Меня выбрасывает из мягкого детского сна грубый пинок в кровать. Кровать скрипит и ходит ходуном. Я испуганно хлопаю глазами на низкорослого мужика у изголовья. Наркомански худой, скрюченный, испоганенный жуткими наколками урод. Жуткими не потому, что страшными, а потому, что убогими - кривыми и расплывшимися. Мне они напоминают поганые пятна плесени, разъедающие нездоровую кожу.
Дядя Коля. Очередной "дядя" в моей короткой, но уже изрядно посеревшей жизни.
- Подьем, ...! - орет дядя Коля. Это он так разговаривает. На полной ноте орет и матерится на восьмилетнего ребенка совершенно не парясь вопросами морали, культуры и прочей чуши. - Муська родила?
Сердце мое замерзшим комом проваливается куда-то вниз. Я испуганно отвожу взгляд в сторону.
- Не знаю... нет!
- Нет, говоришь? - тут же прилетает подзатыльник. Дядя Коля умеет бить подзатыльники. С проскальзыванием по голове. Кроме боли удара тебя накрывают ощущения, что с тебя просто через трение сдирают волосы. Очень больно, но я не плачу. Я уже давно не плачу от физической боли. - Где она?
- Не знаю, дядя Коля! Не трогай ее! У нее детки! Они маленькие!
- Ну и хорошо, что еще маленькие! Где? В последний раз спрашиваю!
