Помоги мне исполнить мечты

Сорок два

Шли дни, а за днями недели. Только спустя две недели — снова это число — в Майки снова начало что-то пробуждаться: а именно сам он.

Кто бы знал, какие колоссальные усилия мне нужно было приложить, чтобы заставлять себя просыпаться каждый день. Неизвестность меня убивала, и это относится не только к Майки, — хотя меня убежали и Патрик, и Фо, что с ним всё будет хорошо, приступы порой продолжаются и дольше — но и ко мне. Я боялась сама себя.

Всё началось на пятый день после того, как я узнала о болезни Майки. Сначала изменений во мне заметно не было, но затем всё начало выходить из-под контроля: мой разум, мой голос, мои мысли меня совершенно не слушались. Встретив Кристи на лестнице, когда она поднималась к себе в комнату, и услышав от неё «Всё в порядке?», я взорвалась, наорав на неё. Я отчетливо помню, как я кричала ей «Иди к дьяволу, меня достала твоя опека, идеальная-сестрёнка-бери-с-меня-пример!».

Затем на очереди был отец. Я обвиняла его во всех бедах, что со мной произошли. Яростно, с пафосом, с титанической силой в голосе я выплевывала на него всю желчь, которая снова неизвестно откуда появилась. И самое странное — это то, что, как только меня отпускало, все эмоции, которые я испытывала во время приступа, просто испарялись, словно бы они как пришли ниоткуда, так и ушли туда же.

Без моего внимания не остались ни мама, ни Джеральд, ни Лондон, последняя приходила ко мне в гости почти каждый день. Я прекрасно помню, как высмеивала Джеральда за самую обычную футболку с принтом Marvel, говоря, что такое носят только дети, как издевалась над матерью, которая постоянно волновалась за меня, и из-за этого она роняла из рук почти все вещи, к которым прикасалась, как упрекала Лондон за её аборт, совершенно не принимая во внимание любые факты, которые она приводила в свою защиту, и как точно также беспричинно высмеивала её. На самом деле, Лондон сама сразу же поняла, что я — уже не я, даже без глупых вопросов о моём сочувствии, хотя позже ей всё-таки тоже всё рассказали.

Я прекрасно помню всё, что я говорила и делала, как я себя вела, и, когда ко мне снова возвращался свой рассудок, я чувствовала себя настолько паршиво, что никому не могла смотреть в глаза. Я знаю точно, мои слова задевали всех очень сильно, но никто не решался мне в этом признаться, видя во мне лишь бедную девочку, которая уже, к сожалению, не дружит со своей головой.