему и вся.
- Степан… - вздохнул я и закатил глаза, – тебе очень повезло, что у тебя есть такой друг, как
я. Сегодня я позову Настю К. в парк и обыграю её! Я выиграю у неё назад те деньги, которые
она у тебя украла. По дороге сюда я купил в киоске две коробки домино. Но в этот раз мы
будем играть костями со впалыми белыми точками. Так что после того, как она положит
кость, - будет видно: добавила она точку или нет.
- Круто, так и сделаем! – обрадовался Степан.
- Только играть буду я. А то ты намудришь опять чего-нибудь.
- Да без вопросов, играй конечно! Я тихо в сторонке стоять буду. – сказал он и прибавил
робко: - Кстати, мы вчера с ней ещё запись с мини-камеры посмотрели и…
- Ты ещё и содержимое камеры ей показал?! – вскричал я так, что он вздрогнул, а утки в
пруду заколыхались. Он посмотрел на меня вопросительно, а я ему сказал: - Настя К.
работает на Комаринского! Я вчера это узнал. От Алсу. Хотя и сам отчасти догадывался. Её
задача – вернуть миллион Комаринскому, который мы у него отжали. А если она украла
карту памяти из камеры? Об этом ты не подумал? Как мы теперь предоставим
доказательства полиции?
- Откуда же мне было знать, что она работает на Комаринского? Во всяком случае,
содержимое камеры весьма неоднозначно…
- что там? – спросил я у него.
- в общем, всё выглядит так, будто ты угрожаешь Комаринскому револьвером. А потом ещё
и грабишь на миллион… Хотя в сущности так и есть, но… всё же, он может дать взятку
полиции и суду, чтобы выставить тебя в неудобном свете. Это может быть опасно, лучше
не рисковать. Даже если она и украла карту – ничего страшного. Там лишь запечатлена
игра, твоя угроза Комаринскому и… КОД ОТ ЛИФТА! – он ударил себя по лбу.
- вот именно, балда. Это может быть важно. Мы могли бы показать полиции только эту
часть и момент игры, а остальное вырезать.
- ничего, я всё ещё помню код от лифта. Точно… Как его там… Вот прям на языке вертится!
Щас вспомню и скажу… 2859 так, кажется. Черт! Точно помню, что цифры такие, но порядок
другой.
- да не парься. – успокоил я его. – Настя могла и не забрать карту памяти. Просто проверь,
на месте ли она, когда вернешься домой.
Закончив наш разговор, я написал Насте, чтобы она пришла в парк к пруду. Когда она
спросила «Зачем?» - я стал немного колебаться, как отвечать: если я просто позову её на
прогулку, а потом внезапно предложу сыграть в домино, то это будет подозрительно и она
поймёт, что это уловка и откажется играть; а если я сейчас прямо ей напишу, что зову
отыграться то… как она поступит? Не подумает ли она, что, поскольку в этот раз инициатива
сыграть в домино на моей стороне, - то это значит, что я придумал уловку, как обыграть её?
Я немного подумал, а потом написал так: «я хочу отыграться за Степана. А то он, размазня,
по какой-то причине не хочет с тобой больше играть, но деньги ему позарез нужны». Она
согласилась. Я знал, что она согласится, ведь ей со вчерашнего дня известны мои
благородные порывы и синдром спасателя, так что немудрено, что я вызвался помочь
Степану с деньгами. А беря в расчёт ещё и мою патологическую честность и чувство
справедливости, то здесь она и не заподозрит ничего уж точно.
Мы ждали её примерно часа полтора, успели перекусить и приготовить кости для игры,
положив их вниз точками на стол в деревянной беседке. Я заметил её ещё далеко, среди
толпы гуляющих людей, по её самодовольной и быстрой походке. Она была одета в чёрную лёгкую курточку до пупка и в белых джинсах. Наконец она подошла к нам и усмехнулась,
увидев у меня в руках две пустые коробки из-под домино.
- неужели ты взял своё домино? – удивилась она. – почему же не сообщил, что взял? А я
тащила эти две коробки по всему парку – и так устала. – она указала на белый пакет, в
котором были две коробки с домино и присела на лавку рядом со Степаном. – Приветик. –
сказала она ему и обняла. Степан заулыбался и спросил у неё исподлобья:
- так мы теперь что, встречаемся, значит?
- ох, конечно, - сказала она, подмигнув ему. – Я обожаю богатых мужчин.
- А у меня как раз 100 тысяч ещё есть. – сказал он расслабленно и запрокинув правую руку
на плечо Насти.
- Ах, дорогой, это прекрасно! – она поцеловала его в губы. - И помни – моя любовь к тебе
будет только возрастать с каждой тысячей рублей, перечисленной мне на карту. –
прошептала она ему на ухо и они ещё раз поцеловались друг с другом.
- Степан! – в недоумении воскликнул я. – Какого хрена? Я не собираюсь выигрывать у неё
твои деньги ещё раз. Возьми себя в руки, черт побери!
- а, точно! – опомнился он и замотал головой. – Прости, детка, но ты обчистила мой
кошелёк. – он сбросил её со своих колен на землю. Она в ярости встала и отряхнулась.
- Идиот! – вскричала она. – смотри внимательно, как я и твоего друга обчищу!
- Будь здорова! – сказал Степан и заржал, словно конь.
Она рассердилась и в своём раздраженном состоянии уселась за столом напротив меня в
беседке, которая стояла на берегу пруда. Мы размешали кости. Хорошо, что она не стала
рассматривать сторону с точками, иначе бы отказалась играть.
- я ставлю… 100 тысяч. – заявил я бойко. – Хочу сразу вернуть всё, что ты выиграла у Степана.
Она усмехнулась.
- отвечаю тем же. Уравниваю ставку, – самоуверенно сказала она.
Мы взяли по 10 костей. Такое количество костей сразу позволяет выстроить в голове
стратегию и подобрать наиболее удачные кости, чтоб избавиться от них и загнать
соперника в тупик. Как только она их открыла и установила на подставку, - глаза её быстро
забегали вправо и влево. Было ясно, что она растерялась, увидев впалые большие белые
точки. Я улыбнулся. Посмотрел на её ногти – на них по-прежнему были белые точки. Мы
начали игру. В этот раз я намеренно ускорил темп, чтобы у неё не было времени наносить
на кость белую точку. По её встревоженному лицу было видно, что я совсем выбил её из
темпо-ритма и теперь она кидала кость, не думая. В этот раз рыбу в основном ставил я. И в
тот момент, когда у нас осталось по одной кости и был её ход, - я думал, что она возьмёт
кость с базара, ведь я поставил ее в ситуацию «рыба», поскольку знал, что у неё не может
быть ещё одной тройки, ведь все 13 костей с тройками на тот момент были разыграны и у
меня оставалась 14-ая кость с тройкой и нулём, - но она вдруг выкинула кость четверку и
тройку. Я поймал её на этом. Взял её кость и увидел: две маленькие белые точки очень выделялись на фоне настоящих точек, которые были побольше и впалые. Я открепил их и
получилась кость четыре и один.
- не прокатит твой фокус, Настя. Я не слепой. – сказал я с ухмылкой, железно смотря ей в
глаза. – Убирай свою кость обратно и возьми одну из базара.
- черт! – воскликнула она и взяла кость с базара. Ей ничего хорошего не попалось. Я
закончил раунд тем, что положил наконец свою кость к концу кости с тройкой. Раунд был
завершён в мою пользу. Степан молча подошёл и стал аплодировать мне. Настя была
поражена и озлоблена. Она в исступлении взяла кости со стола и швырнула их в пруд.
- Ты специально взял кости со впалыми точками! – крикнула она и указала на меня пальцем.
Она засмеялась. – Так ты всё таки понял, что я жульничала. Кто тебе рассказал об этом?
Алсу? Я так и знала, что меня предала эта с*чка! Она вчера ночью написала мне, что больше
не хочет работать со мной и добавила меня в чёрный список.
Я достал её ноготь из кармана и показал ей.
- Настя, ты проиграла. – сказал я ей просто. – Ты должна перевести 100 тысяч на банковскую
карту Степану. Номер его телефона я тебе сейчас скажу.
Она вздохнула.
- Да-да, конечно, сейчас, я только… - тут она потянулась рукой в свой белый пакет и резко
вытянула оттуда перцовый балончик, направив его в лицо Степану, стоявшему позади неё
у выхода из беседки. Она направила его на Степана так резко, что тот не успел
отреагировать, и пышкнула ему в лицо. Он упал на землю, закричал и зажмурил глаза от
боли. Он задыхался и кашлял, катаясь по земле. Он отплевывался и харкался, кусая траву.
Настя повернулась ко мне лицом и стала выходить из беседки спиной, направив на меня
своё оружие.
- не двигайся с места, если не хочешь, чтобы с тобой произошло тоже самое. – она указала
кивком головы на Степана, корчащегося в дикой агонии на земле.
Я не растерялся, поднял деревянный столик своими могучими руками и побежал вместе с
ним на Настю, используя его словно щит. Кажется, Персей из мифа похожим способом
победил Медузу. Настя пышкала – но всё бесполезно. Поэтому она приняла попытку
бежать, но я нагнал её даже со столом в руках. Я кинул в неё стол, она запнулась и упала
лицом в песок. Я быстро прыгнул на неё до того, как она успела повернуться и пышкнуть. Я
схватил её за руку, в которой был балончик, выхватил его и выбросил в кусты. Она бешено
кричала и билась подо мной. Я повернул голову к Степану, чтобы убедиться, что с ним всё
в порядке и увидел, что он, шатаясь, шёл к пруду. Он упал туда пластом и начал промывать
глаза и полоскать рот. Теперь я был за него спокоен. Я повернулся обратно к Насте. Она
мычала что-то непонятное, потому что рот её был набит песком. Она начала отплевываться.
- тьфу-тьфу! Слезай с меня, тварь! Скотина! Тьфу!
- Сначала скажи, где твой телефон.
После нескольких попыток вырваться из моей крепкой хватки она наконец успокоилась, но
не стала отвечать. Тогда я вспомнил технику Алсу и заломал ей правую руку до лопатки.
Она всхлипнула, заорала и начала бить песок левой рукой. Нам очень повезло, что здесь сегодня практически никого не было. Так бы точно получили бы от полиции. Ей пришлось
сказать, где телефон. Она вытащила его из внутреннего кармана своей чёрной курточки,
разблокировала и отдала мне. Потом я попросил её сказать пароль от приложения банка,
которым она пользовалась. Она сказала, что пароль – «8592». «Ага! – подумал я, - может,
это и есть пароль от лифта!». Я перевёл с её банковской карты Степану на карту 100 тысяч
и ни на рубль больше. Степан уже вышел из пруда, сел на лавочку и стал мирно отжимать
одежду от воды. Лицо его было жутко красным, а глаза, казалось, распухли и всё ещё
ужасно слезились.
- где карта памяти от мини-камеры? – спросил я у неё.
- Поздно. – зло прошипела она, отдышавшись. – Я сегодня утром была у Комаринского и
отдала карту памяти ему. Теперь не добыть тебе компромата на него, придурок.
- да какой уж там компромат, ерунда. Только себя скомпрометирую. – я поднялся с неё.
Снисходительно посмотрел на неё. Она медленно поднялась с земли и отряхнулась. – Тебе
повезло, что я не убил тебя, знаешь. Теперь можешь идти. Молодец, хорошо справилась со
своей миссией. Будет чем порадовать Комаринского. Передай ему привет от меня! - сказал
я ей вслед, а она лишь обернулась один раз и то только для того, чтобы показать средний
палец.
Степан в это время зачем-то по колено опять залез в пруд. Он что-то там искал.
- Степан, ты что-то потерял там? – спросил я у него, подходя к пруду.
- И зачем я только полез в воду с десятью тысячами в карманах?! – бубнил он себе под нос.
– Черт возьми, вот же они! – воскликнул он и поднял с водной глади две насквозь
промокшие пятитысячные купюры. – Может, их ещё возможно спасти? – наивно прошептал
он и от одной купюры оторвалась нижняя размокшая часть и шлепнулась на воду.
«Ну что за раздолбай!». Я подошёл к нему, протянул руку, чтобы помочь ему выбраться из
пруда и обнял его, похлопав по спине.
- Степан, тебе надо в больницу.