Кайрос

Глава 5. Моя каонис

Боги — это идеалы, к которым стремится человек.

Платон.

Любое твоё желание всегда исполнится.

Чонгук Ивортэ.

Зимний холод пронизывал до костей, но не был ощутим мною, пока карета стремительно мчалась по снежным просторам. Сегодня тот самый день, будоражащий кровь людского народа, волнующий и непредсказуемый. Праздник весны — некая точка невозврата, все стараются в этот день уважить богов, задобрить. Люди сегодня неимоверно суеверны, любое происшествие — знак. А вот плохой или хороший — это совсем другой вопрос. Но я как полубог чувствовал: сегодня что-то произойдёт.

Карета направлялась к захудалой деревеньке почти в лесу. И чем ближе мы были, тем сильнее я ощущал внутри себя горящий огонь ожидания. Прошла неделя с момента домашнего ареста Дженни, и мне не стоило надеяться, что её поведение хоть немного изменилось за это время.

Ветхий домик стоял на краю деревни, окружённый зарослями высоких трав и диких кустарников. Его крыша, покрытая соломой, слегка просела и местами потемнела от дождей. Стены были сложены из неоштукатуренных бревен, на которых стекалась вода, образуя на поверхности ржавые потёки. Окна, за которыми давно не протирали стекла, были настолько грязными, что едва могли пропускать свет. Дверь, покосившаяся на петлях, скрипела при каждом дуновении ветра, словно протестуя против нависшей над ней нищеты.

Во дворе, заросшем бурьяном, стоял старый колодец с ржавым ведром, когда-то блестевшим медью. Заброшенные инструменты, поломанные стулья и остатки мебели разложились по углам, оставляя ощущение заброшенности и печали.

— Ваше высочество, — родители Дженни склоняются передо мной, самой девушки не видно. Поздравляю их с праздником, и они отвечают тем же, с любезностью и неподдельной искренностью. Хоть они и боятся меня, но для них я подобен самому богу. Они готовы пожертвовать собственной дочерью, чтобы угодить мне, и я не могу их за это винить.

— Вы ведь пришли к Дженни? Я сейчас позову её, — мать скрывается в комнатах дома, а затем в ветхую кухню, где отчётливо стоит запах свежезаваренного чёрного чая, входит Дженни в одной только ночной сорочке.

— Оставьте нас наедине, — голос в приказном тоне, пожилая пара опускает головы и тут же скрывается из виду. Лучше бы им отойти подальше и не пытаться послушать наш разговор, потому что ничего хорошего они наверняка не услышат.