River and Forest

Глава 26. Ход Пешки.

— Почему ты похитил меня? — он озвучил наиболее важный вопрос на данный момент. Всё остальное он может выяснить позже и у Чарской.

— Я не похищал тебя, — сказал Фел, натянув самую яркую улыбку. Его лицо выглядело дружелюбным, но Николас чувствовал, что за этой улыбкой скрывается что-то зловещее.

— Хорошо, забрал насильно в гости? Почему? — Николас наклонился вперед, ставя локти на стол и опираясь на них. — Зачем тебе я? Это из-за Лены? — черт его знает, какие не закрытые гештальты у него с Чарской. Зная девушку, у Конченого могла быть травма из-за неё.

— Нет, она тут не причём, — Фел внезапно встал из-за стола и, словно хищник, стал обходить стол. Николаса перетряхнуло. — В этом, исключено, виноват только ты, — когда парень оказался за спиной Павлова, Николас напрягся, но оборачиваться не стал. Феликс наклонился к самому уху Николаса так, что у блондина побежали мурашки по всему телу. — Может, я хочу трахнуть тебя?

Холод сковал внутренности Николаса ледяными тисками. Дыхание сбилось, а сердце колотилось, как пойманная птица в клетке. Руки затряслись, словно он только что выпил залпом бутылку самого крепкого виски. Пальцы нервно впивались в края стола, пытаясь сдержать дрожь, но это выходило крайне плохо.

Если бы Николас стоял сейчас, он бы рухнул замертво. Колени превратились в желе, ноги стали ватными, и он чувствовал, как земля уходит из-под них. Пот выступил на лбу крупными каплями, стекая по вискам холодными струйками, оставляя на рубашке тёмные пятна.

— Что? — переспросил Николас, отчаянно надеясь, что ослышался. Его голос дрожал, как разбитое стекло.

Воздух вокруг него будто загустел, превращаясь в вязкую субстанцию. Он бросил взгляд на Феликса, но тот оставался невозмутимым, его глаза блестели холодным, почти безразличным светом.

— Не думаю, что со слухом у тебя проблемы, — произнёс Феликс с легкой насмешкой в голосе. Его слова прозвучали как удар хлыста, и Николас вздрогнул, словно от физической боли. Но в этот раз в его голосе было что-то ещё — что-то, что заставило Николаса напрячься ещё больше.

Павлов резко поднялся со своего места. Его движения были резкими и порывистыми. Он оттолкнулся от стола с такой силой, что тот заскользил по полу, оставляя глубокие царапины в старом паркете. Его руки сжались в кулаки, а глаза горели яростью и гневом. Он замахнулся на Феликса, готовясь ударить с такой силой, что костяшки побелели от напряжения.