Истина и ложь

Глава 6. Прошлое.

Глава 6. Прошлое.
Шэнь Цзячэн вспомнил сцену их первой личной встречи. В тот вечер столица была на редкость тихой, а ветерок приносил приятную прохладу.
Не используя связей Шэнь Яньхуэя, он напрямую договорился с Цинь Чжэнем через Янь Инин. Встречу назначили на будний вечер, в восемь часов, в VIP-зоне открытого бара на крыше небоскрёба в западном районе. Западная часть города была территорией Шэнь Цзячэна, и в таких местах ему никогда не требовалось заранее бронировать столик.
После окончания рабочего дня в Парламенте он переоделся в повседневную одежду, в ней он выглядел весьма непринуждённо. Однако Цинь Чжэнь пришёл в костюме и галстуке. На галстуке даже был зажим.
В тот вечер Шэнь Цзячэн задал всего три вопроса.
Первый, конечно, был:
— Чего ты хочешь?
Цинь Чжэнь не стал ходить вокруг да около.
— Мой отец — ветеран двадцать девятого батальона. Я хочу...
— Понятно. Что ещё? — не дал ему договорить Шэнь Цзячэн.
Цинь Чжэнь слегка нахмурился, недовольный тем, что его перебили.
Но Шэнь Цзячэн закончил за него:
— Он ветеран второй группы инвалидности, но в последнем сражении его записали как дезертира. Поэтому его не признали почётно уволенным, и он не получил никаких положенных льгот. Он не может вступить в профсоюз и до сих пор не имеет работы.
Он всё сказал верно. Цинь Чжэнь прикусил губу, словно испытывая неловкость.
— Это была всего лишь ошибка при регистрации, — сказал он настойчиво. — Но вне армии этим делом занимается уже не наш департамент, а Министерство внутренних дел. Я каждый год пишу письма представителю Третьего округа, я пробовал...
Даже национальный герой, способный изменить судьбу страны, сталкивался с такими же простыми разочарованиями, как и любой другой человек.
На самом деле для Цинь Чжэня было бы проще простого решить этот вопрос, и ему вовсе не нужно было лично вмешиваться. В нынешних условиях его слова имели больший вес, чем всех министров и чиновников Министерства внутренних дел вместе взятых. Стоило ему только привлечь СМИ, упомянуть, что вырос в семье военного, добавить немного сентиментальности, и общественное мнение уже на следующий день вынудило бы изменить ситуацию. Он недооценивал своё влияние и не понимал, как играть в политические игры.
Но Шэнь Цзячэн также знал, почему Цинь Чжэнь этого не сделал. Военные привыкли действовать по установленным правилам. И вся его жизнь была такой — ни одного шага в сторону.
Выдающийся человек, но очень скучный.
— Мне всё равно, почему, — сказал Шэнь Цзячэн. — То, что ты хочешь, я сделаю. Это несложный вопрос. Что ещё?
— Я хочу, чтобы вы заново вынесли на рассмотрение законопроект № 203, — без колебаний ответил Цинь Чжэнь.
Законопроект № 203 касался льгот для ветеранов. Десять лет назад его разработали депутаты от Либеральной партии, и он даже получил некоторую поддержку среди консерваторов. Однако из-за дефицита бюджета у правительства всегда находились более срочные статьи расходов.
Законопроект № 203 с незначительным перевесом провалился на последнем этапе — голосовании всех депутатов. Не хватило всего трёх голосов, Шэнь Цзячэн прекрасно это помнил.
— Хорошо, с этим мы разобрались. Что ещё?
Семья Шэнь была финансовым гигантом, обладающим огромной мощью. Шэнь Яньхуэй был ярким примером того, как успешный бизнесмен может перейти в политику: он занимал пост президента банка «Хуахан», а затем стал министром финансов. Когда дело коснулось договорного политического брака Шэнь Цзячэна, Шэнь Яньхуэй не ставил ему никаких ограничений — что бы тот ни захотел, он мог это получить.
Цинь Чжэнь на мгновение задумался, в его взгляде мелькнуло сомнение.
А Шэнь Цзячэн продолжил:
— Промышленность, недвижимость, инвестиции, политическая карьера — ты можешь даже назвать кратер на Марсе, если захочешь.
— Ничего больше. Мне нечего добавить, — ответил Цинь Чжэнь.
Шэнь Цзячэн поднял голову, их взгляды встретились. Он был ошеломлён.
Долгое время он молчал, затем медленно начал анализировать.
— Политика, предложенная в законопроекте № 203, вполне разумна и уже имеет поддержку обеих партий. Никто никогда не был против предоставления льгот ветеранам, дело лишь в сумме финансирования и в подходящем времени. В мирное время продвигать это сложно, но во время войны — куда легче. Ты просишь только об этом, что вызывает подозрения...
Лицо Цинь Чжэня было серьёзным, он резко прервал его.
— В Третьем округе всего одиннадцать пунктов помощи. Более семидесяти процентов ветеранов живут дальше, чем за сто километров от ближайшего госпиталя, центра занятости или центра юридической помощи. Среди них — и мой отец. Каждый год летом мне специально приходится брать отпуск, чтобы отвезти его в больницу.
У Шэнь Цзячэна дёрнулся кадык, но он ничего не сказал. Так вот оно что...
— Знаешь, каково это — жить более чем в ста километрах от нужного места? Обычному человеку — это два часа на машине, или шесть-семь часов на общественном транспорте. Чтобы сесть за руль, нужно пройти медицинский осмотр, но его можно пройти только в определённой больнице, до которой ещё два с половиной часа на машине... Это замкнутый круг. Ты понимаешь, о чём я? Господин Шэнь, если ты действительно понял, то увидишь — я прошу далеко не о малом. Ты справишься?
Недостающие три голоса на голосовании решили судьбу многих людей. Обычно красноречивый Шэнь Цзячэн недооценил подготовку Цинь Чжэня и оказался в невыгодном положении.
Он прочистил горло и изменил тон на более серьёзный.
— Законопроект требует голосования в парламенте. Если я, сидя здесь, пообещаю тебе, что смогу это сделать, я поступлю безответственно. Цинь Чжэнь, я могу лишь пообещать, что приложу к этому все усилия в течение своего срока, и в течение следующего срока моего отца, чтобы добиться этого для тебя. В свою очередь, я надеюсь, что ты будешь сотрудничать в полной мере.
Цинь Чжэнь, видя, что тот ничего больше не говорит, быстро встал, застегнул пиджак и, проявив вежливость, первым протянул правую руку.
— Приятно было познакомиться, господин Шэнь.
Шэнь Цзячэн не поднялся, а жестом указал ему снова сесть.
— Садись. Я ещё не закончил.
Цинь Чжэню пришлось снова сесть, наблюдая, как Шэнь Цзячэн медленно достаёт из кармана брюк мягкую сантиметровую ленту.
— Цинь Чжэнь, может ли рука, которая держит оружие, носить кольцо? — медленно спросил Шэнь Цзячэн.
Цинь Чжэнь промолчал, а затем протянул левую руку. По общепринятому правилу обручальное кольцо надевают на левую руку. Но Шэнь Цзячэн не принял её.
— Ты же не собираешься... — начал было Цинь Чжэнь.
Но Шэнь Цзячэн перебил его.
— Дай мне правую руку.
Мало кто знал, что Цинь Чжэнь привык держать пистолет в левой руке. Винтовки и другое стандартное оружие были разработаны для правшей, и в военной академии его научили стрелять правой рукой, где на всех экзаменах он стабильно набирал не менее 9,5 баллов. Но для личного пистолета, сделанного на заказ Ghost Hand, он использовал левую руку. В критический момент это давало преимущество неожиданности.
Не показывая никаких эмоций, Цинь Чжэнь протянул правую руку.
Шэнь Цзячэн коснулся её. Это была рука с чёткими суставами, мужественная, длинная и сильная.
Он провёл от кончиков пальцев до суставов, затем к основанию большого пальца, по ладони, ощутив тонкий слой мозолей от оружия, и, наконец, дошёл до безымянного пальца. Мягкая лента плотно обернулась вокруг него.
Цинь Чжэнь замер на мгновение, но позволил ему продолжить.
— У меня есть последний вопрос, — затягивая ленту, Шэнь Цзячэн тихо спросил, — Цинь Чжэнь, под чьим именем ты подписался на избирательном бюллетене в прошлый раз?
Он спрашивал о его политических предпочтениях.
— Этот вопрос не имеет значения, верно? — рука Цинь Чжэня слегка дрогнула, и он опёр локоть на колено.
Размер — 57.
— Конечно, имеет, — голос Шэнь Цзячэна звучал уверенно. — Я хочу знать, ты на моей стороне или нет.
Лишь в этот момент в глазах Цинь Чжэня появилась решительность. Похоже, он слегка усмехнулся и сказал:
— Ты знаешь, что я левша, но не знаешь, левый* ли я? Не изучив как следует моё досье, ты всё же решаешься на этот брак? Господин Шэнь, у вас довольно смелый подход.
* Тут Цинь Чжэнь имеет ввиду левые политические взгляды. Шэнь Цзячэн член консервативной партии, которая придерживается правых взглядов.
Шэнь Цзячэн был явно недоволен, он посмотрел ему прямо в глаза.
— Назови моё имя, — через некоторое время сказал он.
Цинь Чжэнь за весь вечер не прикоснулся ни к чаю, ни к алкоголю. И даже когда уходил, он так и не произнёс его имени.
Могут ли действительно существовать настолько идеалистичные люди, что им не нужны ни дом, ни земля, а нужно лишь, чтобы он провёл законопроект? Шэнь Цзячэн, который варился в этой системе уже десять лет, в это не особо верил. Но это было неважно. Он был уверен, что сможет дать Цинь Чжэню то, что тот хочет. У него будет достаточно времени, чтобы выяснить его предпочтения, или же множество возможностей, чтобы научить его, как правильно называть Шэнь Цзячэна по имени.
Если ты не умеешь играть в эту игру, ничего страшного. Я научу тебя.
В следующем месяце Цинь Чжэнь покинул столицу, готовясь к предстоящей войне. С приближением выборов усилия последних шести месяцев могли решить исход будущих сражений.
Подготовка была строго засекреченной, и, конечно, у Шэнь Цзячэна не было доступа к информации о местонахождении Цинь Чжэня. Поэтому они договорились созваниваться каждое воскресенье вечером в одно и то же время по зашифрованной военной линии.
Официально, это должно было быть обсуждением подготовки к свадьбе, но Шэнь Цзячэн часто спрашивал о его предпочтениях.
— Ты любишь вино более сладкое или сухое? Банкет будет в китайском или западном стиле? Ты наденешь костюм или военную форму? Какой цвет галстука мне выбрать?
Это было похоже на заполнение анкеты.
Цинь Чжэнь терпеливо отвечал на все вопросы по очереди. Если он не мог ответить сразу, позже отправлял ответ по электронной почте.
За две недели до свадьбы Ли Чэнси передала Шэнь Цзячэну посылку. Открыв её, он обнаружил бутылку вина.
Но это было не простое вино; это был Пино Нуар 1929 года из винодельни Франко. Большинство людей, даривших ему вино, выбирали Каберне Совиньон — мощное и благородное, как у королей. Но Шэнь Цзячэн особенно любил насыщенные фруктовые ноты Пино Нуар. Эта бутылка была сокровищем легендарной средиземноморской винодельни. Эта винодельня Франко сгорела в пожаре, а инвестор семьи погиб в автокатастрофе, и партия Пино Нуар 1929 года стала их последним творением.
Шэнь Цзячэн знал, сколько зарабатывает капитан первого ранга ВМС, и понимал, что на эту бутылку, вероятно, ушла половина годовой зарплаты Цинь Чжэня. Более того, такое вино сейчас уже невозможно было купить на рынке.
В коробке также лежала красная открытка, написанная уверенно выведенными словами: «Приятного сотрудничества».
В тот вечер Шэнь Цзячэн сделал исключение и позвонил ему в будний день, чтобы поблагодарить за подарок.
Цинь Чжэнь, как всегда, спокойно ответил:
— Не за что. Кольца купил ты, свадьбу организовываешь тоже ты, я просто хотел выразить своё уважение.
Шэнь Цзячэн хотел спросить, как ему удалось найти эту бутылку, но сдержался. Некоторые вопросы лучше оставить без ответа. Он мог представить себе сложную историю, стоящую за этим. Загадка похожа на выдержанное вино: чем больше его пробуешь, тем насыщеннее вкус.
После этого его вопросы во время воскресных звонков изменились.
— Ты предпочитаешь холодные или тёплые тона? Комната должна быть яркой или приглушённой? Пол деревянный или ковровое покрытие? Есть любимый музыкальный альбом?
В тот момент как раз шёл ремонт в Яюане, и Шэнь Цзячэн, не говоря об этом Цинь Чжэню, связался с его помощником. К сожалению, тот никогда не жил нигде, кроме казарм, и не мог помочь с предпочтениями своего командира. В конце концов, Шэнь Цзячэну пришлось задавать эти вопросы прямо по телефону.
После объявления о помолвке Шэнь Цзячэн и Цинь Чжэнь дважды посетили военные мероприятия в столице. Поддержка Шэнь Яньхуэя и его собственный рейтинг продолжали расти, положительное освещение в прессе не прекращалось.
Шэнь Цзячэн даже начал ощущать странное чувство, что эта встреча, начавшаяся почти случайно, неожиданно стала развиваться в правильном направлении, и всё складывалось как нельзя лучше.
Накануне свадьбы он позвонил своему постоянному любовнику, красивому и послушному омеге.
— Ты знаешь, я собираюсь жениться. Так что нам лучше больше не общаться.
Всё казалось идеальным вплоть до самого дня свадьбы. Точнее, до вечернего банкета.
Янь Инин, которая изначально должна была выйти замуж за Шэнь Цзячэна, была их общим другом, и также была приглашена на свадьбу. Во всей столице можно было по пальцам пересчитать тех, кто знал правду об этом браке, и семья Янь была в их числе.
Цинь Чжэнь и Янь Илюй были сослуживцами, а с Янь Инин он был знаком уже давно. Они болтали на террасе.
Через стеклянную дверь Шэнь Цзячэн услышал, как Цинь Чжэнь покачал головой и сказал:
— Одной внешней войны недостаточно, за закрытыми дверями он ещё и на своих нападает.
Инстинкт подсказал Шэнь Цзячэну остановиться. Затем он услышал, как Янь Инин ответила:
— Законопроект № 319 — это всё-таки его заслуга, результат четырёх лет работы. Нельзя так говорить.
— Почему нельзя? — ответил Цинь Чжэнь. — Всё это показуха, но даже показуха бывает разного уровня.
— Я думала... — вздохнула Янь Инин.
Она думала, что эти двое действительно искренни и собиралась поблагодарить их за то, что они выбрали друг друга, оставив её в покое. Но теперь она поняла, что это был чисто политический союз. Человек рядом с ней даже не знал Шэнь Цзячэна по-настоящему, они не были близки.
— Не ожидала, — сказала она. — Ну что ж, придётся тебе мириться с этим.
Цинь Чжэнь держал бокал шампанского, в котором пузырьки почти исчезли — он едва коснулся напитка за весь вечер.
— Мы оба получаем то, что нам нужно. Когда начнётся война, я буду не часто бывать дома. Когда война закончится, то и у нас всё закончится. Не переживай за меня.
Шэнь Цзячэн тихо прикрыл дверь.