River and Forest

Глава 23. Недруги Света

С самого самого раннего утра этот непростой и очень тяжелый день не заладился для девочки совершенно и абсолютно. Феодосия обратила на это внимание ещё тогда, когда вместо нежной и заботливой матушки её разбудила горничная, которая, кажется, была не в настроении — на её лице ясно читалась усталость и некое раздражение.

Для горничных такое поведение было непристойным, но Феодосия закрыла на это глаза. Мало ли какое горе у человека. Поэтому Фео ничего и никому не сказала.

Однако в тот момент, когда надежды на более позитивный исход дня ещё не умирали, внезапно раздался неожиданный и неприятный треск: порвалось её любимое светло-голубое платье в пол с длинными рукавами, которое она так старалась беречь. Оно сверкало своим нежным цветом и будто само притягивало к себе людей. Но, скорее всего, так оно выглядело только на Фео.

Косички, которые блаженно обрамляли её лицо, пришлось заплетать самостоятельно, что оказалось нелегкой задачей. Поскольку все были заняты своими важными делами, девочка заплетала косы, не видя совершенно ничего. После этой процедуры на полу остались клочки белых волос.

Завтрак, который по всей логике должен был быть радостным и сытным началом дня, оказался не только невкусным, что, конечно, стало большим разочарованием, но и проходил в полном одиночестве — ни отец, ни мать не вышли к нему, оставив Феодосию наедине с самой собой. Даже вечно снующие слуги, которые обычно шумели и суетились, не смогли развеять её скуку и гнетущее неведение, оставив её в компании лишь своих печальных мыслей.

— Анна! Анна!

После завтрака Феодосия, поискав родных, блуждала по коридорам величественного замка в надежде хоть что-то узнать о своих родителях, которые, казалось, просто исчезли. И тут, совершенно внезапно, ей на глаза попалась главная заведующая с явным нервным выражением на лице.

— Вы не знаете, где сейчас мои отец и мать? — искренне и наивно спросила Феодосия, полагая, что главная заведующая точно должна знать все ответы на все её вопросы.

Анна выглядела растерянной и раздосадованной, ее лицо отражало внутреннюю борьбу. Что ответить молодой барыне, заведующая не нашла, лишь прохрипела невнятное «не знаю», полное бессилия и печали. Извинившись и оправдавшись невероятной спешкой, заведующая поспешила удалиться с глаз Фео, неуклюже шаркая мысочками своих светлых потрепанных балеток по гладкому мраморному полу, которые Феодора неоднократно просила поменять на аккуратные и изящные туфли.