Тот, кто подходит волку.Дерек дуреет от Стайлза: от его запаха, от манеры нервно размахивать руками, как чертова мельница, от приоткрытого рта с влажными губами, от сексуальных родинок, покрывающих все тело. Ему нравится проводить по ёжику волос, нравится целовать везде и всюду, наблюдая, как подросток алеет от смущения, блестит медовыми глазами и безмолвно просит «еще, еще» языком тела, частым дыханием и тихими стонами. Но особенно ему сносит крышу от запаха крови Стилински. Сладкой, пряной и манящей.
Аромат дразнит ноздри, впитывается в легкие, оседает на коже невидимой пленкой и отключает мозг с завидной регулярностью. Мелкий засранец пользуется этим без зазрения совести, не зная, что играет с внутренним чудовищем Хейла в опасную игру, а может, и знает. Черт его разберет.
Когда Дерек в очередной раз целует его, Стайлз отвечает жадно и яростно, в процессе ранясь о клыки, и рот наполняется сладким металлическим привкусом. Внутренний волк сходит с ума, когти стремительно лезут, и оборотень превращается в похотливого маньяка, лишь на задворках сознания удерживая зверя на стальной цепи. Но Стайлзу этого мало, он призывно стонет, кусается, царапает плечи альфы, лапает за бока, перебирает волосы на загривке, ёрзает, трется и, в общем, окончательно напрашивается, чтобы его выебали.
Дерек так и делает, он ведь не железный, а горячий и отзывчивый, по-звериному жадный. Он трахает парня, предварительно вылизав, безудержно вдалбливает извивающееся и хнычущее тело в матрац в своей спальне, в отстроенном доме Хейлов. Ему важно, чтобы Стайлзу было хорошо: поэтому он только царапает кожу когтями, а не раздирает её глубоко; поэтому он, кончая, вытаскивает член, не допуская сцепки; поэтому он только покусывает усыпанные родинками плечи, хотя хочется сомкнуть челюсти сильнее. Стайлзу все равно: он орет, просит, льнет всем телом и шепчет имя Дерека на выдохе. Глядя на такое поведение, складывается впечатление, что у него напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Или он просто обнаглел, когда понял, что альфа не садист.
Это правильно, когда обоим хорошо. Хейл еще ни разу не давал волку вырваться полностью и, похоже, Стилински это раздражает.
Иначе как объяснить, почему он постоянно провоцирует, подставляется под когти и зубы, делает все, чтобы на коже расцветали царапины, а потом шумно дышит и балдеет, когда Дерек зализывает очередные следы своей несдержанности горячим и влажным языком.
