Истина и ложь

Глава 17. Прошлое.

Глава 17. Прошлое.

Два года назад, за день до дня рождения Шэнь Цзячэна.
Первый проект закона о льготах для ветеранов был завершён. Для этого Шэнь Цзячэн привлёк к работе представителей трёх округов вместе с их командами, и они всю ночь провели на совещании. Шэнь Цзячэн не оставил себе времени ни на ужин, ни на то, чтобы вернуться в Гуаньшань и отметить праздник с семьёй.
В воскресное утро «Times Entertainment Weekly» преподнёс ему неожиданный «подарок»: на первой полосе была опубликована скандальная фотография, на которой Шэнь Цзячэн был запечатлён у входа в ночной клуб «Bale».
Он был безупречно одет в костюм-тройку, а рядом с ним стоял молодой, пользующийся некоторой известностью актёр по имени Шан Вань, одетый лишь в лёгкую футболку без рукавов.
У Шэнь Цзячэна было с десяток костюмов, и все в их кругах знали, куда эта компания обычно ходит развлекаться. Но на той фотографии в петлице его костюма был белый тюльпан. Это была ночь его свадьбы.
Фотография была смазанной и нечёткой, на ней был запечатлён лишь его профиль. Шэнь Цзячэн смотрел вниз, а человек рядом с ним, чуть ниже ростом, то ли подносил ему огонь для сигареты, то ли целовал в щёку — разобрать было сложно.
Скорее это походило на кадр из чёрно-белого фильма, чем на очередную попытку папарацци накопать компромат.
Сейчас, находясь в Яюане, Шэнь Цзячэн говорил по телефону со старым другом Фу Синхэ.
— ...Да нет, у него же есть мой номер. Если хочет найти меня, почему просто не позвонить? Зачем делать такое заявление через «Times»?
— ...Это же дело годичной давности. «Times» что, редактора сменил или у них новостей мало, не могут выполнить KPI? В чём смысл раздувать старые сплетни?
— ...Да мне не страшно, пусть публикуют все фотографии с той ночи. Мы оба знаем, что тогда произошло в «Bale». Если я решился появиться в том костюме, значит, я не боялся последствий...
— ...Понял. Не беспокойтесь, не стоит напрягаться. Сколько бы вы ни говорили в мою защиту, это мало поможет.
Шэнь Цзячэн поднял взгляд и посмотрел на человека, который в одиночестве курил на террасе, и вновь ощутил приступ головной боли.
Цинь Чжэнь знал, что Шэнь Цзячэн не выносит запаха его сигарет. Он терпеть не мог запах табачного дыма с высоким содержанием смолы. Поэтому Шэнь Цзячэн курил в помещении, а Цинь Чжэнь стоял на террасе за окном.
Когда на том конце линии послышался щелчок, и трубку положили, Цинь Чжэнь наконец открыл окно в кабинете.
Шэнь Цзячэн поднял голову и развернул перед ним газету. С утра он уже объяснился со своей командой, а также с Шэнь Яньхуэем, и это было несложно. Но настоящий источник головной боли стоял сейчас перед ним. Ему нужно было принять это во внимание, но в то же время не показать, что это его беспокоит. Сейчас Шэнь Цзячэну нужно было обратить внимание на статью, но нельзя было показывать, что это его слишком волнует.
— В общем, ситуация... вот такая. Я же говорил тебе об этом раньше.
Цинь Чжэнь, действительно, наклонился и стал читать. Прошло три минуты прежде чем Шэнь Цзячэн, уже изрядно уставший держать газету, почувствовал, как его рука затекла. Цинь Чжэнь, наконец, убрал газету в сторону и протянул руку.
— Дай мне черновик.
— Какой черновик?
— Твоё заявление для общественности. Ты что его не подготовил?
Шэнь Цзячэн был готов к саркастическим репликам и даже к тому, чтобы сжечь газету на месте — в конце концов, с самого начала у них были чёткие договорённости, что каждый будет заниматься своими делами, а прошёл всего год... И хоть это была старая история, она всё равно доставляла неудобства.
— «...Мы не знакомы. Он просто попросил прикурить», — предложил вариант Шэнь Цзячэн.
Цинь Чжэнь не ответил.
— «Познакомились через общих знакомых, случайно встретились.»
Всё так же никакой реакции.
— Ну а как тогда? «Переспали несколько раз, и в ту ночь друг позвал нас прогуляться?»
— «Он — наш общий знакомый. Та ночь была моей шуткой. Если кто-то спросит, Фу Синхэ подтвердит.» — такой был вариант Цинь Чжэня.
— ...
Это был уже четвёртый вариант, и, пожалуй, лучший.
Цинь Чжэнь, как будто слушая рапорт связиста, стоя у открытого окна, с лёгкостью разрешил проблему.
Шэнь Цзячэн подумал, что Ли Чэнси можно было бы отправить на фронт, а Цинь Чжэнь пусть управляет её делами — разницы почти никакой.
...Но на этом всё не закончилось. Цинь Чжэнь наклонился. Шэнь Цзячэн не уклонился, а опустил голову, сминая газету в руках. Но в следующую секунду через оконную раму Цинь Чжэнь затушил свою сигарету в пепельнице Шэнь Цзячэна.
— Сегодня вечером я всё организую, — сказал Шэнь Цзячэн.
— Собираешься провести меня по улицам с позором на всеобщее обозрение*?