Твое сердце будет разбито// koreshzy.

Глава 18.

Второй день Лёня пропадал на подработке. Со склада они перетаскали несколько гребанных тонн всякой фигни, у некоторых мужиков в конце второй смены спины отваливались, а он ничего, держался. Только мышцы на руках забило, как будто весь день в тренажерке качался. Ничего, полезно.

Гипермаркет торжественно открылся, и по словам старшего, народу было — не протолкнуться. Гремела музыка, раздавался веселый голос ведущего, который разыгрывал призы. Лёне тоже хотелось попасть в торговые залы, посмотреть, что происходит. Говорили, там еще и хавчик бесплатный раздавали.
Лёня уже рвался домой, однако к ним подошел тот самый типа с сутенерскими усами и велел перенести в один из торговых залов пару ящиков с алкашкой и расставить бутылки. Кто-то из сотрудников, работающих в зале, в запаре что-то забыл. И теперь срочно нужно было это сделать.
— Мы не должны товар в торговых залах выкладывать, — нахмурился Лёша.
— Ты мне еще поговори. Быстро пошел! Тут дел на пару минут. И приходите за бабками.
— Если на пару — может, сам отнесешь? — прямо спросил Лёша, и кто-то из грузчиков тыкнул его в спину. Мол, молчи.
— Ты как, щенок, со мной разговариваешь? Да ты знаешь, кто я?!
— По барану, кто ты.
— Хватит мне тыкать! Я неясно выразился? Быстро в зал. Времени мало! Бегом, мать вашу! Идиоты тупые! Еще и спорят со мной! — заорал тип с усами.
— Ладно-ладно, начальник, идем мы, — примирительно поднял руки один из мужиков. — Все сделаем. Лёшка, давай!

Усатый умчался, на ходу выкрикивая новые указания другим работникам и сетуя на то, что в этом месте собрались только придурки, которые ничего не понимают. А Лёше пришлось идти в торговый зал с ящиком. Тяжело не было. Он из принципа возникать стал.
— Ты бы потише был, малой, — сказал грузчик, когда они быстро расставляли бутылки. — Этот козлина злопамятный.
— Да пошел он...
Лёша вдруг почувствовал на себе взгляд и увидел Оксану — жену Старика. Рядом с ней стояла Вера, его старшая дочь. А в специальной корзинке сидела младшая — Эмма. Она смотрела на Лёню с улыбкой и махала ему. Узнала. Выросла немного, а волосы все такие же — беленькие. Заплетенные в два хвостика, и на каждом — заколочка в виде вишенки.
Лёша улыбнулся ей против воли. А ведь не должен был. Она ему чужая. Они все ему чужие.
Оксана выбирала дорогой коньяк. Одна бутылка стоила, как последний айфон про макс.
— Так, папа вроде бы такой пьет, да? — спросила она у Веры, рассматривая этикетку.
— Вроде бы такой, — пожала та плечами. — Мам, да какая разница? Бери любой.
Вера была немного младше Лёши и совсем на него не похожа. Светлоглазая, светловолосая, с тонким одухотворенным лицом. Лёша слышал, что Вера — художница. Старик как-то хвастался при нем по телефону своему корешу.
— Нужно не любой брать, а тот, который папа пьет, — отозвалась Оксана. — Мы ему должны угадить с подарком. Так, наверное, эту бутылку возьмем. И поедем за основным подарком в салон...
Договорить она не успела. Эмма весело закричала:
— Мама, мама, смотри, братик!
Оксана и Вера резко повернулись к Лёне. На лице жены Старика появилось замешательство. На лице Веры — отрешенность. Лёша досадливо поморщился — не хотел, чтобы они видели его в спец форме грузчика. Доложат отцу, а ему это на фиг не надо.
— Лёша? — недоверчиво спросила Оксана. — А ты что тут делаешь?
— Подработка, — одним словом ответил он.
Жена Старика огляделась по сторонам, чтобы убедиться — рядом никого нет. Никто не сможет подслушать их разговор или увидеть вместе.
— А отец знает? — спросила она.
— Без понятия.
— И кем ты работаешь? Грузчиком?
— Ага.
Во взгляде Оксаны появилось что-то среднее между непониманием и неодобрением.
— Тебе же отец деньги дает...
— А я не беру, — усмехнулся парень.
— Что же. Понятно. Мы пойдем, спешим очень. — Оксана положила бутылку в тележку и развернула ее. Эмма закапризничала. Ей хотелось к братику, но Оксана не разрешала. Сына мужа она боялась.
— Ты придешь на день рождения папы? — спросила Вера тихо.
— Нет. А надо? — на лице Лёни появилась веселая улыбка, едва только он представил, в какой ярости будет Старик, когда он появится в крутом ресторане, который тот снимет для праздника. Глаза гореть алым станут, как у демона.
— Ты же его сын...
— Он так не думает.
Лёша развернулся, но Вера окликнула его:
— Лёш!
— Что?
— Подари папе что-нибудь. Он будет рад, — выдала Вера.
— Ты дура? — прямо спросил Лёня.
— Нет, правда, я думаю, ему будет приятно...
— Вера, нам пора! — закричала Оксана, и девушка, тихо попрощавшись с Деревяшкиным, пошла следом за матерью. Эмма начала реветь — потому что ей не дали пообщаться с братиком.
Из зала Лёня вернулся на склад, оттуда попал в раздевалку, переоделся, пошел за деньгами. Однако получил меньше, чем рассчитывал — почти в два раза. Из-за козла с сутенерскими усами, с которым он был слишком дерзким. Это так взбесило его, что он перед глазами появились алые всполохи. Был бы рядом этот козлина, Лёша ему бы вмазал по лощеной морде. Два дня горбатился, чтобы получить как за один! Урод!
Разумеется, по морде ему Лёня не вмазал, однако на парковке нашел его тачку и нацарапал проволокой «Козел». И только потом пошел домой, где его ждали Обед и Лорд. После прогулки с псом, Лёня пошел к друзьям. Они втроем погнали гулять. Оказались неподалеку от школы.
— Что в школке было? — спросил Лёка.
— Да ничего, — провел по длинным волосам Санек . — Хотя я себе девчулю нашел, которая мне с матешей помогать будет.
— Это как? — хмыкнул Лёха, зная, что адекватная девчонка на такого, как Леха, не западет. У него всегда такой вид, будто он только из колонии вышел, хотя чел неплохой.
— Этот лошара ее защитил от местных петухов, — хмыкнул второй друг Лёни — блондин по клике Ушан. Ушан — потому что Костя постоянно ходил в шапке с ушами.
— Они к ней приставали? — нахмурился Лёша. Он ненавидел, когда к девчонкам пристают. Насмотрелся, как бухие мужики к матери приставали. Его от этих мразей трясло просто.
— Чувак, вот знаешь, надо в беседе с дноклами сидеть, чтобы в курсе всего быть, — наставительно сказал Ушан.
— Нафига мне беседа с дебилами? — пожал мощными плечами Лёка.
— Во-во, — подхватил Саша. — Манал я всякую дичь читать про то, как много домашки училка задала.
Они оба вышли из всех бесед класса — и в соцсети, и в мессенджере. Им и слово никто не сказал. Боялись.
— Мне хватает читать родительский чат у малой, — продолжал Саша. У него была сестра — второклассница, которая училась в их же школе, только в корпусе для младших классов. Мать их одних воспитывала, все время на работе была, а он этот чат вместо нее читал. Леша его за это уважал.
— Короче, пацаны, у нас в классе крыса завелась. Новенькая, — начал Ушан весело. — Куертов стал к ней клеиться, а Тархан взбесилась. Всех на нее натравила. Ну а потом новенькая всех подставила...
И он стал рассказывать обо всем, что произошло за последние два дня, пока Лёни не было в школе. Он слушал молча, однако кровь внутри кипела. От одной только мысли, что синеглазку могут обижать, внутри все стягивало жгутом.
Лёша ненавидел такое.
Ненавидел трусливых уродов, которые толпой идут на одного.
Хочешь разборок — давай один на один.
Лёня вдруг представил, какие глаза были у Полины, когда ее объявили крысой. Ярость обожгла его будто огонь. Костя все говорил и говорил, а у Леши внутри каждая вена, каждая жила натягивалась все сильнее. Каждая его мышцы напряглась, ныла, требовала разрядки. Челюсти плотно сомкнулись.
Хотелось найти обидчиков синеглазки, и каждому от души вмазать. Твари.

— Короче, ее подружка защитила — Кириллова, с которой я сижу, — с уважением в голосе закончил рассказ Ушана Саня. — Ну я и велел петухам от них отвалить. Достали. Че за цирк устроили, непонятно.
— Да зачем ты встрял, — поморщился Ушан. — Если новенькая крыса — ее надо наказывать. Весь класс заложила. Дискача не будет. Мне в субботу придется территорию убирать. Дура, мать ее.

Барс не сдержался и вдруг ударил Ушана — в пол силы и не в лицо. Но тот все равно от неожиданности не устоял на ногах и повалился на землю. Удар у Леши был сильным. Хорошо поставленным.
— Ты че?! — заорал Ушан, не понимая, что происходит.
— Завали, — прошипел Лёня.— Еще раз услышу, кости переломаю, понял?
Костя поднялся и со страхом уставился на него. Знал, что тот сильнее.
— Ты рофлишь, что ли?!
— Я серьезно. Еще раз скажешь про нее что-нибудь — зарою.
— Да ты че, Лёха? Че я сделал-то?!
— Вот именно — ничего, — сквозь зубы выплюнул Лёша. — Весело тебе было, да?
— Да какая тебе разница? — заорал Ушан. — Подумаешь, новенькая! Ты че так кипишуешь? Она твоя подружка или как?
На лице Деревяшкина появилась недобрая ухмылка.
— Или как. Не трогай ее, усек?
— Усек-усек, успокойся только. Да и не трогал я ее. Вообще ничего не делал! Лёка, ты псих! Просто гребанный псих!
— А вон она и сама, — вдруг прищурился Саша и кивнул в сторону — по школьному двору действительно шагала Полина. Джинсы, кроссовки, кофта с горлом — как их там девчонки называют? У них же для каждой кофты свое название есть. Свитшот, лонггслив, кардиган и прочая фигня, в которой он не шарит.
Волосы Полины были распущены — доходили до самой талии, и Лёша почувствовал странное желание коснуться этих волос. Наверняка мягкие.
Полина печатала что-то, не замечая их, стоящих в стороне. А Лёша смотрел на нее и чувствовал, что хочет улыбаться. Саша заметил, что глаза его друга стали другими — в них больше не было ярости. Лишь теплота. И улыбнулся. А Ушан продолжал ныть, отряхивая спортивные штаны.
— Иди к ней, — хмыкнул Саня. — Пообщайся и все такое.
— Нафиг? — пожал плечами Лёша. — Она не в моем вкусе.
— А чего защищаешь тогда?
— Ненавижу, когда толпой не одного. Особенно если это девчонка.
— Да ладно тебе! Туманова хорошенькая. Закадри ее и будет счастье. А это кто? — вдруг прищурился Саша. Лёня увидел, как из-за угла школы выходят Тархан и ее подружки — из их класса и из параллельного. Они тоже увидели новенькую и направились к ней. Окружили. Утащили за собой.
— Пацаны, идите без меня, — вдруг решил Лёня.
Саня внимательно на него взглянул.
— Уверен?
— Уверен. Валите.
Лёша хлопнул его по плечу и направился следом за девчонками. А Парадеев и Ушан направились прочь со школьного двора.
— А че он? — ничего не понимал Костя.
— Дебил ты, Костян, — хмыкнул Саня. — Новенькая Лёхе понравилась.
— У него же Аня есть!
— Он ее кинул.
— Ради крысы?! То есть, как ее... Тумановой? Он реально псих... По сравнению с Аней, Туманова убогая. Даже задницы нет нормальной!
— Да завали ты, а?
Переговариваясь, парни скрылись в темноте.