По осколкам твоего сердца

37.Не отпускаю

- Полина, не надо! Я прошу тебя, не делай глупости, – продолжал Дима. Его плечи тяжело опускались и поднимались. На виске билась вена.

Но я не отпускала пистолет. Вместо этого приставила дуло к виску, чувствуя его холод сквозь пряди волос. И с вызовом смотрела на Диму.

- Если уйдешь, меня все равно не останется. Так зачем жить? – хрипло спросила я.

- Ты должна жить, должна, понимаешь? – потерянно проговорил Дима.

- Могу, - широко улыбнулась я.

Никакой радости в улыбке. Только боль, неприкрытая голая боль.

Я не могла потерять его снова. Не могла.  Не хотела снова быть пустой. Одна лишь мысль об этом сводила с ума. И я будто бы перестала себя контролировать. Слишком многое свалилось на меня в эту ночь.

Дима медленно опустился передо мной на колени – я все так же сидела на его куртке. В его блестящих глазах плескалось столько ужаса, что хотелось выть.

- Полина, прошу, отпусти, - уже тихо сказал Дима. – Я умоляю тебя, убери его. Это не игрушка. Ты можешь себе навредить.

- Тогда не уходи, - повторила я, вдавливая дуло себе в висок. – Не уходи. Я так больше не смогу. Одна… Без тебя…

- Не уйду, - пообещал он. – Только убери пистолет, Полина.

- Обещай, - упрямо сказала я.

- Я не могу обещать. Но… Знаешь, о чем я больше всего жалел все эти три года? – вдруг спросила Дима.

- О чем?

- О том, что не сказал тебе, что люблю. Я люблю тебя, Полина. И если ты сделаешь с собой что-то, я реально умру. Лягу рядом. Потому что больше не будет смысла жить дальше.

В его измученных глазах появился свет – тот самый целительный свет, от которого внутри стало тепло. А ужас, боль и страх отступили.

Люблю – это было запретное слово. О ней всегда говорят под конец.

Неужели эта встреча и наш конец?.. Или только начало?

- Я виноват. Знаю, тебе было больно, когда я исчез. Но я не мог иначе. У меня не было выбора. Думаешь, если бы он был, я бы не вернулся к тебе? Прошу, опусти пистолет, Полина.

Я снова заплакала. И вдруг подумала, что не смогу. Не смогу сделать Диме так больно. Не нажму на спусковой крючок перед ним. Не хочу, чтобы он видел меня с закрытыми глазами в луже крови. Это слишком жестоко – видеть смерть любимого человека.