Окрыленные

17.Соня

- У меня появилось пару выходных на работе, я думаю потратить их и приехать к тебе, - проговаривает мама в трубку телефона. Ее голос звучит так, как будто она уже все решила для себя, но я беру на себя смелость попробовать переубедить ее.

- Зачем? Я все равно приеду в конце месяца, - нервно тру поверхность сумки, уложенной на колени. Вокруг шумно, да и сам автобус издает далеко не самые приятные звуки, поэтому отворачиваюсь почти всем корпусом к окну, - тем более, всего два выходных – ты только сутки потратишь на дорогу, потом еще и билеты не дешевые.

- Ты не хочешь, чтобы мать к тебе приехала? – перебивает меня женщина, и я тут же замолкаю. Чувствую, что ступаю по минному полю – один неверный шаг, меня разорвет и не пощадит.

Нервно прикусываю большой палец, придумывая, что могу сказать в свое оправдание. Когда на той стороне слышу свое имя холодным ледяным голосом, открываю рот, чтобы начать нести все, что на уме. Лучше так, чем усугублять все молчанием.

- Нет, мамочка, что ты. Я...

- Тебе есть, что скрывать от меня? – она опять меня перебивает, и я сильно зажмуриваюсь. Невероятно хочется просто бросить трубку и не продолжать этот бессмысленный разговор, но я так не могу. Просто не имею права так сделать.

- Мне нужно идти, - неожиданно переводит тему мама, как будто до этого всего этого морального насилия надо мной и не было, - по поводу поездки, когда окончательно решу, сообщу тебе.

Она тут же сбрасывает, и я не могу понять, что на самом деле чувствую. То ли облегчение, что этот телефонный разговор уже закончился, то ли злость, что мама так долго, в течение тридцати минут, мучила меня, а затем просто сбросила трубку, отмахнувшись на какие-то дела.

Выхожу из автобуса и вместе с толпой дохожу до главного корпуса университета. Первой парой международное право, и я в волнении сжимаю лямку сумки и мнусь у нужной аудитории. Мимо меня проскальзывает Машка и подхватывает под руку, затягиваю в помещение.

- Чего мнешься как неродная? – усаживаемся на привычные места в самом центре аудитории, и я неожиданно понимаю, что буду на виду у Верховского всю пару.

По телу бегут приятные мурашки волнения, но я мысленно даю себе затрещину, потому что все эти эмоции – бредни сумасшедшего. То, что я должна чувствовать в самую последнюю очередь.